Увязли в снегах: что говорили парижане о поражении немцев под Сталинградом
В издательстве «КоЛибри» вышла книга о жизни парижской элиты в период Второй мировой войны — «Бармен отеля “Ритц”».
Французский писатель Филипп Коллен в своей книге рассказывает о жизни одного из старейших фешенебельных отелей Парижа «Ритц» во времена Второй мировой войны. Когда немцы вошли в Париж, во всём городе ввели строгий комендантский час, кроме «Ритца». Главный герой — выходец из Австрии, ветеран войны 1914 года Франк Мейер устраивается в отель барменом. За его стойкой проводят время влиятельные французы, люди из гестапо, коллаборационисты и участники сопротивления, герои и доносчики. У каждого своя судьба и история, каждый ищет в отеле отдых и развлечения. История есть и у самого Франка, он вынужден каждый день слушать разговоры порой неприятных ему людей, скрывая собственную тайну. Он — еврей.
С разрешения издательства «Рамблер» публикует отрывок из книги о том, как постояльцы отеля отреагировали на известие о поражении немцев под Сталинградом.
Вермахт увяз в русских снегах и морозе так же, как когда-то великая армия Наполеона. В Сталинграде тевтонской спеси нанесён такой удар, что он отдаётся и в «Ритце». Напряжение растёт — растёт и агрессивность. Штюльпнагель-младший, когда спускается в бар, — сама любезность, но и он вынужден выполнять приказы Гитлера, у него нет выбора. Все евреи, задержанные в Париже в июле, депортированы в Польшу. Вместе с детьми до двенадцати лет — по приказу Пьера Лаваля. Этот чурбан, видите ли, не хочет разделять малышей с их матерями — бесстыдное враньё!
В баре отеля «Ритц» всем всё известно, но никто не смеет упоминать о судьбе изгоев. Что вообще думает об этом Штюльпнагель? Франк догадывается, что тот не в восторге; но генерал ни словом не выдаёт своих чувств. Повсюду есть уши, особенно в «Ритце», малейшая оплошность влечёт неминуемую кару. Гитлеру нужны свежие войска на востоке. Уже месяц, как рейх непрерывным потоком перебрасывает на советский фронт офицеров, служивших в Париже.
Вчера собрал свои вещи «капитанчик» Мари Сенешаль. Он отправился в Харьков, где войска Манштейна переходят в контрнаступление. Несчастная горничная горько плакала в корпусе на улице Камбон, прижимая к носу то белый носовой платок, то кулончик с духами. Её Карл, наверное, налил туда немного «Герлена». Всё длиннее очереди на тротуарах перед пустыми витринами магазинов. Теперь не найти ни масла, ни сыра, ни яиц. Матери семейства берут в поход за провизией табуретки — так долго приходится стоять за куском хлеба или ломтиком сала.
Зато театры и кафе-варьете всегда полны. Каждый вечер в «Казино де Пари» Мистенгетт исполняет свой довоенный шлягер «Ищу миллионера». А в середине, между куплетами, шепчет в микрофон, что не откажется и от бараньей ноги! И сообщает свой адрес в 9-м округе. Зал хохочет!
Но вчера Франк узнал от Саши Гитри, что находятся поклонники, которые тайком привозят ей мясо. Жан-Жак и Полина поселились в пустой квартире Биренбаумов над Франком. Девочка мила и умеет себя подать, её взяли продавщицей в Vuitton. Сына устроить на работу оказалось сложнее, но Франк ищет. В баре тоже меняется расстановка сил. С введением для французов обязательной трудовой повинности в Германии у Жоржа как-то убавилось любви к маршалу и к Пьеру Лавалю. Лучано, стоя за барной стойкой, научился не выдавать свои эмоции, но в душе всё равно клокочет гневом.
— Сучка.
— Господи, Лучано! Ты что?
— Да всё эта сучка, Мари Сенешаль…
— А ну-ка потише! — сухо приказывает Франк. — Что произошло?
