Великолепная четвёрка: как проходила юность Мендельсона, Шопена, Шумана и Листа
В издательстве «КоЛибри» вышла книга «Пять прямых линий: Полная история музыки».
Сколько существует человек, столько его сопровождает музыка. Но как происходило развитие этого искусства? Кто первый изобрёл музыкальный инструмент? А где возникли ноты? Ответы на эти и другие вопросы можно найти в книге британского композитора и писателя Эндрю Ганта «Пять прямых линий: Полная история музыки». Кроме того, Гант исследует биографию великих классических и современных музыкантов, пытается понять, кто и что повлияли на их творчество и судьбы.
С разрешения издательства «Рамблер» публикует отрывок о том, как пересекались творческие пути четырёх великих классиков.
Четыре современника: начало
Встречи, дружба и достижения Мендельсона, Шопена, Шумана и Листа, родившихся в пределах трёх лет друг за другом, оказали большое влияние на события музыкальной жизни первой половины XIX века.
Феликс Мендельсон, самый старший из четырёх, родился в феврале 1809 года в Гамбурге (в том же доме, что и знаменитый скрипач Фердинанд Давид). В его жизнь рано вмешалась политика: в 1811 году, поскольку семейный банк сопротивлялся блокаде портов Наполеоном, Мендельсонам пришлось переодетыми бежать в Берлин, где они открыли интеллектуальный салон для художников и мыслителей.
Подобно Моцарту, юный Феликс разделял концертную сцену со своей талантливой сестрой четырьмя годами его старше, Фанни. Одним из первых его учителей была Мари Биго, ученица и подруга Бетховена. Он много путешествовал с отцом и к тринадцати годам познакомился с Гёте и Гуммелем.
Отцу-французу Шопена Николя тоже пришлось покинуть свой город: выходец из простой парижской семьи, он обрёл социальный статус и экономическую независимость в качестве школьного учителя в Польше, где женился и процветал, несмотря на то что страна находилась в составе Российской империи после падения Наполеона в 1815 году, когда его сыну было пять лет.
Для хрупкого и чувствительного Фридерика это значило хорошие воспитание и образование в провинциальном окружении, а также перспективы аристократического патронажа даже тогда, когда старый порядок зашатался. То же можно сказать и про самого молодого из этой пёстрой группы, Ференца Листа, родившегося в конце 1811 года в другом краю Восточной Европы, Венгрии, где его отец служил при дворе Эстерхази, сначала играя на виолончели в айзенштадтском оркестре, а затем, с 1809 года, занимая куда менее возвышенный пост инспектора овец в одном из их имений в Райдинге.
Отец Шумана Август был издателем и книготорговцем в небольшом, но уютном восточногерманском городке Цвиккау. В год рождения Роберта Август страдал от «нервного расстройства», что могло быть предзнаменованием дальнейшей трагедии. На портретах всех четырёх музыкантов в юном возрасте видна утончённая, иногда почти женственная грация.
Фотография Ференца Листа (фотограф Ф. Ганфштенгль, 1858)
Взросление — 1820-е годы
Все четыре композитора на втором десятке лет взрослели, путешествовали, вбирали в себя европейскую культурную жизнь, в разной степени встречались с родительским беспокойством по поводу опасностей и искушений жизни профессионального музыканта, а также знакомились с музыкой, музыкантами и друг с другом.
В 1819 году Шуман в возрасте девяти лет побывал на концерте музыканта, имя которого часто встречается на этих страницах, еврейско-чешского пианиста и композитора Игнаца Мошелеса. Спустя год юный Лист был в Вене, где его с энтузиазмом принимали Черни и непотопляемый Сальери. В апреле 1823 года Бетховена пригласили послушать игру 11-летнего Листа. Лист позже вспоминал их встречу с исключительной эмоциональностью, однако биограф Бетховена Тейер не слишком верит в то, что Бетховен действительно был на концерте (с другой стороны, Лист отрицал, что встречался с Шубертом, хотя историки музыки полагают, что это случалось). В конце 1823 года Лист с семьёй переехал в Париж, по дороге давая концерты в крупных немецких городах. Парижская консерватория в лице её директора, Луиджи Керубини, отказалась его принять на том основании, что он иностранец, хотя сам Керубини был итальянцем.
Мендельсон также много путешествовал в то время, приехав в Париж в 1825 году. На его карьеру Керубини оказал более благотворное влияние, похвалив его фортепианный квартет. Это было последнее сочинение в череде его ранних композиций, среди которых уже были четыре концерта и симфонии для струнных, однако всё это было ещё далеко от музыки, порождённой творческим взрывом спустя год, когда на свет появился чудесный Октет для струнных ми-бемоль мажор — самое поразительное музыкальное сочинение, когда-либо созданное 16-летним подростком.
