Адское пойло и бильярд: как развлекались ковбои Дикого Запада
В издательстве «Альпина нон-фикшн» в июне выходит книга «Земля ковбоев: Настоящая история Дикого Запада».
Эпоха Дикого Запада по сей день вызывает интерес у историков и обывателей. Она дала толчок развитию нового направления в кинематографе — вестерна, про ковбоев написано множество книг и снято большое количество фильмов. Журналист Кристофер Ноултон в своей работе рассказывает об истории возникновения ковбоев и самых известных личностях той эпохи. Автор подробно описывает зарождение и развитие скотоводческих путей по всей Америке, городах скотоводов, самым первым из которых стал техасский Абилин, чем жили и о чём мечтали эти свободолюбивые и сильные люди. А ещё — как эпоха ковбоев, длившаяся всего четверть века, повлияла на национальную политику США. В книге автор приводит цитаты и выдержки из архивных документов.
С разрешения издательства «Рамблер» публикует отрывок из произведения о развлечениях, которые существовали для ковбоев в городах скотоводов.
Для ковбоя, приехавшего в город скотоводов, самым важным было привести себя в порядок. С этой целью он останавливался в пансионе или захудалой гостинице, а может быть, просто в бараке, где сдавали койку для ночлега. Здесь он мог побриться, принять душ или ванну, зачастую в общем помещении с рядами ванн и раковин, рядом с которыми на верёвочках висели зубные щётки, предназначенные для общего пользования, также предлагались общие полотенца, расчёски, гребни и зеркала. В своей книге «Налегке» Марк Твен упомянул один из таких гребней, «который, видимо, принадлежал ещё Исаву и Самсону, и за долгие годы на нём накопилось изрядное количество волос и грязи».
Затем отмытый, чисто выбритый и отдохнувший погонщик присоединялся к сотням других ковбоев, бродивших по грязным улочкам и новым деревянным дощатым тротуарам оживлённого городка. Если магазины были открыты, он мог зайти в них за товарами для себя, например за нитками и табаком. Затем он мог зайти постричься (за 35 центов) и отправиться в фотоателье — последнее веяние моды — и получить на память чёрно-белый фотопортрет.
Тедди Блю вспоминал именно такой порядок своих действий: «Я купил кое-что из одежды и сфотографировался... У меня был новенький белый “стетсон”, за который я заплатил десять долларов, новые штаны, которые стоили двенадцать долларов, хорошая рубашка и щегольские сапоги. Боже, как я гордился этой одеждой! Когда сестра увидела меня, она сказала: “Вытащи штаны из сапог и надень пиджак. Ты похож на бандита”. Я сказал, чтобы она шла к черту. После этого я в ней разочаровался».
Другим ковбоем, прибывшим в Абилин в 1868 году по тропе Чисхолма, был 18-летний юноша по имени Джо Хорнер, который впоследствии сыграет главную, даже одиозную роль в определённых событиях эры открытых пастбищ, но уже под другим именем — Фрэнк Кантон. Он оказался в Абилине с сильно стёртыми ногами, поскольку вместе со стадом прошёл пешком весь путь от границы Канзаса (группа индейцев-осейджей украла у ковбоев лошадей). На свою зарплату он купил себе винчестер 44-го калибра и пару пони.
Следующей остановкой для всех ковбоев был местный салун. Это заведение занимало почётное место на центральной улице любого скотоводческого городка. Обычно здание салуна было одноэтажным, узким и длинным, с фальшфасадом высотой в два этажа; вдоль одной из боковых стен шла барная стойка.
Большинство стоек имели в длину 15–18 м, хотя некоторые — например, стойка в денверском салуне Albany — достигали 33 м.
Их изготавливали из полированной древесины дуба, красного дерева или ореха, которую зачастую привозили из Чикаго или Европы. Наилучшие барные стойки делались из древесины грецкого ореха; их продавала компания Brunswick-Balke-Collender, которая сегодня больше известна как производитель элитных столов для бильярда. За барной стойкой на стене размещалось длинное зеркало, позволявшее видеть, что происходит у вас за спиной, когда вы стоите и пьёте. В первоклассных салунах, таких как Alamo в Абилине, Varieties в Додж-Сити, Gold Room в Шайенне или Doc Thayer’s Gold Rooms в Ньютоне, вы, скорее всего, обнаружили бы латунные плевательницы, которые также именовали куспидорами — по одной на каждые 4–5 человек, стоящих у бара, поскольку многие посетители жевали табак. В дальнем конце помещения можно было найти игровые и бильярдные столы и, возможно, достаточно места для танцпола и скрипичного оркестрика.
