Непростая судьба Влдимира Киршона - автора песни «Я спросил у ясеня»
Визитная карточка фильма "Ирония судьбы, или с легким паром!" - так по праву можно назвать песню "Я спросил у ясеня". Мало кто знает, как трагично сложилась судьба ее автора. Внимательный взгляд ясных глаз. Слегка напряженные, но мягкие губы, шапка волос. Так выглядел в 1920-е годы верный сын партии, революционный романтик и утопист Владимир Киршон, заплутавший в дебрях собственной души, где рядом с верой в прекрасное далеко и светом уживались нечто страшное и черная ненависть к инакомыслию. Говорят, с годами он сильно изменился, лицо стало «кирпичным». Так менялся в зависимости от поступков Дориана Грея его портрет. Однако не стоит спешить осуждать его. Он был «продуктом эпохи». Имя Владимира Киршона сегодня, скорее всего, было бы забыто, но благодаря «Ясеню», попавшему в «Иронию судьбы» Эльдара Рязанова, сохранилось. Бытует версия, что это стихотворение Киршон написал для своей пьесы «День рождения», но на самом деле называлась она «Большой день», а по содержанию была своего рода предтечей «Экипажа». По ее сюжету, в героиню влюблены два летчика, она не знает, кого выбрать, и один из них поет эту песню. Пьеса, написанная в 1935-м и поставленная в 1936-м, «умерла» по политическим мотивам: во втором акте Киршон писал, по сути, о готовящейся войне, но в какой-то момент было принято решение «не нагнетать». Судьба отпустила Киршону всего 35 лет жизни. Несмотря на молодость, он считался одним из главных идеологов Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП). Он был протеже Генриха Ягоды и много писал: его «Чудесный сплав» был посвящен сталинским стройкам, а «Хлеб» — хлебозаготовкам. Писал он посредственно, но в литературе 1920–1930-х годов полно примеров и похуже. Владимир Михайлович родился в Нальчике 19 августа 1902 года, в семье юриста. Попал на Гражданскую войну, встал на сторону красных. Новой власти он был благодарен и за образование, полученное в Коммунистическом институте имени Якова Свердлова, и за то, что ему доверяли посты (он возглавил, например, учебную часть партшколы в Ростовена-Дону). Но главное — за тот огонь, что горел теперь в его сердце, огонь неистовой веры в победу коммунизма во всем мире. При этом он яростно нападал на тех, кто не оценивал новую власть по достоинству. В 1920-е годы тех, кто принял основные правила жизни в новой стране, но «не до конца разоружился перед революцией», не вступив, скажем, в партию, называли «попутчиками». Киршон весь свой пыл и пафос направил на борьбу именно с такими людьми. Типичными представителями попутчиков в литературе были Пильняк, Паустовский, Бабель, Пастернак и Пришвин. Но особенно остро, до изжоги, не любил Киршон Михаила Булгакова — барственного выскочку. Нелюбовь была обоюдной: писатель «срисовал» с Киршона и Иуду, и модника Полиевкта Эдуардовича в кровавокрасных ботинках в рассказе «Был май». Праведный гнев кипел в Киршоне, но был ли он виноват в этом? Он был болен революцией и свято верил, что поступает правильно. Любил ли он кого-то? Да. Больше всех — товарища Сталина... И писал ему письма, надеясь, что будет оценен. В Архиве президента России обнаружено девять писем драматурга «отцу народов». Иногда он советовался, о чем лучше написать, а иногда — выражал озабоченность разными ситуациями... Докладывая, описывая, жалуясь, называя фамилии... Ну, вы понимаете. А еще, конечно, он пусть и не всю жизнь, но любил жену — Риту Корнблюм (Корн), литератора и впоследствии мемуаристку. У них родились два сына — Юра (в 1928-м) и Володя (в 1932-м), но брак вскоре дал трещину. Рита ушла от него задолго до начала его падения. Время шло, пафос Владимира Киршона нарастал. На «разборках» по поводу философа Лосева он экспромтом выдал не бог весть какую, но рифмованную строку — услышав про характерные для Лосева «философские оттенке» заявил, что «за оттенки надо ставить к стенке». Автор каламбура не знал, что и над ним сгущаются тучи. Генрих Ягода, попав в немилость, «потянул» за собой всех, с кем был связан. Попал в эту мясорубку и Киршон. Почти сразу его исключили из правления Союза писателей, чему особенно радовалась Елена Булгакова, записавшая в дневнике 4 апреля 1937 года: «Киршона забаллотировали (...). И хотя ясно, что это в связи с падением Ягоды, все же приятно, что есть Немезида и т. д.». Юрий Олеша предлагал Булгакову сходить на собрание, где ненавистного Киршона будут «задвигать», но тот «ликовать над падшим» не пошел, ибо был брезглив. А потом за Киршоном пришли. Он надеялся лишь на Сталина. И вновь писал ему... Вот — 14 мая 1937 года: «Товарищ Сталин, мне 34 года. Неужели Вы считаете меня конченым человеком? Ведь я еще много могу сделать для Партии и Родины. Товарищ Сталин, родной, помогите мне. Ваш В. Киршон. Вождь не ответил. Фамилия «Киршон» числилась под номер 63 в расстрельном списке из 164 человек от 28 марта 1938 года. 21 апреля 1938 года приговор утвердили. Казнь состоялась 28 июля 1938 года. Вместо послесловия Рита Корнблюм, хоть и разошлась с Киршоном, но сильно пострадала из-за этого брака. После его ареста она потеряла работу, затем ее оставил новый муж — партработник, не раз получавший порицание сверху за связь с пусть и бывшими, но близкими для врага народа людьми. Рита из литератора превратилась в маникюршу, этим и зарабатывала, а 26 августа 1955 года обратилась с проникновенным письмом к Анастасу Микояну с просьбой помочь в реабилитации бывшего мужа. Микоян помог. 26 ноября 1955 года Киршон реабилитирован посмертно. «Я спросил у ясеня» положил на музыку Тихон Хренников, но потом забыл о ней напрочь, и песня стала знаменитой благодаря таланту Микаэла Таривердиева. ...В октябре 2001 года не стало Юрия Киршона — талантливого сценариста, Владимир Киршон-младший скончался в 2005-м. Рита Корнблюм умерла в 1992-м, судя по всему — простив все. И всем. Подписывайтесь на наш канал в Яндекс.Дзен! Подписывайтесь на канал «Вечерней Москвы» в Telegram!
