В издательстве «КоЛибри» вышла книга «Защищая Родину. Лётчицы Великой Отечественной» Любови Виноградовой. Исследователь Любовь Виноградова написала книгу об истории «Авиачасти № 122», в которой не было мужчин. В ней, под руководством легендарной советской лётчицы Марины Расковой, служили вчерашние студентки, работницы фабрик и заводов, воспитанницы аэроклубов. Они стали лётчиками, штурманами и техниками и прошли долгую дорогу войны до дня Великой Победы. Чтобы написать эту книгу, Виноградова провела много времени в архивах, изучала мемуары очевидцев, общалась с участниками тех событий и их семьями. В итоге получилась ёмкая и объективная книга, в которой чувствуется горькое признание, что у войны может быть и женское лицо. С разрешения издательства «Рамблер» публикует отрывок о том, как женщины решили испечь торт к годовщине Октябрьской революции.

«КоЛибри»

«Я испеку торт», — сказала Нина Шебалина. Эта девушка осталась собой даже под Сталинградом. Валя Краснощёкова за несколько фронтовых недель очень с ней сблизилась и пошла бы с Ниной в разведку не раздумывая. У Нины, довольно плотной девушки с русыми волосами и приятным открытым лицом, были чудный характер, глубокий ум и храброе сердце. Словами она не бросалась. Но торт??? Из чего? «Найдём из чего, — сказала Нина. — Нужно обязательно отпраздновать 7 Ноября». Придя к власти, коммунисты упразднили все «царские» праздники, кроме Нового года. Зато появились праздники новые, советские: Международный день трудящихся, который отмечали 1 мая, День молодёжи, Международный женский день — 8 Марта (на самом деле никакой не международный: отмечали только в СССР) и, конечно, годовщина Октябрьской революции, 25 октября по старому стилю, а теперь 7 ноября. В этот день, как и на Первомай, организовывались демонстрации трудящихся, проходивших стройными колоннами с красными флагами, портретами Сталина и лозунгами. Играли оркестры, шли торжественные заседания и митинги. За два десятилетия советской власти люди успели утратить представление о демонстрации как о стихийном выступлении людей: в Советском Союзе демонстрация была явлением плановым. Атмосфера этих праздников была хорошая и светлая, и после официальной части люди отмечали их дома, в семье, стараясь приготовить какой-никакой праздничный стол и добыть спиртное. Людям нужны праздники; 7 ноября 1942 года большинство советских женщин так же, как Нина Шебалина, были твёрдо намерены испечь торт, пусть многим тоже было не из чего. Месяц назад под Сталинградом творился такой ад, что звену Раисы Беляевой и в голову бы не пришло устроить вечеринку. Но теперь, в посёлке Житкур, жившем трудной и хаотичной жизнью прифронтовых поселений, для звена настали более спокойные дни. Володе Лавриненкову посёлок «на всю жизнь запомнился своими домишками, арбузами, верблюдами… Тем, что отсюда открывался безбрежный горизонт». Но больше всего Лавриненкова и его товарищей поразила «неимоверная перенаселённость этого степного посёлка». Житкур был битком набит фронтовыми частями и эвакуированными гражданскими, которых здесь отнюдь не всегда встречали хлебом-солью. С едой у военных было плохо, у гражданских — совсем никуда, хотя вокруг бродило несметное количество белка. Болота около посёлка были битком набиты дичью, снимавшейся огромными стаями из района грохочущего Сталинграда и улетавшей в более спокойные места. В степях вокруг Житкура бродили сотни тысяч голов скота, который перегнали сюда для снабжения защищавших Сталинград армий; говорили, что здесь немало коров, пригнанных даже с Украины и Дона: не только людей, но и животных война забрасывала в самые неожиданные места. Видя, как тяжело приходится гражданским, особенно эвакуированным, девушки-техники не роптали на судьбу, хотя их работа по-прежнему была очень тяжела, быт неустроенный, с едой плохо, да ещё вши, которых никак не получалось вывести. Лётчики питались нормально, а вот техников кормили «блондинкой» или, реже, пшенной кашей, политой иногда и машинным маслом, редко-редко давали селёдку. Свежее мясо они видели последний раз в 437-м полку. Тогда, обнаружив в тарелках мясо и кости, кто-то догадался, что они будут есть верблюдицу Пашку, на которой из Волги возили воду: её ранило во время обстрела и пришлось забить. Обед из Пашки получился царский. У Шестакова хорошо к ним относившиеся ребята-лётчики иногда подкидывали что-то из своего пайка. Лиля Литвяк и Катя Буданова, уходя в вылет, оставляли техникам на вбитом в стену гвозде куски хлеба, который могли бы съесть сами: они, особенно высокая и сильная, как парень, Катя, тоже не наедались. Торт, испечённый на 7 Ноября Ниной, для всех оказался единственным за войну и потому незабываемым. Продукты для него собирали все девушки: и лётчицы, и техники. У местных в дефиците, по карточкам, был хлеб, и, экономя его и другие продукты, девушки меняли их на яйца (их было так мало, что выменивали по одному), молоко и сметану. В столовой просили: «Мы будем чай пить несладкий, вы нам дайте сахар натурой». А лётчицы ещё экономили свои «сто граммов» — водку, которую ежедневно выдавали на фронте по приказу наркома пищевой промышленности Анастаса Микояна. Водку меняли на то же: яйца, молоко, сахар. И накопили. Ребят не пригласили, отмечали в своей, женской компании. Как раз полевая почта принесла новую партию писем, и те, кто получил, читали свои письма вслух, из-за тех, чьи родные места были оккупированы, и письма от родных не приходили. Торт получился отличный, праздник 7 Ноября отметили как полагается. Не только у девушек было приподнятое настроение, что-то новое витало в воздухе: ничего официально не объявляли, но все знали, что готовится большое советское наступление. К Житкуру шли и шли по степи войска. Невероятно, но в один из пасмурных и холодных октябрьских дней девушкам-техникам явился советский Георгий Победоносец, одна из важнейших фигур той войны. «Девчата, строиться!» — приказал кто-то запыхавшийся, прибежав к самолётам. Они помчались прямо с Житкурского аэродрома, «замызганные, в ватных брюках и технических куртках»: переодеваться было некогда. Всех построили, и «какой-то мужик в папахе и с генеральскими погонами один раз прошёл вдоль строя, второй раз прошёл». Неизвестный «мужик» ушёл, ничего не сказав. Как выяснилось, хмурый незнакомец был не кто иной, как генерал армии Георгий Константинович Жуков. По словам начальства, представитель Ставки Верховного главнокомандования остался недоволен внешним видом техников: «Это девушки или пугала огородные?» Ведь у техников, «естественно, вечно куртки маслом измазаны», а идти несколько километров до квартиры и переодеваться у них времени не было. Но как объяснить это высокому генералу? Сказали, что Жуков велел им выдать шинели, платья и сапоги по размеру, но так и не выдали: к тому времени, как нашли нужные вещи, девушек уже перевели в другой полк. Как избавиться от тревоги с помощью русских песен и плясок — советы психолога