30 сентября в редакции Neoclassic издательства АСТ вышла новая книга польского писателя-фантаста Анджея Сапковского из цикла о ведьмаке Геральте из Ривии «Перекрёсток воронов». Кадр из сериала «Ведьмак» Первый рассказ о ведьмаке Геральте, бродячем охотнике за чудовищами, Сапковский написал в 1986 году. С тех пор писатель выпустил два сборника рассказов и семь романов об этом герое. «Перекрёсток воронов» стал седьмым романом цикла и первой за прошедшие 12 лет книгой о ведьмаке. В ней рассказывается о юности Геральта. Книги о ведьмаке были переведены на 37 языков и проданы тиражом более 15 миллионов экземпляров. В 2001 году по ним был поставлен польский фэнтези-фильм «Ведьмак», а в декабре 2019 года на Netflix вышел первый сезон одноимённого сериала с Генри Кавиллом в главной роли. Позже стриминговый сервис продлил шоу ещё на четыре сезона. В четвёртой и пятой части Геральта сыграл австралийский актёр Лиам Хемсворт. С разрешения издательства «Рамблер» публикует отрывок из книги, в котором Геральт попадает в небольшую деревню и встречает там низушка (так во вселенной «Ведьмака» называют представителей Старших рас, обитающих на Континенте и отличающихся небольшим ростом ) — кузнеца Августуса Хорнпеппера, который просит главного героя уничтожить загадочное чудовище.

АСТ

Геральт уселся. Августус Хорнпеппер тоже уселся, на стул со спинкой напротив него. Парнишка сел тоже. На глинобитный пол в уголок. — Где-то так уж с год назад, — начал низушек, — началось в деревне бедствие. Скотина дохнуть начала. Коровы и волы. Куры нестись перестали. Мужик сено косил, косой сильно порезался. У одной бабы выкидыш случился. Мальчишка с крыши упал, ногу сломал. У старосты понос приключился, день и ночь из сортира ни ногой. Словом, бед не перечесть. Ломали людишки себе головы, думали. Пока не додумались — сглаз это всё. Геральт вежливо молчал.

— А жила в деревне старуха, — продолжил после паузы Августус Хорнпеппер. — Старая грымза, кривая как дужка от ведра, с бородавкой на носу. Травами занималась, стало быть. Вот её-то и приметили, что у курятника она крутилась, того самого, в котором куры нестись перестали. И в пруд она плевала, а там рыба вскорости кверху брюхом всплыла. Ну и взяли эту старуху, да и в тот же пруд её — хлюп! Смотрят: не тонет. Ну, значит, чародейка. Выловили её… — И сожгли. — Да. Но сперва шею свернули. — Слушаю дальше. Августус Хорнпеппер откашлялся, сплюнул в лохань с водой. — Был у старухи кот, — продолжил он рассказ. — Большой чёрный сволочуга. Известно, зачем чародейкам такие коты. Хотели поймать его да сжечь тоже, но сбежал он. Ушёл в леса, только его и видели. — И? — И началось. Пошёл парень за валежником, пропал. Через три дня нашли. С лица кожа снята до костей, рука полуотгрызена, живот распорот, кишки наружу. Потом ещё один. И точно так же: когтями разодран, обгрызен, кишки сверху. Потом ещё один, идентично. Сразу видать: кот постарался. Ну и подтвердилось. — Что подтвердилось? Каким образом? — Один выжил. С месяц назад. Кишки двумя руками придерживал, но как-то доплёлся до деревни. И пока жив был, успел подтвердить. Кот. Чёрный. Большой. Большой как телок. Ну, решили, дело ясное. Это кот чародейки. Вырос магическим образом и мстит за свою хозяйку. — Слушаю дальше. — В лес уж никто больше не ходит, кроме как толпой. А толпу-то эту тоже собрать нелегко, ибо все в страхе. А там в лесу поляны есть, косить их надо, иначе сена не хватит. Вот и постановили старшие ведьмака вызвать. Деньги собрали. Табличку сделать велели, ну я сделал, повесил. Рад тебя видеть так быстро. Мечи, я вижу, у тебя при себе. А у меня на хранении их деньги. Убьешь чудище, выплачу. — Я должен убить кота. Кота чародейки? Августус Хорнпеппер какое-то время молчал. — Я кузнец, — сказал он наконец, пристально глядя на ведьмака. — Никаких чар не боюсь, ибо сам тут колдовством занимаюсь. А ты что думал, как того добиться, чтоб твёрдое железо размякло и под молотом какую хочешь форму приняло? Это огненная магия и демоническая сила, не иначе. Да вдобавок я низушек. Ко всему устойчивый. Геральт промолчал. Кузнец снова кашлянул, сплюнул. — Ко всему я устойчивый, — повторил он. — К брехне о чародействе устойчив тоже. Потому как спокон веку такое бывает, что скот дохнет, а куры не несутся. Рыба мрёт, когда вода зацветает. Косари калечатся, когда по пьянке за косы берутся. А понос у старосты? Сверхъестественный, что ли, понос? Покажите мне, милсдари, что естественней поноса. Вывод отсюда выводится простой: не было тут ни чар, ни сглаза, ни какой иной дьявольщины. Бабе невинной шею свернули, вот чего. Вижу, что совсем тебя не трогает то, что я говорю. — Я тоже устойчивый. — Ну да, с твоей-то профессией ты обязан быть, это ясно. Что ж, пусть каждый своим делом занимается. Моё дело — молот да наковальня. Баба невинная убитая — это дело старосты и судов. Твоё же ведьмачье дело — грохнуть то, что в лесу людей убивает. Ибо что-то всё же убивает. Хотя спорить могу, точно не бабкин кот. Чего, ведьмак молодой, как думаешь? — Для простоты, — ответил Геральт, помолчав, — допустим, что это кот. Название ничем не хуже любого другого. Перейдём же, однако, к подробностям. Сколько там у тебя на хранении? Сколь много мне деревня за кота заплатит?