— Встречаю её сейчас у входа в гардероб. Ревёт в три ручья! И приговаривает, что во всем виноваты жиды и коммунисты, надо было их раньше всех перебить. Этой бы только вернуть в койку своего фрица! Она же спала с адъютантом Штюльпнагеля, я видел их возле Трокадеро на Новый год. Оттого и хнычет с самого утра. Немецкая подстилка! Я ей так в лоб и сказал.
— Ты с ума сошел?!
— Взял и сказал!
— Да ты просто кретин! — орёт Франк так яростно, что ученик подпрыгивает.
— Нельзя никого против себя восстанавливать! Мы не можем себе позволить такую роскошь! Ты меня слышишь?
Лучано упрямо сопит.
— Завтра же пойдёшь и извинишься! Сделаешь, как я сказал, и держи рот на замке. Контролируй себя, чёрт возьми, это непременное правило. Давай за работу!
Обругать Мари Сенешаль, что за глупость! А вдруг она ему отомстит? Франк знает, что малыш быстро одумается. Происходящее злит его, и вдобавок он общается с парнями постарше из кухонного персонала, иногда ему хочется казаться взрослым, крутым, но, по сути, он добряк. Лучано встал у двери и дуется. Но тут же его лицо вспыхивает радостью.
— Месье Мейер! Капитан Юнгер на подходе, — объявляет он.
Прошло почти шесть месяцев с тех пор, как писатель уехал в Россию; Франк даже стал беспокоиться: а вдруг он погиб на фронте или замёрз в степях.
— Guten Abend, господин Мейер!
— Добрый вечер, герр Юнгер. Добро пожаловать, располагайтесь.
Юнгер сияет, глаза горят, на губах улыбка — так выглядят те, кто вернулся, выжил, побывав на волосок от гибели.
— Большое спасибо за присланную бутылку, Франк. Очень тонкий знак внимания.
— Я рад.
— С вашей помощью я покорил всех фронтовых генералов. Иногда после ужина я выдавал им по капельке кальвадоса. Толика «Ритца» на окраине Ворошиловска — поверьте, это бесценно.
— Расскажите, как там? — спрашивает Франк, ловко откупоривая бутылку «Перье-Жуэ».
Юнгер глубоко вздыхает.
— Мы были на грани уничтожения. Выжимали из солдат последние силы, физически они вымотаны до предела. Одна царапина от пули, и это смерть.
— Хуже, чем в Вердене или в Перонне?
— Гораздо хуже, рядовой Мейер. Сегодня войну ведут военные специалисты! А для них собратья — червяки. Мы перешли в разряд насекомых. Герр Мейер, теперь человеческая жизнь не стоит ни гроша.
На миг вокруг повисает грозная тишина.
— А в «Ритце», Франк, что слышно на местном фронте?
— Последние месяцы всё довольно спокойно. Вот разве что Шарля Бедо арестовали…
Глаза Юнгера вспыхивают.
— Бедо? Арестовали?..
— Да-да, — подтверждает Франк, довольный достигнутым эффектом.
— Сначала его направили в Алжир. Правительство поручило ему построить там нефтепровод, но в Северной Африке высадились англичане и американцы, и Бедо оказался в ловушке. Забавно, что из-за того, что при нём был американский паспорт, его обвинили в государственной измене. По-моему, дело пахнет керосином.
— Жестокая ирония судьбы. Остаётся лишь пожалеть несчастного Бедо. Столько усилий, чтобы проникнуть в руководство Виши и так быстро вляпаться в такие неприятности... Франку нравится, как писатель смотрит на мир. Он напоминает ему Фицджеральда. Подобно ему, Эрнст Юнгер видит людей насквозь, но не судит их, ему всегда любопытно узнать скрытые пружины, которые движут теми, кто перед ним, независимо от их ранга.
Подумать только, ещё вчера, устав жить в бесконечном страхе, Франк мечтал о тихом месте в какой-нибудь забегаловке в Батиньоле. Но если иногда в дверь бара заходит Эрнст Юнгер, как можно отказаться от «Ритца»?
Топор или плаха: как приближённые Петра I обкрадывали казну и что им за это было