В издательстве «Бомбора» в сентябре выходит книга об одном из самых успешных актёров Голливуда — «Николас Кейдж. Биография. Культовый неудачник или гениальный актёр?». Николас Кейдж — один из самых узнаваемых актёров Голливуда. За свою карьеру он снялся более чем в 130 фильмах и сериалах — от голливудских блокбастеров и фестивальных шедевров до малобюджетных комедий и провальных проектов. На счету Кейджа премии «Оскар» и «Золотой глобус» за лучшую мужскую роль в драме «Покидая Лас-Вегас» (1995 год), номинации на эти премии за трагикомедию «Адаптация» (2002 год), а также пять номинаций на антипремию «Золотая малина» как худший актёр за фильмы «Плетеный человек» (2006 год), «Призрачный гонщик» (2007 год), «Призрачный гонщик 2» (2011 год), «Сумасшедшая езда» (2011 год), «Оставленные» (2014 год). А за свою неповторимую безумную манеру игры Кейдж даже стал мемом. Кинокритик и киновед Иван Афанасьев в своей книге подробно описывает весь жизненный путь знаменитого актёра. Он говорит о детских годах Николаса, который до 18 лет носил фамилию Коппола (Николас Кейдж является племянником режиссёра Фрэнсиса Форда Копполы), первых неудачах в кино, фееричных взлётах и грандиозных провалах. Афанасьев разбирает самые известные фильмы актёра, среди которых «Воздушная тюрьма», «Угнать за 60 секунд», «Сокровище нации», «Без лица», «Призрачный гонщик» и другие. Автор рассказывает о секретах и самых безумных выходках звезды. Например, однажды Кейдж купил череп динозавра. А ещё задолжал 150 миллионов долларов, и, чтобы расплатиться с этим долгом, ему пришлось сняться в 20 плохих фильмах подряд. С разрешения издательства «Рамблер» публикует отрывок из книги о том, почему Николас решил сменить звёздную фамилию Коппола и почему выбрал именно псевдоним Кейдж.

«Бомбора»

Несмотря на неудачу с «Лучшими временами», Николас Коппола и не думал сдаваться: вернувшись в Сан-Франциско, он вынашивал планы по возвращению в Голливуд, хотя это и стало причиной некоторых конфликтов с его отцом. Огюст, будучи профессором литературы, также хотел быть писателем, но получалось у него не очень. Его роман «Интимность» (по объёму скорее повесть — меньше 200 страниц), выпущенный в 1978 году в жанре мелодрамы с элементами эротики, о ветеране Вьетнама, который пытается привыкнуть к мирной жизни, открывая её для себя заново через знакомства с женщинами, не стал успешным и так и остался единственным. Он мечтал, что Николас пойдёт по его стопам и будет писать книги, а потому не слишком одобрял актёрские практики сына. Возможно, это было ещё одно проявление уже упоминавшейся ревности к успеху брата Фрэнсиса Форда.