CD Projekt

Кузнец снова какое-то время молчал. Потом цокнул языком. — Велели мне, — сказал он наконец, — торговаться с тобой усердно. Начать с двухсот… Обожди, не крути головой, дай мне закончить. Они, хоть и нищие, недостойны того, чтоб я для них торговался. Согласны дать максимум пятьсот марок, столько насобирали. Так мы с тобой и договоримся, не торгуясь. Молчание Геральта низушек воспринял как согласие — и не ошибся. — Ну ясное дело, — бросил он как бы между прочим, — предоплаты не будет. Даже об авансе разговора нет. Я их опасения понимаю. Потому как если б, допустим, меня местный народ, невинных женщин убивающий, считал за поганого мутанта, разносчика чумы да миазмов, за падкого на девок извращенца, если б брезговал мною так, как они тобой… Мне б не показалось слишком неэтичным взять деньги вперёд и свалить. Так им и надо. Ты об этом не думал? — Нет. Ни на минуту. — Ну я так и полагал. Да чего там, уверен был. Но спросить нельзя, что ли? * * * От края бора до кузницы была неполная миля. На середине этого расстояния стояло нечто, ещё осенью наверняка бывшее повозкой с сеном, а сейчас превратившееся в заросшую руину, у которой от былого великолепия остались лишь оси да колеса, которые колесник соорудил из материала получше, чем всё остальное. Три колеса, четвёртое было сломано. Нетрудно было догадаться, что повреждённую повозку бросили в панике, как только выпрягли из неё коня, — чтобы способней было удирать. И смельчаков вернуться за ней потом не нашлось. Геральт задержался у повозки, минутку понаблюдал за краем леса. Потом приступил к подготовке. Согласно с принципами, вдолбленными в него в Каэр Морхене. Достал меч. Оружие довольно серьёзно отличалось от обычных боевых мечей своего класса. Меч ведьмака, выкованный из метеоритной стали, имел полную длину в сорок с половиной дюймов, из которых на сам клинок приходилось двадцать семь с четвертью. У обычных мечей клинок был либо на дюйм короче, либо на дюйм длиннее. Меч ведьмака весил тридцать семь унций. Обычные мечи, даже те, что короче, как правило, были значительно тяжелее. Он проверил остроту клинка. В принципе это было не нужно, поскольку лишь вчера её проверял. Но таковы были правила работы. Из сумки он вытащил небольшой ящичек. Нажал пальцем на секретную впадинку, открывающую крышку. Внутри, в проложенных мягкой тканью ячейках, тесно стояли флакончики тёмного стекла. Их крышечки выстроились ровными рядами, как солдаты в строю. Геральт закрыл глаза. Он умел — обязан был уметь — узнавать флакончики на ощупь, знать их место в шкатулке и индивидуальную для каждого, легко распознаваемую прикосновением пальца форму крышечки. Он дотронулся до флакончиков, определяя их один за другим. Лечащие эликсиры: Иволга, Чёрная Чайка и Чибис. Морфирующие: Трясогузка, Чёрный Дрозд и Цапля. Метаморфирующие: Козодой и Чечевица. Он сделал по глотку из двух — Чёрный Дрозд и Цапля. Решил, что этого должно хватить. И бодро двинулся в сторону леса, сквозь вымахавшие выше колена травы. У заката был цвет копчёного лосося. * * * Гораздо позже — и очень неохотно, кстати, — Геральт мысленно возвращался к этому случаю. И всегда приходил к выводу, что выжил он, собственно, по чистой случайности. И что в том, что он выжил, собственная его заслуга была минимальной. Что жизнь ему спасло в первую очередь время года. И во вторую очередь то, что кот, которого ему предстояло убить, котом вовсе не был. * * * Лес был весенним, негустым, прозрачным в свете луны. И по-весеннему выстланным ковром гниющих листьев и опавшего прошлогоднего сушняка. Но тем не менее, если бы это кот атаковал из засады, атака была бы бесшумной. Однако это был не кот, и его когти не прятались в мягких подушечках лап. И треск сухой ветки выдал его. А реакция ведьмака, принявшего эликсир, была достаточно быстрой, чтобы он смог избежать коварной атаки. Он отскочил, а точнее, резко бросился в сторону, упал на колени, туша атакующего чудовища лишь отёрлась о него, а когти едва коснулись плеча. Тварь изогнулась в прыжке, точно лента, атаковала вновь, ещё не коснувшись земли. Геральт не успел подняться с колен, но успел выхватить меч. И нанёс им удар.

