Автор книги «Волкодав» — о славянском фэнтези, Джеймсе Бонде и «Игре престолов»
Писательница Мария Семёнова считается основательницей поджанра славянское фэнтези. В 1995 году вышла первая книга серии «Волкодав», действие которой происходило во вселенной, напоминающей мир древних славян. Роман стал популярным у читателей, а в 2006 году вышла его вольная экранизация — фильм Николая Лебедева «Волкодав из рода Серых Псов». Позднее было опубликовано ещё пять произведений о Волкодаве.
Семёнова также написала роман «Валькирия», популярную энциклопедию «Мы — славяне!» и серию «Братья», действие которой происходит в мире Волкодава, но гораздо раньше. Сейчас эта серия насчитывает три книги. В числе работ Семёновой — серия книг «Аррата», созданная совместно с писательницей Анной Гуровой, детективы серии «Те же и Скунс» и роман «Кудеяр».
В интервью «Рамблеру» Мария Семёнова рассказала о причинах популярности «Волкодава», эволюции славянского фэнтези, своём отношении к «Ведьмаку» и «Игре престолов» и неожиданных трудностях, с которыми сталкиваются молодые авторы.
— В этом году книге «Волкодав» исполняется 30 лет. Когда вы отдавали её в печать, то могли себе представить, что она окажется успешной и её будут читать ещё много лет?
— Честно говоря, я об этом меньше всего думала. У меня была цель написать фэнтези с приключениями, с определённым нравственным посылом. Я задумала эту книгу, глядя на то, как в Россию устремился мутный вал западного фэнтези. Мутный — потому что если раньше выходили только лучшие произведения западных писателей, то теперь публиковать начали любые их книги, в том числе неудачные. Вдобавок они выходили в чудовищных переводах. А я сама тогда переводила книги в издательстве «Северо-Запад», так что немного в этом понимала.
Талантливые российские авторы, например Елена Хаецкая, были вынуждены брать иностранные псевдонимы и выдавать свои оригинальные труды за переводы. В русскоязычном фэнтези было полное засилье эльфов, гоблинов, принцесс и драконов. Мне было очень обидно, что про них пишут все, а наш колоссальный материал лежит никем не востребованный.
На моё намерение написать «Волкодава» повлияло ещё и то, что мои исторические романы издателями воспринимались как фэнтези, например, потому что мои герои жили по своей вере и я придумывала собственные сюжеты. Кроме того, западные авторы, которых я лично переводила, не имели никакого понятия ни об архаических культурах, ни об оружии. Это были книги, написанные, «не слезая с дивана». Мне это не нравилось, потому что тот же Толкин хорош тем, что его книги строились на километровых пластах западноевропейской этнографии. А другие авторы решили «взгромоздиться» на Толкина и использовать его как этнографический источник. Поэтому я сделала что смогла: написала фэнтези на славянском материале тем языком, который сочла нужным. А уже дальнейшая судьба книги от меня не зависела.
— Как вы считаете, почему именно тогда, в 1995 году, «Волкодав» стал популярным, учитывая, что фэнтези было много?
— Наверное, на тот момент российский читатель уже пресытился эльфами и гоблинами. И тут появилась книга про героев, в которых есть черты понятного читателям славянского мировоззрения, психологии. Материал был понятным: не гоблины, а родные домовые, духи леса, бог грозы и так далее. Видимо, «Волкодав» заполнил некую лакуну.
— В 1986 году вышла первая книга фентезийной серии «Ведьмак» польского писателя Анджея Сапковского В 2019 году вышел сериал Netflix по «Ведьмаку», оказавшийся столь успешным, что его продлили ещё на четыре сезона. На ваш взгляд, почему зрителей заинтересовала история по этой книге, вышедшей почти 40 лет назад? И чем можно объяснить успех фэнтезийного сериала «Игра престолов», который смотрели даже те, кто не читал легшие в его основу произведения Джорджа Мартина?
