В своей книге Алексей Фёдоров рассказывает, как жили «реальные московские пацаны» в конце 80-х — начале 90-х годов. Здесь нет жестоких разборок, крови и жестокости, как в бандитских сериалах, зато есть трогательные истории о детской дружбе, первой любви, развлечениях и многом другом. Автор описывает, как играл с друзьями в фантики и ножички, войнушку и казаки-разбойники, исследовал бойлерные и подвалы, спускался в подземелье и забирался на крыши. Книга написана простым и понятным языком, каждый читатель, выросший в те времена, сможет вспомнить себя и сказать: «Точно, и со мной так было!» С разрешения издательства «Рамблер» публикует отрывок из книги, в которой автор вместе с друзьями впервые спустился в канализационное пространство под землёй. Оказалось, что, даже имея в наличии ломик, открыть люк не так просто. Изрядно пропотев, мы всё-таки приподняли его и сдвинули немного вбок, после чего навалились все вместе и свернули чугунную махину окончательно. Перед нами разверзлась чёрная пустота московского подземелья. Хорошо, что Тима взял фонарик, иначе никто из нас так бы и не решился сделать первый шаг. В луче электрического света мы увидели бетонные стены, две огромные трубы и ведущую вниз ржавую лестницу. Первым спустился Макс, за ним Тима и Хоха, я позвал мелких и шагнул навстречу неизвестности. В колодце стоял удушливый сладковатый запах, уже знакомый мне по бойлерной. Здесь пересекались трубы, идущие с разных направлений, поэтому помещение было достаточно большим. В разные стороны от колодца уходили тоннели, в центре каждого пролегали две трубы, покрытые где-то штукатуркой на каркасе из мелкозернистой проволочной сетки, а где-то чёрной прорезиненной изоляцией. Протиснуться можно было только между трубой и стеной, но места было так мало, что приходилось идти боком. Иногда труба чуть меняла траекторию, но этого было достаточно, чтобы места не осталось вовсе, тогда единственный вариант — забираться наверх и ползти прямо по трубе, то и дело ударяясь головой о потолок. Этот способ передвижения был самым неудобным, он отнимал много сил и пуговиц на одежде, при этом сама одежда моментально пачкалась. Мы двигались вперёд около получаса. Душный воздух, мёртвая тишина, давящая атмосфера подземелья. Становилось по-настоящему страшно. — Макс, может, пойдём назад? — по очереди обращались мы к нему как к идущему, ползущему, протискивающемуся, скользящему впереди колонны. — Ещё немного, пацаны, надо обязательно дойти до следующего люка, — раз за разом как заклинание повторял Макс, но в его голосе всё больше чувствовалась неуверенность. Наконец в лучах фонаря мелькнул поворот трубы. — Ну вот, дождались! — радостно воскликнул Тима. Макс громко похлопал по трубе, я присвистнул, мелкие сзади одобрительно пискнули. Настроение резко улучшилось. Тем сильнее оказался ужас, который мы испытали, когда приблизились к повороту. Перекрёстка с другими трубами не было, а значит, не было ни колодца, ни люка. Мы в западне! Кажется, что дышать уже было нечем, тошнило и кружилась голова, продираться обратно никак не меньше получаса, а быстрее из-под земли не выйти. — Ничего не поделаешь, надо идти дальше, — нерешительно, но громко сказал Макс. — Неужели ты не видишь, что все устали? Мы ползём неизвестно куда, — вспылил Тима. Я посмотрел на его испачканную, местами порванную дорогую кофту и пыльные, потерявшие свой изначальный цвет джинсы и понял: дома ему здорово достанется. — Лично я вообще никуда не пойду, — обречённо сказал Хоха. — Останусь здесь. Пускай меня достают спасатели. Мелкие заплакали. — Американских фильмов ты пересмотрел, нет у нас никаких спасателей, а пожарные в такой узкий проход никогда в жизни не полезут. Крысы вас съедят, вот и вся любовь, — огрызнулся Макс. — Надо решать: либо вперёд, либо назад.

Издательство «Бомбора»

Как ни трудно было себе в этом признаться, но каждый из нас понимал, что идти назад слишком долго, а впереди наверняка должен быть выход на поверхность. Уверенности нам придала свечка, которую предусмотрительно захватил с собой Хоха. Свечу поставили на трубу сразу после поворота, отметив таким образом начало нового этапа нашего пути. Оглядываясь назад, мы ещё долго видели её мерцающий огонёк. «Надо же, какую надежду может давать маленькая свечка в тёмном подземелье», — подумал я. Наконец, когда чувство времени было уже окончательно потеряно, впереди забрезжил дневной свет и проявились очертания лестницы. Макс добрался до неё первым, ловко подтянулся на руках, подставил под люк спину и, натужившись, замер в таком положении на несколько секунд. Я увидел, как его лицо побагровело, а затем внезапно стало бледным. На шее напряглись канаты вен. Макс зажмурил глаза и застонал. Люк не поддавался. Видеть свет из глубины подземелья и не иметь возможности дотянуться. В такой момент как нельзя лучше понимаешь тюремных узников и попавших в завал шахтёров. Хорошо, что недавно в одной научно-популярной книге я прочитал об опасности паники под землёй. Паника заставляет человека потеть и дышать, сгорает дефицитный кислород, становится нестерпимо жарко. — Пацаны, если запаникуем, задохнёмся, — неуклюже попытался я разрядить обстановку. Мелкие снова заплакали. Задыхаться никому не хотелось. — Мы просто спокойно дойдём до следующего люка или вернёмся назад, — прошептал Тима. — Третьего не дано. К счастью, идти пришлось недолго. Через несколько минут в конце тоннеля вновь заблестела паутина солнечных лучей, сладковатый запах горячих труб разбавил долгожданный чистый воздух весеннего вечера и неожиданный аромат скошенной травы. — Представляете, если мы вылезем за городом, — вздохнул Хоха. — Это невозможно, — оборвал его Макс. Понятно, что сейчас он думал лишь о том, чтобы удалось открыть люк. Макс поднялся на лестницу, упёрся руками в бетонные стены и начал медленно распрямляться. Раз, два — стоявшие внизу скрестили пальцы и затаили дыхание. С натужным скрипом люк сдвинулся с места, на мгновение замер, но сразу же сдался, лязгнул и пошёл кверху. Яркий свет ударил в глаза. Макс качнулся в сторону, перекинул его с позвоночника на правую лопатку и завалил набок. Есть! Выход из подземелья свободен. Мы с Тимой мгновенно забрались на лестницу и оказались рядом с Максом. Впереди, насколько хватало глаз, простирался идеальный газон. — Мы на гольфе! — в унисон закричали втроём, гулкое эхо рухнуло вниз и откликнулось где-то за поворотом подземелья. Как синдром отличницы мешает построить профессиональную и личную жизнь