Freepik

Удар был неприцельным, лезвие лишь скользнуло по плоской голове твари и срезало часть скальпа вместе с торчащим из головы пучком щупалец. Зоррил — Геральт уже понял, что перед ним зоррил — припал к земле, затряс башкой, разбрызгивая вокруг кровь. Зверь больше походил на ящера, чем на большого кота, хотя пучки щупалец на голове и впрямь могли напомнить кошачьи уши. Да и белые клыки в пасти тоже отчасти смахивали на кошачьи. Длинный хвост, сейчас хлещущий по сухим листьям, чудовище также использовало по-кошачьи, для балансировки в прыжке. Огромным прыжком зоррил бросился на ведьмака. Геральт и на этот раз ускользнул от атаки, но и на этот раз без изящества, отпрыгнув более отчаянно, нежели ловко. Однако вновь сумел ударить, широко и бестолково, но метко, почти отрубив одну из передних когтистых лап зоррила. Монстр, несмотря на это, успел цепануть ведьмака когтями другой лапы, но вместо того, чтобы разорвать тело, они лишь скрежетнули по серебряным шипам куртки. Зоррил рухнул на траву, а ведьмак ударил мечом сверху, изо всей силы. Кровь взметнулась фонтаном, тварь бешено завыла, несмотря на распоротое брюхо уже готовясь к новой атаке. Геральт с разбега рубанул ещё, клинок дошёл до позвоночника; зоррил свернулся, страшно, почти по-человечески, закричал, ведьмак снова ударил, достал до спинного мозга. Зоррил задёргался, начал рвать когтями землю. Геральт ударил ещё раз, перебивая позвонки в другом месте. Зоррил визжал и метался, Геральт рубил. И тоже визжал. Зоррил выл, Геральт рубил. Раз за разом, как дровосек топором. Зоррил уже не выл, лишь скулил. Потребовалось время — и ещё больше ударов, — чтобы чудовище перестало двигаться. Луна вышла из-за туч, светила сквозь голые ветви деревьев. В лунном свете разбрызганная кровь была чёрной словно смола. Геральт рухнул на колени, его стошнило. И тошнило долго. А поскольку было почти нечем, то процесс был очень, очень мучительным. Выходящие обратно эликсиры жгли горло будто огонь. Тайна Гуччи: наследница модного дома опубликовала книгу о своей семье и убийстве отца