— Я не фанатка «Ведьмака». Я прочла первую книгу этой серии, она мне понравилась. А вторую я дочитала до середины и бросила. Не люблю, когда начинаются всемирные завоевания, к тому же мне очень не нравится позиция Анджея Сапковского, которая сводится к тому, что славянское фэнтези невозможно, если не соединить славянские мифы с западноевропейскими персонажами и мотивами. В «Ведьмаке» же есть и эльфы, и кельтские мотивы. В книге много литературных удач, но её общий образ мне не близок.
Что касается «Игры престолов», то однажды я, будучи уже взрослой, пришла в зоопарк и заглянула в серпентарий. Перед одной из стеклянных витрин стояли люди и завороженно смотрели, как питон поедает то ли мышь, то ли кролика. Ровно тот же эффект оказывает на зрителей «Игра престолов». В ней все средневековые ситуации разрешаются в сторону подлости, предательства и убийства. Хотя Средневековье этим не исчерпывается: это была эпоха чести, мужества, величайшей верности слову.
— Вы во многих интервью рассказывали, что стараетесь на своём опыте изучать то, что делают герои ваших книг. Например, пришли на конюшню, чтобы узнать, как правильно чистить лошадь, научились делать гусли. Почему для вас так важна реалистичность, ведь фэнтези — жанр, где не осуждается полёт фантазии?
— Фантазии фантазиями, но совесть надо иметь. Например, персонаж подрядился к кому-то телохранителем. Азы работы успешного телохранителя одинаковые и в древности, и в эпоху космических станций. Есть определённые закономерности и правила, которые телохранитель должен соблюдать, иначе погибнет и он, и тот, кого он охраняет.
Я видела, к чему приводит несоблюдение этих правил. В Питере дом моих родителей находится у оживлённого перекрёстка. Однажды я наблюдала, как на этом перекрёстке на красный свет остановился солидный «Мерседес», к нему подбежал какой-то человек, бросил ему что-то на крышу и убежал. Из машины выскочил телохранитель и погнался за этим человеком. В тот момент, когда он его поймал, раздался взрыв, машину разнесло в клочья. Как позже выяснилось, в салоне был пассажир с физическими особенностями, на инвалидной коляске. И он погиб, потому что его телохранитель побежал за кем-то вместо того, чтобы хватать пассажира и убегать от машины.
Поэтому фантазировать можно как угодно, но чтобы делать шаг в сторону от реалий, надо эти реалии знать. Например, чтобы кольчуга, хоть железная, хоть мифриловая, защищала человека, она должна быть надета на ватник, а не на лёгкую рубаху, как у Фродо Бэггинса в фильме «Властелин колец». А когда в книге героям являются боги, нужно знать, как этих богов представляли себе древние люди. Например, славянская богиня любви не явится голой или в древнегреческой простыне. Она будет одета так, как её могли себе представлять славяне (образ богини олицетворяли существа Рожаницы — мать в струящемся сарафане и жемчужном кокошнике с дочерью в расшитой рубахе с понёвой и яркой лентой в косе — прим. «Рамблера»). В некоторых не лучших произведениях славянского фэнтези авторы не знают, как одевались славяне, как выглядело их оружие. Порой не имеют представления даже о каких-то бытовых моментах: как разжигать печь или готовить еду.
Когда заходит разговор о реалистичности в художественных произведениях, я всегда привожу в пример Яна Флеминга, автора книг о Джеймсе Бонде. Ведь в книгах многое описано не так, как происходит в настоящей разведке. Но Флеминг сам был разведчиком и прекрасно понимал, до какой степени он может отклоняться от реальности, чтобы это не выглядело глупо. Поэтому книги о Джеймсе Бонде блистательны.
— С литературной точки зрения славянское фэнтези чем-то отличается от западного?
— Я не великий знаток западного фэнтези. Я начинаю читать художественную литературу, когда осваиваю новую для себя тему и хочу посмотреть, что сделали конкуренты, чтобы не открыть заново Америку. Но, к сожалению, российские авторы иногда порываются писать славянское фэнтези по западным лекалам: например, придумывать супергероев. Но у этого супергеройства нет ничего общего с нашим менталитетом.
