Охота на ведьм: почему пуритане преследовали пьяниц и блудниц
В издательстве «КоЛибри» вышла книга Мэрион Гибсон «Ведьмы. Хроника 13 судебных процессов».
Мэрион Гибсон в своей книге собрала 13 самых примечательных судебных процессов над ведьмами в истории. Читатели узнают про судебные процессы, которые проходили в Салеме, Эдинбурге, Инсбурке (Австрия), Лесото (Южная Африка) и других городах и странах. Например, в 1590 году в Эдинбурге судили женщин, обвиненных в колдовстве. Процесс превратился в общесоциальное событие. На суд явился сам король Яков. Позднее в 1692 году жителей пуританской колонии обвинили в связи с дьяволом. А в Лесото в 1948 британские колониальные власти казнили местных вождей.
С разрешения издательства «Рамблер» публикует отрывок о том, как гражданская война в Англии, связанная с правлением Карла I в 1642–1651 годах, спровоцировала охоту на «ведьм».
Через 20 лет после мучений Джоан Райт в Виргинии протестанты на восточном берегу Англии, откуда она эмигрировала, вели Гражданскую войну, подогреваемую религиозными раздорами и кризисом королевской власти (ее конец положит казнь короля Карла I, сына Якова VI, в 1649-м). В разгар этой охватившей нацию болезни, в 1645–1647 гг., на юго-востоке Англии шла яростная охота на ведьм. О казнях десятков людей не осталось никаких записей. Во многих обвинительных речах отражались трения между религиозными течениями: отступники-протестанты, отвергшие англиканский контроль, обвиняли и сами становились жертвами обвинений. Но в отличие от разгула демонологических теорий и страха перед ересью в Австрии, Шотландии и Норвегии, английские дознаватели 1640-х гг. были такими же «охотниками-любителями», как и судьи в Виргинии. Это были церковники и чиновники низкого пошиба, к которым примыкали энтузиасты, страшившиеся ведьм, а не профессиональные демонологи.
Охота на ведьм деградировала вследствие коллапса английской церкви и самого государства: король уже не мог, даже если бы захотел, разрешать подобные процессы, потому что находился в бегах. Англиканская церковь, которую он возглавлял, тоже утратила авторитет. При всех понятных отличиях власть в Англии местами смахивала на колониальную автономию; людям в этих частично автономных областях — военным губернаторам, клиру, простым гражданам — приходилось устанавливать собственные приоритеты и изобретать свои процедуры.
В этом заключалось сходство между процессами над ведьмами в Восточной Англии и процессом Джоан Райт в Виргинии. Жители придумывали, как расследовать ведьмовство, пользуясь советами любителей охоты на ведьм — людей, читавших демонологические трактаты, усвоивших азы, но не игравших никакой официальной роли и не имевших четких взглядов. Они действительно выслушивали показания подозреваемых об их магических верованиях, буквально открывая для себя тайные происки Сатаны. В результате состоялась серия разрозненных противоречивых процессов, потрясших семь графств и на время утвердивших там власть местных охотников на ведьм, прежде чем ее свергнуть.
Охотники на ведьм вставали на сторону восставших, в конце концов победивших в гражданской войне, и религиозного течения, известного нам как пуританство. Пуритане были благочестивыми протестантскими фундаменталистами, считавшими, что Реформация проявила нерешительность в изгнании католических ритуалов из английской церковной службы и из жизни верующих. С их точки зрения, государственной англиканской церкви недоставало чистоты, они требовали продолжения ее реформирования или отмены.
Они раскололись на множество фракций, стремившихся к чистоте своего богослужения. К общественным идеалам пуританства относилось искоренение грехов вроде сквернословия, пьянства и блуда, прекращение всякого легкомыслия: красивой одежды, танцев, многих видов искусства, музыки и литературы. Они превращали процессы над ведьмами в революционные свершения, в изгнание тех, кто осквернял их общины дьявольской греховностью. Когда пуритане начали одерживать верх в гражданской войне, процессы над ведьмами способствовали установлению более благочестивой власти в тех областях Англии, где раньше правил король (бывший для пуритан главным сквернословом, пьяницей и развратником).
Процессы давали этим богобоязненным людям еще и возможность больше узнать о дьяволе, их заклятом враге, через личный контакт с ним — непременный этап становления самозваных демонологов. Для этого им требовались только убедительные ведьмы — в основном, конечно, женщины — и набожные активисты. В 1645 г. на этом поприще подвизался неуравновешенный поповский сын-святоша 20 с небольшим лет по имени Мэтью Хопкинс. Его главной подозреваемой стала молодая мать-инвалид Элизабет Кларк. Элизабет — известная как Бесс — выросла в деревне Бредфилд в Эссексе; ее отца звали Бартоломью.
