Никто нас не любит, кроме...
Для меня это было открытие, я уже привыкла, что нас, русских, везде кое-как в разной степени терпят, а тут вдруг приезжаю — и сразу начали любить. Не успела опомниться, а моего сына взяли в гимназию. В старейшую приличную гимназию зачислили ребенка без экзаменов, без денег. И ничего, что языка не знает, и ничего, что не готовился… "Все это мелочи", — сказал директор, — "Язык освоит, программу нагонит, главное, что мальчик русский, мы очень любим русских". Дочку тоже сразу приняли в первый класс, даже не спросили справку о прививках. Когда мы пришли к директрисе, она пригласила в свой кабинет учителя, психолога и завуча, чтобы они с нами познакомились. Ребенка развлекала секретарша, сок налила, нашла печенье, карандаши дала, никто не цыкнул даже, чтоб взрослым не мешала. Взрослые говорили на русском, сербы кое-что помнили с тех времен, когда учили в школе русский язык. Еще раньше на границе таможня пропустила наших собак, даже в паспорта собачьи не глянули, никто и не думал проверять все эти справки, которые мы у себя в России оформляли. Спросили только: " Это кто у вас?". "Русские борзые", — отвечаем. "Езжайте! Мы Россию любим". За несколько часов до этого, на украинской границе собак пропустили со скрипом. Ветеринар не знал, к чему придраться, всяких справок у нас была тонна, поэтому он неуверенно скрипел, нашел какую-то не такую закорючку и получил за это немного денег. Зато потом, на трассе, сербские крестьяне, которые продавали помидоры, бежали за мной до машины, сунули мне в довесок бесплатно мешок с капустой. Захотелось им немножко русских приласкать. Гаишники! Гаишники везде гаишники, но сербские не взяли ни копейки. Меня остановили за превышение скорости, увидели, что русская, и тут же начали расспрашивать, откуда родом и надолго ли к ним. Я по привычке полезла за деньгами. Гаишник спрашивает: "Там у вас в машине все русские?". "Да", — говорю, — "все русские". Он тогда улыбнулся, чуть не поцеловал: "Езжайте, ничего не надо. Только скажите там у себя в машине, что мы очень любим Россию". Ну, я и поверила. Потом, конечно, на одном веселом рынке цыгане вытащили у меня из кармана телефон… Но это ведь любя, любя, не сомневаюсь даже. Они ведь, прежде чем в карман залезть, оркестр сколотили, четыре трубы, барабан, гитара, они и песню разучили, спели нам на русском языке "Очи черные", а ужпотом за телефоном полезли. И все мужчины!.. Большие сербы, как часто называл их наш изящный писатель Лимонов, все большие сербы возле русской женщины сразу начинают хвостами крутить, и тут же жарят мясо, варят кофе, развлекают, Пушкина цитируют: "Я помню чудное мгновенье"… Русская жена для сербских мужчин — стопроцентный зачет, даже самая плохенькая, главное, что русская. А наши женщины, они же всегда голодные, как брошенные кошки, только нас погладили – и все, мы сразу радуемся, нам кажется, что если гладит – значит любит. Так что я бы сама себе на всякий случай тут не очень доверяла, но дело в том, что не только я, но и другие, абсолютно серьезные люди, тоже попали под сербское обаяние. Наш Патриарх Кирилл, возьмем Патриарха, чтоб с примерами не мелочиться. Он был с визитом тут на Пасху, года два назад. И вот как только вышел из самолета, сразу же в Белграде сказал в интервью – я как дома. "В Сербии чувствую себя, как дома", — сказал наш Патриарх. Я прочитала интервью и думаю — такая же фигня. А главное, ведь веришь, что тебя и вправду любят. Идем однажды мы такие, с мамой, гуляем перед завтраком в местной крепости, в той, что здесь у меня на фотографии, и рассуждаем как раз на эту тему. Час утренний, туристов нет, навстречу нам шагает господин, лет примерно под шестьдесят. Когда мы поравнялись, мужчина остановился и говорит нам: "Добар дан!". И я ему такая умная, тоже отвечаю: "Здравствуйте!". Мать моя совсем не удивилась, что незнакомый человек сказала нам "добар дан". "Ничего удивительного", — она мне сказала, "И у нас, в России, лет сорок назад, люди тоже здоровались. Не знаю, что потом с людьми произошло…". Вот тогда я подумала: а может быть, сербы – это хорошо забытые русские? Может быть, когда-то давно русские тоже умели любить? Не великой материнской любовью, а просто так, на улице, первого встречного, только потому что он русский? Или просто потому, что он человек? Вот примерно об этом мне хочется поговорить в своих сербских заметках. Вы скажете, конечно, что и в Сербии полно мерзавцев… Безусловно, пять лет прошло, я и с мерзавцами успела познакомиться. Но, во-первых, чужие мерзавцы — это тьфу и забыли, от чужих мы и так ничего хорошего не ждем. А во-вторых, у нас же жанр сентиментальный, поэтому, как положено в женской литературочке, я буду говорить о любви.
