Желтый дом для призывников: как я лежал в психиатрической больнице от военкомата
В ноябре 2016-го я потерял маму в результате инсульта, пережил финансовый крах, кое-как смог удержаться от самоубийства и понял, что со всем этим надо что-то делать. После полугода депрессии и суицидальных мыслей летом 2017-го я обратился к психотерапевту в частную клинику. Врач поставила диагноз: расстройство приспособительных реакций (если по-простому — депрессия в связи с тяжелой жизненной ситуацией) и назначила курс антидепрессантов. На тот момент я заканчивал первый год в магистратуре юрфака. Желания и возможности учиться не было, и я принял решение отчислиться. Лишившись статуса студента, я автоматически потерял и отсрочку от призыва. Служить не хотелось, но идею три года бегать от военкомата, пока не исполнится 27, я считал глупой авантюрой. Оставался один путь — проверять здоровье. Мои физические недуги по степени тяжести не освобождали от службы, и я решил честно рассказать в военкомате о своих проблемах с головой, о том, что хожу к психотерапевту и принимаю антидепрессанты. Выслушав, психиатр в военкомате сообщил мне «радостную» новость: для подтверждения диагноза и вынесения решения о негодности мне придется лечь в психиатрическую больницу: минимум на две недели, максимум — на месяц. — Там хоть безопасно? — спросил я. Врач со смехом ответил, что это самое безопасное место в мире. Больница в моем городе (Казань) выглядит именно так, как в фильмах: старое трехэтажное здание XIX века из красного кирпича. По двору с фонтаном, понятно, не работающим осенью, прогуливались люди, похожие на тени живых. Добровольно сдаться в психушку не так просто, как вы думаете. Я уговаривал себя две недели, но когда наконец дошел до приемного покоя, с трудом сдерживался, чтобы не сбежать. Все дни тут одинаковые. Каждое утро нас будят в 6:00. Вставать не хочется, но персонал не отстанет. Я иду в туалет, захватив пасту и щетку. Туалет в психушке (тот, что для пациентов) — испытание не для слабонервных. Никаких кабинок или хотя бы перегородок — просто три дырки в полу и две раковины. К счастью, призывников иногда пускают в нормальный туалет для персонала — если хорошо попросить. Вообще, блага цивилизации — это то, чего больше всего не хватает в больнице, где на все отделение из 60 с лишним человек вот эти дырки в полу и два душа. «Острая половина» больше всего напоминает локацию из хорроров про психушки. Высокие потолки, белая плитка и жуткая смесь запахов мочи и медикаментов. Обследования для призывника — это посещение 5 и более врачей, программа составляется все индивидуально. Аналогично определяется и срок пребывания в больнице, он зависит от диагноза, с подозрением на который тебя направил военкомат. Эпилептики, например, могут лежать вплоть до 30 дней. Такая же ситуация с лунатиками. Невротиков и депрессивных не держат дольше двух недель. Отбой здесь в 22:00. Организм после типичного для горожанина сбитого режима долго не может привыкнуть к столь раннему отходу ко сну, но на вторую неделю становится более-менее терпимо. Свет в отделении полностью не отключают даже ночью, он горит в коридоре на «острой» половине. Ах да, и в палатах нет дверей, чтобы в любой момент можно было наблюдать за пациентами. Все остальные двери в отделении всегда закрыты на ключи, которые есть только у персонала. Мобильником можно пользоваться два раза в неделю, по часу, его выдают в строго определенное время. Если страдаете интернет-зависимостью — то для вас созданы отличные условия, в которых вы быстро отвыкнете от Сети. Теперь о местных обитателях. Большинство относительно адекватны. Относительно — значит, они не будут бросаться на тебя или угрожать. Обычно. Но иногда наступает время этих самых историй. Один дедушка рассказывает, что видел НЛО, что по отделению ходят какие-то «невидимые», с которыми он иногда дерется. Другой, молодой пацан, ради шутки сообщил полиции о том, что нашел свой труп. Просто позвонил и назвал свои паспортные данные. Понятно, что слуги закона юмор не оценили. Третий, то ли в шутку, то ли всерьез, собирается создать свою партию и выдвинуться в президенты. Его тут так и называют — «Президент». Смех смехом, но парень действительно интересно рассуждает, да и историй у него куча, он травит байки по просьбе призывников, страдающих от скуки. Например, о том, как он ездил в Москву за грузовиком для ассенизаторов — просто наложить на бит, и вот вам трек группы «Кровосток». Другой персонаж рассказывает, как однажды прокатился на велосипеде от Чебоксар до Казани (150 км), потому что у него не было денег на дорогу. Больных лечат таблетками, которые им выдают несколько раз в день. От них у многих путается речь и трясутся руки. С 10 до 12 и с 16 до 19 могут приходить посетители. Меня навещает друг, близких родственников у меня нет, а остальным я решил не говорить. У всех, от врачей-психиатров до санитарок, явные следы эмоционального выгорания. Такова суть этого места: оно вытягивает силы из тех, кто тут работает, и дает злость на пациентов и людей в целом. Ох, это сладкое чувство свободы! Мы идем по больничному двору и физически наслаждаемся им. Я, как и придумал заранее, включаю трек из «Стражей Галактики», под который Питер Квилл танцевал в начале (Redbone — Come and Get Your Love). И пританцовываю сам. Звуки города, от которых я уже отвык, обрушиваются на голову: шум машин, голоса людей, гул ветра. Они звучат так, как будто я слышу их впервые.