Так или иначе, Николас отца не послушал и по окончании школы в 1982 году (ему тогда как раз исполнилось 18) вернулся в Лос-Анджелес, чтобы продолжить искать для себя роли. Эти поиски занесли его на площадку молодёжной комедии «Беспечные времена в Риджмонт-Хай» по сценарию Кэмерона Кроу, на тот момент — музыкального журналиста The Rolling Stone, интервьюировавшего Led Zeppelin, Yes, Fleetwood Mac и другие культовые рок-группы того времени. Для Кроу это был сценарный дебют, как и для многих участников съёмок: для режиссёра Эми Хекерлинг, для актёров Шона Пенна (дебют не в кино, но в главной роли), Фореста Уитакера, Эрика Столца, Энтони Эдвардса и нашего Николаса Копполы. Роль у него, правда, была, скажем прямо, не ахти. Он появился в крохотном эпизоде безымянного друга Брэда Хэмилтона, сыгранного Джаджем Райнхолдом, и, конечно же, никому из зрителей не запомнился: все, что ему нужно было, — это с каменным лицом выдать заказ в забегаловке All-American Burger, где они оба по сюжету работали. Всё. Полноценным дебютом назвать это, конечно, можно, но лишь с натяжкой. Вдобавок ко всему съёмки в «Беспечных временах в Риджмонт-Хай» омрачались для Николаса тем, что его коллеги по кадру, в первую очередь молодые, такие же, как он, искатели счастья в мире киногрёз, постоянно подкалывали его. Коппола был самым младшим в компании молодых актёров, сыгравших многочисленные подростковые роли второго плана; при этом он выглядел довольно взрослым. Такое сочетание вкупе с фамилией привели к тому, что его часто поддразнивали. Главным в этом деле был Эрик Столц, который был старше на год, — он называл нашего героя Копполой-младшим, а его любимым панчлайном было «люблю запах Николаса по утрам» («Апокалипсис сегодня» вышел за три года до этого). Участники съёмочной группы много говорили между собой о том, что, мол, как же так — племянник режиссёра «Крёстного отца», а снимается в какой-то третьестепенной роли в маленьком фильме про озабоченных старшеклассников. Спустя годы, кстати, Столц в книге Зака Шонфельда «Как Коппола стал Кейджем» признавался, что сейчас, само собой, жалеет о том, что подкалывал будущую звезду. В отличие от Кейджа, Столц таковой не стал. И в отличие, кстати, от Шона Пенна, с которым Николас Коппола сперва подружился на съёмках «Беспечных времен в Риджмонт-Хай», а впоследствии разругался из-за съёмок тогда уже Кейджа в коммерческих блокбастерах «Наперегонки с Луной» и «Воздушная тюрьма» — Пенн тогда назвал его игру «отвратительной» и обвинил в том, что он «продался». Хотя какое-то время после они очень даже дружили. Ещё одной причиной, почему Копполу старались дразнить, — в отличие от тех же Шона Пенна и Эрика Столца, которые оба родились и жили здесь, в Калифорнии (у обоих, кстати, тоже артистические семьи, состоящие из киношников и музыкантов), — «звёздный мальчик» Николас был не местным, выглядел весьма скромно, а на работу приезжал не на личном авто, а на обычном автобусе. Изначально он пробовался на одну из главных ролей (и он очень понравился кастинг-директору фильма Дону Филлипсу), которая в итоге досталась Джаджу Райнхолду, и тогда парню в качестве «утешительного приза» дали ту самую скромную роль безымянного друга. Грубо говоря, все считали его «лохом». Именно тогда Коппола понял, что звёздная фамилия ему больше вредит, чем помогает, — хотя бы по причине того, что дядя, увы, не торопился предлагать племяннику роли, а окружающие ожидали от него чего-то великого здесь и сейчас. Так что после съёмок в этом фильме ему в голову пришла мысль взять псевдоним — так он стал Николасом Кейджем (в дальнейшем мы будем именовать его именно так). Почему именно Кейдж? Всё просто: помимо любви к кино и хорошей музыке, у Николаса было ещё одно увлечение, тянущееся с детства, — комиксы. Интересно, конечно, как к этому хобби относился его высокопарный отец (найти информацию по этому поводу не удалось), зато точно известно, что одним из любимых персонажей маленького Николаса, наравне с его главным кумиром — Суперменом — был Люк Кейдж. Двухметровый темнокожий детина, обладающий невероятной силой, способный рвать цепи голыми руками, кстати, тоже косвенно связан с кино: его образ вдохновлен блэксплотейшен-фильмами, специфическим направлением эксплуатационного кино 1970-х, в которых главные роли играли чёрные актеры. Сам Кейдж называл Стэна Ли, одного из главных людей в Marvel Comics, своим «сюрреалистичным отцом» (было бы вдвойне смешнее, если он был бы ещё и «крёстным»!). Возникает, кстати, вопрос: а почему не созвучно с именами Супермена? Индустрия потеряла Николаса Кал’Эла или Николаса Кента! Всё просто: ещё одним кумиром молодого актёра был Джон Кейдж, композитор-авангардист, вдохновлявшийся азиатской культурой (в частности, китайской «Книгой перемен») и привнесший в музыку значительный элемент случайности и импровизации. Он использовал классические инструменты в необычных целях — например, вставлял в стандартное фортепиано различные предметы вроде вилок и монет, чтобы они создавали новые созвучия. Возможно, для Николаса он был куда больше Джон, нежели Люк, — импровизация и слом стандартов станут для него впоследствии одними из главных актёрских инструментов в его арсенале. Как мать и сын: психолог объяснил, какие отношения были между Есениным и Дункан