Длинные поля Бредфилда сбегали от приземистой каменной церкви к реке Стор, тамошние селяне пасли скот на болотистых лугах и удили рыбу в мутных водах. На другом ее берегу, в Грейт-Уэнхеме, что в десяти милях на северо-запад, рос у своих родителей, приходского священника Джеймса и его жены Мэри, мальчик Мэтью. Они жили в удобном домике с заросшим садом. Там Мэтью играл в разные благопристойные игры со своими братьями Джеймсом, Томасом и Джоном. После смерти их отца Джеймса Хопкинса в 1634 г. (Мэтью был тогда подростком) Мэри вышла замуж во второй раз, тоже за духовное лицо, пастора из Маннингтри в Эссексе.
Дети росли в годы первых диспутов короля Карла I и пуритан в английском парламенте. В Бредфилде и в Грейт-Уэнхеме, как и повсюду, религиозные радикалы бросали вызов авторитету англикан, оспаривая правила богослужения. В начале 1640-х гг. это напряжение переросло в гражданскую войну. В 1642–1645 гг. бои шли рядом с домами Мэтью и Бесс. Традиционные формы контроля, такие как уголовные суды, уже почти не работали. Судьи и магистраты, назначенные рухнувшим королевским режимом, теряли работу, кое-где судебные заседания больше вообще не проводились.
Это не мешало людям по-прежнему подозревать своих соседей в ведьмовстве, что становилось предметом разбирательств на импровизированных процессах, хотя в силе оставались и проверенные старинные способы борьбы с порчей. Подозреваемые оказывались даже в более шатком положении, чем обычно. На судах больше не было юристов, ответственных перед центральной властью; суд вершила та или иная политическая группировка, стадное мышление, в свою очередь, брало верх.
Мы уже видели, что происходило при разгуле демонологии, когда ведьм судила церковная верхушка и королевские губернаторы. Еще хуже складывались дела на английских процессах ведьм в 1640-е гг.: обыкновенные граждане, действовавшие во время революции независимо, могли натворить не меньше, а то и больше бед.
Мэтью Хопкинс
Мэтью Хопкинс вполне мог процветать в изменившейся ситуации гражданской войны в Британии: он не был слишком приближен к старому режиму, но пользовался многими преимуществами, доступными его элитам. Он был сыном священника богатого прихода, хорошее образование позволяло ему надеяться на неплохую карьеру. Кроме того, ему везло: финансовое положение, да и сама география не принуждали его записываться в солдаты, когда грянули бои. Но привилегированный статус еще не наделял его реальной властью, а жить приходилось в стремительно меняющееся время.
Его будущее было еще туманнее, чем до рокового для страны 1642 г., к тому же этот беспокойный молодой человек выставлял себя, вопреки всем преимуществам своего положения, жертвой. Есть основания полагать, что он серьезно болел и переживал, что жить ему оставалось совсем не долго. Мэтью было всего 20 с небольшим, когда вспыхнули бои; вскоре после этого он решил, что в общине его отчима — Маннингтри, куда он переехал вместе с матерью, — кишат ведьмы: взять хоть Бесс Кларк! Та тоже жила теперь в Маннингтри, в трех милях от места, где родилась. Но молодой и самоуверенный Мэтью видел большую разницу между ею и собой.
В 1640-е гг. Маннингтри, где жили купцы, моряки и перевозчики, был больше, чем Грейт-Уэнхем и Бредфилд вместе взятые. Городок процветал, хотя занятия его жителей пострадали из-за войны: им хватило ума занять сторону побеждающих пуритан. Родственники отчима Мэтью, семья Уитхэм-Эдвардс, всегда отличались благочестием и стремились, чтобы их городок славился этим, а не только своими товарами.
В 1630-х гг. Ричард Эдвардс — старший (сын которого женился на сводной сестре Мэтью Сьюзан Уитхэм) оплатил перестройку давно обветшавшей церкви в Маннингтри. Теперь это было отдельное от официальной приходской церкви в Мистли место для богослужений, поэтому там появилась возможность проводить некоторые реформистские пуританские эксперименты — изменения церемониала в более фундаменталистском вкусе. Служа там, Томас Уитхэм не облачался в длинную черную сутану и в белый стихарь англиканского священника, потому что пуритане считали и то и другое пережитками католицизма. Однако он соглашался следовать англиканским нормам, когда его об этом просили, и заботился о том, чтобы в Маннингтри царил покой.
Напоминание о доме и погибшей семье: как дочери Клеопатры и Марка Антония жилось в плену в Риме