Шопен провёл 1823–1828 годы, прилежно обучаясь в школе отца и Варшавской консерватории. Он не выказывал блестящих талантов Листа-исполнителя или Мендельсона-композитора, однако следует отдать должное проницательности директора консерватории Юзефа Эльснера, который сообщил о нём при выпуске: «Исключительные способности. Музыкальный гений».
Тем временем Лист был повсюду: в Лондоне и Манчестере в 1823 году, затем повсеместно во Франции, потом вновь в Англии, где он играл для короля в 1824 году, в Швейцарии, вновь во Франции и в третий раз за Ла-Маншем в 1827 году. Среди этих разъездов Мендельсон и Лист познакомились в Париже вскоре после 16-летия Мендельсона. У Шопена не было подобной космополитичной уверенности в себе даже к 18 годам: на каникулах в Берлине в 1828 году он оказался в одном помещении с Мендельсоном и знаменитым оперным композитором Спонтини, но постеснялся заговорить с ними.
Шуман тоже жил провинциальной жизнью, в которой уже начали обозначаться интересы и основные сюжеты его короткого пути: он хорошо учился в школе, основал Schülerverbindung (тайное студенческое братство); упустил шанс учиться у Вебера в силу смерти того в 1826 году; в том же году потерял отца и больную сестру, читал, писал, увлекался «литературными фантазиями в духе Жана Поля» и влюблялся в школьниц и взрослых женщин, в том числе и в Агнес Карус, певицу и жену врача из Кольдица.
В 1828 году, как до него Телеман, он послушно, но неохотно стал изучать юриспруденцию в Лейпциге, где (так же, как Телеман) он нашёл оживлённую музыкальную жизнь куда более привлекательной, чем скудная пища своих занятий. В «ночных восторгах» его стал преследовать страх безумия.
К концу десятилетия в жизни всех четверых произошли изменения. Лист прекратил свои маниакальные юношеские туры и в 1827–1830-х годах жил более уединённо, рассматривая идею стать священником. Шопен с успехом выступал в Вене в середине 1829 года. В том же году Мендельсон (с помощью своего друга Эдуарда Девриента, певца и отпрыска замечательной театральной семьи) продирижировал одним из самых важных концертов в истории музыки, первым со дня смерти Баха исполнением «Страстей по Матфею». Месяц спустя он совершил первую из своих многочисленных поездок в Англию, исполнив там концерт Бетховена «Император» и собственный юношеский двойной Концерт ля-бемоль мажор для двух фортепиано (вместе с Мошелесом), затем побывал в Шотландии, посетил сэра Вальтера Скотта в Эбботсофрде и плавал на пароходе в Стаффу к Фингаловой пещере, которая вдохновила его на одну из самых примечательных ранних пьес, увертюру «Гебриды» 1833 года.
В августе 1828 года Шуман начал учиться у известного лейпцигского преподавателя фортепиано, Фридриха Вика, чья девятилетняя дочь Клара уже была к тому времени умелой и отлично обученной пианисткой. Когда в ноябре умер Шуберт, он проплакал всю ночь. Шуман решил проблему того, как учиться и юриспруденции, и музыке, просто-напросто найдя в Гейдельбергском университете музыканта и профессора юриспруденции Юстуса Тибо и уговорив мать перевести его туда на год. Этот счастливый и продуктивный период окончился, когда он вернулся в Лейпциг и не слишком успешно попытался склонить Вика к тому, чтобы он уговорил его мать позволить ему прекратить изучение юриспруденции: Вик считал его талантливым молодым человеком, но не верил в силу его характера, что случится с Шуманом ещё неоднократно.
Шуман переехал к Викам и пообещал меньше пить, курить и тратить — ничего из этого ему, очевидно, не удалось. В своих литературных сочинениях того времени он награждает прозвищами друзей, знакомых (Клара — Цилия, девочка по имени Кристель — Харита) и вымышленных персонажей. Себе он дал два прозвища — Флорестан-импровизатор, весёлый и лёгкий на подъём; и задумчивый, сосредоточенный, критически настроенный Эвзебий. Эта двойственность придавала его литературным трудам юмористический характер, а также психологическую глубину. Оба персонажа появляются в восторженной статье в сентябре 1831 года, рассказывающей о новой музыкальной звезде, которая именно в этот момент прибыла в Париж после второго, неудачного посещения Вены: Frédéric — бывший Fryderyk — Шопен.
Босс без оговорок: как Тейлор Свифт построила свою музыкальную империю