Для американцев нормально, когда какой-то сверхчеловек в синем трико и красных трусах летает над крышами и приходит на выручку. Но если такой супергерой появится у нас, ни один нормальный россиянин в него не поверит. Я в 1990-х годах сама пыталась изобрести русского супергероя вместе с моим тогдашним соавтором Феликсом Разумовским. У нас этот персонаж распался на целый отряд. В этом и проявилась разница менталитетов. Россияне тяготеют к соборности: простые люди собираются вместе и сгибают недругов в дугу.
— На ваш взгляд, как за прошедшие 30 лет эволюционировало славянское фэнтези?
— Когда появились первые книги в этом жанре, многие авторы увидели тренд, подхватили его и начали писать такую ерунду, что я прочитала и ужаснулась. Волна славянского фэнтези поднялась, но также быстро схлынула. Думаю, дело в том, что про эльфов, гоблинов и принцесс можно писать любую чушь и большинство русских людей чуши не заметит, потому что это не наша мифология, не наша история. Но когда враньё и фальшь пишут про знакомые нам вещи, люди не хотят это читать.
Сейчас у меня есть ощущение, что нарастает интерес к этническому фэнтези, основанному на мифах народов России. Например, у молодой писательницы Алины Потехиной вышла книга «На деревянном блюде». Она базируется на чукотском фольклоре, там действуют персонажи северных сказок, но Алина придумала собственный сюжет. Она выросла в Магадане, прекрасно знает, о чём пишет, у неё получилась отличная книга. И я очень рада, что такие произведения появляются: славянское фэнтези, скажем так, пробило дыру в бетонном заборе и открыло дорогу книгам, основанным на этническом фольклоре.
— Сейчас у начинающих авторов гораздо больше возможностей опубликовать своё произведение: например, онлайн-платформы для самиздата. Автор может сам вывесить на них свою книгу, она соберёт аудиторию, и писатель прославится. На ваш взгляд, есть ли какие-то минусы у таких способов?
— У каждого времени свои недостатки. Во времена моей молодости выход своей книги был равносилен полёту на Марс. Cейчас благодаря интернету все двери открыты. В этом есть недостатки, потому что у многих авторов с приходом первого успеха за ушами вырастают лавровые листики и авторы перестают развиваться как творческие единицы.
Вдобавок люди равняются на то, что опубликовано на популярных платформах, и решают писать то, что сейчас читают. Например, популярны корейские и китайские авторы, и все решают писать книги в таком же стиле. И какое это имеет отношение к творчеству?
В моё время в издательствах человеку говорили: кому нужно твоё славянское фэнтези, пиши про современную школу. Сейчас авторам говорят, что они не укладываются в серию, формат и так далее.
— Над какими книгами вы планируете работать в будущем?
— У меня не закончена серия «Братья». Когда я её начинала, то планировала две-три книги. Но потом действие стало развиваться, начало появляться всё больше героев, и меня это увлекло. Сейчас я собираюсь выпустить ещё две книги.
Вместе с писательницей Анной Гуровой мы уже несколько лет работаем над трилогией финно-угорского фэнтези. Меня заинтересовала эта тема, потому что я выяснила, что один из моих предковых народов — саамы, принадлежащие к финно-угорской группе. Первой книгой стала «Тень Севера». Ведь русские — это смесь славян, финно-угров и кочевников тюркских кровей. Нам показалось, что нехорошо выпячивать в книгах именно славянскую составляющую, когда финно-угорская совершенно не освоена художественной литературой. Сейчас мы дописываем третью книгу трилогии.
У меня есть популярная энциклопедия «Мы — славяне!», и мы с Анной намереваемся создать что-то подобное о финно-уграх. Ещё мы давно хотим написать фэнтези с сильным романтическим уклоном и женщиной в качестве главного действующего персонажа, которая будет преодолевать всевозможные препятствия.
Благодарим издательство «Азбука-Аттикус» за помощь в организации интервью
«На книги не жалко тратить жизнь»: писатель Павел Басинский — о русских классиках и Дарье Донцовой