Как брошь Марины Цветаевой связана с Наполеонами
Среди музейных экспонатов встречаются предметы, хранящие истории, которые по степени увлекательности могут посоперничать с произведениями художественной литературы. Эти истории не умещаются на музейной этикетке. О таких предметах рассказывают на mos.ru сотрудники московских музеев.
Главный герой рубрики «Истории вещей» сегодня фарфоровая брошь из коллекции Дома-музея Марины Цветаевой. Увидеть ее можно на выставке «От Гагаринского до Трехпрудного», которая проходит в гостевой комнате мемориальной квартиры Марины Цветаевой. О том, почему Цветаева особенно любила эту брошь и какой смысл вкладывала в нанесенный на нее детский портрет, рассказывает начальник экспозиционно-выставочного отдела Наталья Федоренко.
Символизм в украшениях
У Марины Цветаевой было особое отношение к стилю — она всегда внимательно подбирала наряд, следуя не модным тенденциям, а собственным представлениям о красоте. Тонкий вкус сформировался у нее еще в детстве благодаря родителям: отцу, знаменитому, но скромному профессору, и матери, имевшей дворянское происхождение. Она передала дочерям собственные эстетические представления: их одевали не только аристократично, но и сообразно возрасту. Ценились скромность и практичность, не позволялись блестящие ткани, роскошные или яркие украшения. Всю жизнь, считая золото признаком буржуазности, Цветаева выбирала серебро.
Украшение обязательно должно было что-то означать для Цветаевой. Например, она очень любила бусы из янтаря: ее завораживало, как они, потускневшие за годы, оживали на теле, когда их надевали вновь.
К кольцам у Марины Ивановны было особое отношение. Пальцы ее часто украшали серебряные кольца и массивные перстни, она покупала их много и потом раздаривала друзьям и близким. Лишь несколько колец она сберегла на всю жизнь, и главным из них был перстень с розовым сердоликом, который ей подарил будущий муж Сергей Эфрон.
Броши Марина Цветаева носила реже. Одним из исключений стала фарфоровая брошь с миниатюрным портретом, сделанным в технике деколи. Ее она определенно любила. Эта брошь попала в коллекцию дома-музея благодаря литературоведу Льву Мнухину, который занимался изучением биографии Цветаевой. Считается, что на броши изображен просто детский образ, но Марина Цветаева была уверена: это портрет реальной исторической личности — герцога Рейхштадтского, сына Наполеона I.
«Это вечные образы, которые можно найти в стихах и переписках поэта. Наполеон I и его сын были для Марины Цветаевой больше чем историческими или литературными персонажами. Они были ролевыми моделями ее юности. Конечно, стать полководцем или императором Марина вряд ли могла, но все-таки ей с детства было присуще желание прожить яркую, уникальную жизнь, а не только жизнь жены и матери. Любовь Марины к Наполеону можно связать с воспоминаниями о маме»,
— говорит Наталья Федоренко.
Мать поэта, Мария Цветаева (в девичестве — Мейн), происходила из польского аристократического рода и получила прекрасное домашнее образование. Одаренная пианистка, владевшая иностранными языками, хорошо знавшая литературу и историю, именно она, а не отец, филолог и искусствовед Иван Владимирович Цветаев, стала для дочери главным проводником в европейскую культуру. Мария Александровна была ближе к дочери и больше занималась ее воспитанием. Она более эмоционально воспринимала искусство и это чувственное осмысление передавала детям.
«Что такое Наполеон?»
Вспоминая в эссе «Мой Пушкин» свое детство, Цветаева писала, что постижение образа Наполеона I было самостоятельным, но началось с разговора с мамой: «“Мама, что такое Наполеон?” — “Как? Ты не знаешь, что такое Наполеон? <…> Да ведь это же — в воздухе носится!”».
Разговоры о французском императоре в то время действительно были у всех на устах: еще свежи были воспоминания об Отечественной войне 1812 года. Маленькая Марина Цветаева погрузилась в историю Франции. Период правления Бонапарта стал ее любимой темой. Она обожала читать и познавать мир начала через литературу. О Наполеоне она узнала из книг, постепенно вокруг его фигуры сложился мифологический образ. Пушкинское стихотворение «К морю» стало ее любимым:
Одна скала, гробница славы…
Там погружались в хладный сон
Воспоминанья величавы:
Там угасал Наполеон.
