Во власти любовницы: кого изобразил да Винчи на одной из своих знаменитых картин
В издательстве «Азбука-Аттикус» в мае вышла книга о великом художнике эпохи Возрождения — «Жизнь Леонардо, мальчишки из Винчи, разностороннего гения, скитальца».
Леонардо да Винчи — один из самых известных представителей эпохи Высокого Возрождения. Он был не только прекрасным художником, написавшим такие картины, как «Тайная вечеря», «Мадонна в скалах», «Дама с горностаем», но и музыкантом, писателем, изобретателем, учёным. Итальянский историк и филолог Карло Вечче в своей книге рассказывает о жизни великого гения — детских годах в провинциальном городе Винчи, творческих успехах и работе при королевском дворе, а ещё про его скитания по свету. Автор пользуется архивными документами, свидетельствами современников Леонардо, а также обращается к его запискам, первым наброскам и знаменитым творениям, чтобы показать гения с самых разных сторон.
С разрешения издательства «Рамблер» публикует отрывок о том, как да Винчи работал при дворе герцога Сфорца и написал картину «Дама с горностаем».
На «макулатурных» листах с фабрики часто встречаются зарисовки праздничных украшений, относящиеся к концу 1480-х. И это неудивительно: среди первых задач, порученных Леонардо при дворе Сфорца, была как раз организация праздников и театральных представлений, то есть подготовка с точки зрения художественной и архитектурной размещения праздничных декораций — как под открытым небом, в городском пространстве улиц и площадей, так и под крышей, во дворах и залах замка Сфорцеско или дворцов вельмож.
А что может быть лучшим поводом для праздника, чем свадьба миланского герцога Джана Галеаццо Сфорца с Изабеллой Арагонской, дочерью герцога Калабрийского Альфонсо и Ипполиты Марии Сфорца? Таким образом, король Неаполя Фердинанд I и Франческо Сфорца приходятся невесте дедами, Лодовико Моро, брат Ипполиты, — дядей, а сам жених — двоюродным братом. Несмотря на вооруженные конфликты и взаимные предательства, все эти государи эпохи Возрождения — родственники. Для Моро свадьба — политический жест огромного значения, способ, не ослабляя контроля над племянником, сблизиться с Неаполитанским королевством. Соглашения с королём Фердинандом удалось достичь в августе 1488 года, а в числе его творцов — доверенный советник герцога, Пьетро ди Джованни да Галларате или Галлерани, в 1458-м и 1479–1480 годах бывший послом Милана при неаполитанском дворе.
Там, в Неаполе, продолжают ткать дипломатическую ткань Сфорца его сыновья. Старшему, Филиппо, предстоит вместе с неаполитанским послом Симонетто Бельпратом доставить в Милан вожделенный дар короля: роскошную цепь рыцарского ордена cвятого Михаила, известного как орден Горностая, пожалованную Моро ещё в ноябре 1486 года. А вот дочь Галлерани Бьянка, напротив, отправится в Неаполь, чтобы 25 июня 1489 года выйти замуж за камергера герцога Альфонсо, пизанца Раньери Гуаланди, от которого родит двоих детей, Альфонсо и Изабеллу, — после преждевременной смерти отца им предстоит расти при арагонском дворе под опекой самого короля.
Известие о пожалованном ордене немедленно распространяется политической пропагандой Сфорца. Флорентийский поэт Беллинчони, с 1485 года также обосновавшийся в Милане и теперь отправленный с посольством Сфорца в Неаполь, превозносит герцога, обыгрывая контраст между его прозвищем (Мавр) и белоснежным мехом горностая: «И Мавру италийскому дан белый горностай [...], и в мехе горностаевом, хоть черно его имя».
Абсолютно ему доверяя, Моро назначает Беллинчони постельничим Джана Галеаццо, по сути приставив шпионить за каждым шагом и помыслом племянника. В стихах Бернардо тем не менее чаще славит не Моро, а самого юного герцога Миланского, привечающего при своём изысканном дворе музыкантов и певцов, гуманистов, врачей и архитекторов, среди которых впервые упоминается имя флорентийского художника, настолько выдающегося, что его считают новым Апеллесом: «Был из Флоренции сюда Апеллес привезён»; причём в заметке на полях указано даже имя: «Магистр Леонардо да Винчи». А в сонете, прославляющем четырех выдающихся деятелей двора Сфорца, — медальера и ювелира Кристофоро Фоппу, известного как Карадоссо, гуманиста Джорджо Мерулу, уроженца Алессандрии, и оружейника Джаннино Альбергетти, — поэт заявляет, что «рисунка винчевского и его цветов / и новые, и древние страшатся» .
