В издательстве «АСТ» выходит книга американского журналиста Кайла Чейки «Мир-фильтр. Как алгоритмы уплощают культуру». Сегодня алгоритмы определяют, какую музыку мы будем слушать, какие фильмы будем смотреть, какие книги будем писать, какую одежду будем носить и многое другое. Они влияют не только на культуру потребления, но и на культуру производства. Журналист New Yorker Кайл Чейка считает, что сегодня из-за развития технологий мы видим мир через фильтр. Он написал книгу, в которой рассказывает увлекательную историю появления и развития алгоритмической подачи информации. А ещё пытается понять, как не потерять собственное «Я» в эпоху искусственного интеллекта. С разрешения издательства «Рамблер» публикует отрывок из книги о том, что такое вкус.

АСТ

Вкус — дело тонкое

Под «вкусом» законодатели вкусов понимают личные предпочтения, ту разборчивость, которую все мы используем, чтобы понять, что нам нравится, будь то музыка, мода, еда или литература. Мы постоянно решаем, что будем слушать или читать, будем носить ту вещь или эту. Подобный выбор носит внутренний характер, он отражает наши переменчивые настроения и постепенно формирует нашу индивидуальную организацию — чувство себя. У каждого из нас есть друзья, которые, по нашему мнению, обладают «хорошим вкусом». Например, мой друг Марк работает театральным декоратором, но при этом на зависть всем разбирается в музыке — для него это не работа, а увлечение. Многие люди бросают слушать новое ещё в подростковом возрасте и просто раз за разом запускают своих любимых исполнителей, однако Марк слушает все нашумевшие новые группы и решает, стоит ли предлагать их друзьям. Раз в несколько месяцев я спрашиваю у него пару рекомендаций. Мне не всегда нравится вся его подборка альбомов, но я знаю, что послушать эту музыку стоит. Я доверяю его суждению, а он знает достаточно о моих личных вкусах, чтобы предположить, какая музыка может подойти мне лучше всего. В иных случаях найдётся друг, который всегда в курсе, какое вино лучше к ужину, друг, который следит за самыми актуальными модными брендами, или друг, который порекомендует стоящие телепередачи. «Вкус» — это слово, с помощью которого мы оцениваем культуру и судим о своём отношении к ней. Если что‑то соответствует нашему вкусу, мы ощущаем близость к этому и идентифицируем себя с этим, а также формируем на соответствующей основе отношения с другими людьми — примерно так покупатели сходятся на почве этикеток на одежде (любя или ненавидя определённый бренд). Намеренно плохой вкус может быть столь же интересным, как и хороший; писательница Рэкс Кинг в своей книге «Безвкусица» сформулировала это так: «Отсутствие вкуса — это радость». Однако в своих истоках вкус — гораздо более глубокое философское понятие. Он граничит с моралью, представляя собой врожденное понимание того, что в мире является благом.

Проблема вкуса

В 1750‑х годах проблему вкуса рассматривали французские энциклопедисты: философы Вольтер и Монтескьё совместно предложили хорошую основу для его западной концепции. Вольтер писал: «Вкусу мало видеть и понимать красоту произведения, ему необходимо эту красоту почувствовать, растрогаться. И ему мало смутного ощущения, смутной растроганности, ему нужно разобраться во всех оттенках». Вкус выходит за рамки поверхностного наблюдения, за рамки простого определения «круто». Вкус требует пережить произведение во всей его полноте и оценить собственную подлинную эмоциональную реакцию на него, проанализировав его воздействие. (Вкус не пассивен, он требует усилий.) Монтескьё, который был не только мыслителем, но также ещё судьёй и бароном, написал «Опыт о вкусе в произведениях природы и искусства» — литературный этюд, оставшийся незавершенным после смерти автора в 1755 году. Это прекрасное, перескакивающее с темы на тему произведение о том, что радует душу. Вкус, по мнению Монтескьё, «есть не что иное, как способность чутко и быстро определять меру удовольствия, доставляемого людям тем или иным предметом». «Но естественный вкус — это не теоретическое знание, — продолжал Монтескьё. — А быстрое и замечательное применение неизвестных нам правил». Меня поражает последняя часть этого утверждения: вкус — это абстрактная, невыразимая, нестабильная вещь. Слушатель музыки или читатель книги не может точно сказать, понравится ли ему что‑то, до того, как он это испытает; удовольствие от произведения искусства никогда не гарантировано. Поэтому, столкнувшись с произведением искусства, мы сразу же оцениваем его по какому‑то набору ментальных принципов и (хотелось бы надеяться) находим в нём красоту, испытываем уверенность, даже если не можем точно описать, в чём тут красота и как именно мы её определили. Предполагается, что вкус неоднозначен. Как сформулировал итальянский философ Джорджо Агамбен в своей монографии о вкусе 1979 года, «вкус наслаждается красотой, будучи не в состоянии её объяснить».

Freepik

Национальные вкусы

Вкус — это фундаментальная часть человеческого «Я»; развивать его или потакать ему означает строить более прочное чувство собственного «Я». Он становится основой нашей идентичности. В 1906 году японский писатель Окакура Какудзо написал «Книгу чая» — способ сохранить японские вкусы и рассказать о них на английском языке друзьям и покровителям в США, среди которых была коллекционер и меценат Изабелла Стюарт Гарднер. Обсуждая помещения для чайной церемонии, Окакура утверждал, что искусство само по себе не должно обладать универсальностью или рассчитываться на широкую аудиторию: «То, что помещение для чайной церемонии должно быть выстроено с учётом определённого индивидуального вкуса, шло вразрез с принципом жизненности в искусстве». Окакура пересказывает историю из жизни художника XVII века Кобори Энсю. Ученики художника похвалили его коллекцию: «Каждый предмет у вас такой, что им невозможно не восхищаться. Это говорит о том, что ваш вкус превосходит вкус Рикю, потому что его коллекцию может воспринимать только один человек из тысячи». Однако Энсю печально ответил: «Великий Рикю любил лишь то, что привлекало его лично, в то время как я невольно подстраиваюсь под вкусы большинства». Энсю счёл, что его собственный вкус слишком зауряден, чтобы оказаться по‑настоящему великим. Тем не менее единственная цель алгоритмических лент — по сути именно удовлетворение «вкусов большинства» — большинства, основанного на данных. Босс без оговорок: как Тейлор Свифт построила свою музыкальную империю