Юная Марина Цветаева начала собирать коллекцию объектов, связанных с отцом и сыном Наполеонами. Ее сестра Анастасия писала: «Она выписывала из Парижа, через магазин Готье на Кузнецком, все, что можно было достать по биографии Наполеона, — тома, тома, тома. Стены ее комнатки были увешаны его портретами и гравюрами Римского короля, герцога Рейхштадтского. <…> Кого из них она любила сильнее — властного отца, победителя стольких стран, или угасшего в юности его сына, мечтателя, узника Австрии? Любовь к ним Марины была раной, из которой сочилась кровь. Она ненавидела день с его бытом, людьми, обязанностями. Она жила только в портретах и книгах».
В романтический образ сына Наполеона I, погибшего в 21 год и прожившего свою короткую жизнь в изгнании, юная Марина Цветаева была влюблена. Эту любовь она пронесла через всю жизнь. Посылая чешской подруге Анне Тесковой фото своего сына Георгия, уже взрослая Цветаева отметила, что тот более похож на наполеоновского сына, чем сам наполеоновский сын.
Наполеон Франсуа Жозеф Шарль Бонапарт, он же Франц, герцог Рейхштадтский, единственный законнорожденный сын Наполеона I, появился на свет в 1811 году. Когда наследнику было три года, Бонапарт отрекся от престола в его пользу в первый раз, во второй — через год. Коронации его сына не было суждено состояться: оба раза действия Наполеона I признавались несостоятельными, королем Франции стал Людовик XVIII.
Мать, Мария-Луиза Австрийская, увезла мальчика на родину. В Австрии он прожил до 21 года — его скоропостижную смерть в столь юном возрасте многие называли убийством: бонапартисты, провозгласившие юношу Наполеоном II, высказывали намерение привести его к власти в Бельгии, что было неудобно для австрийского двора. Впрочем, в действительности герцог Рейхштадтский, с детства очень болезненный, умер от туберкулеза.
Мальчик, изображенный на брошке, действительно похож на златокудрого маленького герцога, которого изображали на многочисленных гравюрах и портретах. Кто знает, может быть, Цветаева была права, когда утверждала, что это именно он.
«Орленок раненый, прощай!»
В Доме-музее Марины Цветаевой в Борисоглебском переулке сохранились гравюры, подобные тем, что украшали ее квартиру в родительском доме в Трехпрудном переулке. Например, подлинная гравюра XIX века, которая поступила в коллекцию от Марины Разумовской, исследователя творчества поэта. На ней есть дарственная надпись 1992 года. На гравюре Наполеон I изображен верхом на коне в профиль. Также есть портрет его сына — копия акварели авторства Морица Михаэля Даффингера. Благодаря книге воспоминаний Цветаевой «Живое о живом» можно представить себе обстановку ее комнаты:
«Комната с каюту, по красному полю золотые звезды (мой выбор обоев: хотелось с наполеоновскими пчелами, но так как в Москве таковых не оказалось, примирилась на звездах) — звездах, к счастью, почти сплошь скрытых портретами Отца и Сына — Жерара, Давида, Гро, Лавренса, Мейссонье, Верещагина — вплоть до киота, в котором богоматерь заставлена Наполеоном, глядящим на горящую Москву. Узенький диван, к которому вплотную письменный стол. И все».
Среди ранних произведений Цветаевой можно найти много посвящений Наполеону и его сыну. В первом сборнике «Вечерний альбом» был опубликован цикл из четырех стихотворений. Его предваряет небольшой эпиграф из пьесы французского поэта Эдмона Ростана, автора пьесы «Орленок». Орленком (l’Aiglon) называли герцога Рейхштадтского в бонапартистских кругах. Прозвище придумал Виктор Гюго, впервые назвав так сына Наполеона в своих стихах.
Кульминацией увлечения Цветаевой Наполеонами стала работа над переводом «Орленка» на русский язык. В свои 16 лет она каждый свободный час проводила за тетрадями. «Тут Марина, забыв обо всем, день за днем, и часто глубоко в ночь кидалась в бой несходства двух языков, во вдохновенное преодоление трудностей ритма и рифмы», — написала Анастасия Цветаева в «Воспоминаниях».
Близкие поэта высоко оценивали перевод, однако труд Цветаевой не дошел до наших дней. Узнав о том, что писательница Татьяна Щепкина-Куперник уже сделала перевод «Орленка» на русский язык, Цветаева прекратила работу.
В 1912 году в возрасте 19 лет она выпустила второй сборник стихов — «Волшебный фонарь». Два стихотворения, посвященные герцогу и бонапартистам, стали для нее символическим прощанием с юностью. В стихотворении «Расставание» говорится:
Теперь мой дух почти спокоен,
Его укором не смущай…
Прощай, тоской сраженный воин,
Орленок раненый, прощай!
Ты был мой бред светло-немудрый,
Ты сон, каких не будет вновь…
Прощай, мой герцог светлокудрый,
Моя великая любовь!