Признанный живописец
В общем, Леонардо наконец-то признан при дворе как живописец, а не только в качестве музыканта, инженера и устроителя празднеств. Как же это случилось? Вероятно, произошло нечто, радикально изменившее их отношения с Моро. Уже в течение нескольких лет Лодовико влюблён в совсем юную девушку — дочь покойного аристократа Фацио Галлерани, опекуном которой он стал в 1481 году, когда Чечилии было всего восемь лет. И хотя в 1483 году он успел официально обручить её с Джованни Стефано Висконти, в чём 9 июля 1485 года признавался в письме брату, кардиналу Асканио: «Хорошо, что я уже обручил её недавно с молодым миланцем знатных кровей, настолько честным и благородным, что лучшего не стоит и желать», — герцога охватила необузданная страсть.
Лодовико совсем потерял голову и, желая запечатлеть любимый образ, прежде чем его исказит неумолимое время, просит Леонардо написать портрет девушки, на тот момент едва пятнадцатилетней. Мы можем только догадываться, как именно был сформулирован этот запрос, — вероятно, первый настоящий герцогский заказ художнику. Возможно, увидев «Мадонну в скалах», Моро разглядел в лице улыбающегося ангела черты своей Чечилии и теперь поручает Леонардо создать её портрет в той же позе, с тем же взглядом и той же двусмысленной улыбкой.
Рисовать Леонардо начинает с погрудных эскизов в различных позах. В превосходных набросках девушки, поворотом головы напоминающей ангела в «Мадонне в скалах», между широко посаженными томными глазами которого и блуждающей улыбкой нетронутые области эффектно чередуются с идеально проработанной светотенью, он, похоже, главным образом пытается уловить движение, жизнь. На другом рисунке, воссоздающем позу Джиневры де Бенчи, Леонардо тщательно прорабатывает положение её (утраченных) рук. Переход к полноценной картине происходит уже в так называемой «Даме с горностаем».
По сравнению с предварительными этюдами в живописной версии «Дамы с горностаем» девушка развернута зеркально и уже не косится с намёком на зрителя, а просто смотрит куда-то в сторону, без всякой неопределённости. Её прикрытые прозрачным чепцом волосы и роскошное платье символизируют приход в Милан (возможно, через Неаполь) испанской моды. Надушенное драгоценное ожерелье из тёмного янтаря источает изысканный аромат. Тонкая рука в непроизвольном жесте, то ли ласкающем, то ли властном, тянется к жертве — выгнувшемуся дугой белому зверьку, традиционно отождествляемому с горностаем, каждая черта которого находит отражение в фигуре молодой женщины, словно передразнивая её: нервное движение лапы и руки, дугообразные линии профилей, устремлённые в одну сторону взгляды.
Разумеется, горностай прежде всего политическая аллегория, напоминающая о пожаловании Моро орденской цепи, но он может подразумевать и другие значения. Название животного, по-гречески γαλῆ («гале»), на самом деле может отсылать к фамилии, которую носит Чечилия: похожий лингвистический фокус Леонардо уже проделывал с портретом Джиневры. Более того, в средневековых бестиариях говорится, что горностай скорее предпочтёт умереть, чем запятнать свой мех грязью при побеге, и потому он интерпретируется как символ целомудрия и чистоты — добродетелей, похоже, не слишком близких герцогу и девушке.
Наконец, если проецировать на этого зверька в женских руках фигуру самого Лодовико, очевиден и эротический посыл: хищник, ставший добычей, теперь полностью во власти любовницы. Чудесный портрет, задуманный как образ для личного поклонения, вскоре становится объектом восхищения коллективного, ставшего известным и вызвавшего зависть при других итальянских дворах. Что только подтверждает гипотезу о двойной аллегории: политической и эротической.
Это прекрасно понимает все тот же Беллинчони, который в своих стихах не преминет прославить прекрасную Чечилию, а также плод её любви к Моро, маленького Чезаре, родившегося в 1491 году. В своем сонете «К портрету мадонны Чечилии, написанному Леонардо» поэт разыгрывает диалог с Природой, которая сердится и завидует, ведь да Винчи изобразил девушку столь прекрасной, что взгляд её лучистых глаз сумел затмить сам лик солнца.
Топор или плаха: как приближённые Петра I обкрадывали казну и что им за это было