Эти западные салуны с характерными дверями, открывающимися в обе стороны, берут своё начало от придорожных закусочных, возле которых останавливались дилижансы, и от палаточных кабаков, которые сопровождали бригады, строившие железные дороги. С самого начала эти заведения были известны тем, что в них подавали дешёвое пойло — зачастую ядовитую смесь виски, табака, патоки и красного перца. Эта адская смесь носила различные названия: Forty Rod («Сорок ро́дов»), Tangle Leg («Нетвёрдая походка»), Tarantula Juice («Сок тарантула»), Coffin Varnish («Лак для гроба»), Taos Lightning («Таосская молния») или Bust Head («Головолом»). По словам одного из потребителей, «после стопки такого зелья колибри могла плюнуть в глаз гремучей змее!». Это пойло продавалось по 10 долларов за галлон, но, к счастью, его часто разбавляли водой, продавая порциями.
«Некоторые из этих напитков фронтира могли вызвать кровавый волдырь на сапоге из сыромятной кожи», — писал Рамон Адамс, техасский историк и непререкаемый авторитет в этой области. Затем он добавлял: «Вызывает удивление, как такую жидкость держали под корковой пробкой. От трёх порций у безрогой коровы выросли бы рога».
К счастью, как раз в то время, когда салуны стали вытеснять придорожные закусочные, на северо-востоке были достигнуты значительные успехи как в розливе алкогольных напитков по бутылкам, так и в их сбыте. Например, Эдмунд Буз представил свой виски Old Cabin («Старая хижина») в прямоугольной бутылке в форме бревенчатого домика. Другие сорта виски — особенно популярным в то время был ржаной — поставлялись в бутылках со скругленным верхом, которые закрывались корковыми или причудливыми стеклянными пробками. Наибольшей популярностью пользовались коктейли Cactus Wine («Кактусовое вино»), который готовили из текилы и пейотля, и Mule Skinner («Погонщик мулов») — смесь виски и ежевичного ликёра. Эль и стаут, которые раньше можно было купить только из бочки, теперь разливали в керамические кувшины и подавали тёплыми вплоть до 1880-х годов.
Если вам хотелось выпить что-нибудь не такое крепкое, можно было заказать имбирный эль или напиток под названием High Mucky Muck («Важная шишка»), о вкусе которого мы можем только догадываться.
Вскоре быстро расширяющийся ассортимент спиртного пополнился тонизирующими напитками из аптек, такими как ежевичный бальзам доктора Б. Кендалла, горькие настойки Хостеттера или «Средство, регулирующее работу печени» доктора Симмонса, известное также как «друг ковбоя». Согласно книге «Салуны Запада», «эти иногда слабоалкогольные зелья на основе корней растений, заявленные в качестве лечебных, широко рекламировались как очистители крови, афродизиаки, лекарства от распространённых кожных заболеваний, нарушений работы кишечника и других расстройств пищеварения, а также как средства, применяемые для лечения почек, мочевого пузыря и печени, для повышения аппетита и в случае “мужской слабости” и ещё при множестве других квазимедицинских проблем, ограниченных только воображением бармена и доверчивостью его клиента».
Порция виски обычно стоила 50 центов, стакан пива — 25 центов, или четвертак. Бутылка шампанского могла продаваться за 12 долларов. Самой популярной карточной игрой на Западе был фараон, или фаро, — игра, в которой каждый участник выступал против дилера (или дома), сдававшего карты из одной колоды.
В нормальных условиях игрок имел приличные шансы против дома, однако карты в ящике с колодой (или «башмаке») можно было легко подтасовать, что зачастую и происходило. Другой популярной игрой был покер, для него использовали колоду из двадцати карт, включавшую фигурные карты и десятки всех мастей; при этом раздавали все двадцать карт на четвёрых игроков. На бильярдном столе играли в балклайн или трёхбортный карамболь. Бильярд с лузами в то время вышел из моды, а стрейт-пул изобрели только в 1910 году. В более крупных салунах можно было увидеть монте, кено, дартс и игральные кости.
Несмотря на популярность различных азартных игр, не все ковбои становились жертвами профессиональных игроков, карточных мошенников и акул бильярда. Тедди Блю вспоминал:
«Я не мог представить, как можно отдавать деньги этим типам. Вы же знаете, что они собираются отнять их у вас. Кроме того, у меня никогда не было времени на азартные игры; я не мог долго сидеть на одном месте, мне требовалось постоянно быть на ногах, общаться, петь, пить в баре. Я был так счастлив и полон жизни, что когда выпивал немного виски, то чувствовал, что могу подпрыгнуть на двадцать футов вверх».
Больше всего в таких городках Тедди Блю привлекали женщины. На пике эры скотоводства ковбой мог встретить в салуне три типа «леди». На самом верху иерархии стояли «шарманщицы» (hurdy-gurdy girls) — профессиональные танцовщицы; обычно это были бедные, но приличные деревенские девушки из немецкой области Гессен, которые ездили по западным штатам и Канаде с сопровождающими. Их можно было пригласить на танец, но не допускалось приставать к ним с домогательствами. Далее шли обычные танцовщицы, которых можно было встретить как в салунах, так и в дансингах, и ковбои могли заплатить за право потанцевать с ними (25 центов за танец); как правило, они не торговали своим телом. И наконец, чаще всего встречались салунные девушки, которые почти всегда были жрицами любви.
Тайна Туринской плащаницы: где впервые появилось полотно с ликом Иисуса