Музыкант Миша Лузин — о плавании на «Крузенштерне»: «Я без страховки залезал на высоту 15-этажки»
Екатеринбургский музыкант Миша Лузин принял участие в экспедиции под парусами одного из самых известных и больших парусников мира — «Крузенштерна». В течение пяти дней он терпел океанскую качку, залезал на мачты, драил палубу и работал корабельным музыкантом. Михаил рассказал нам о самых ярких моментах морского похода. — Мы вышли из города Виго на северо-западе Испании, финишировали в Барселоне. Всего пробыли на судне пять дней, — рассказал музыкант. — Шли вдоль португальского побережья, берега не было видно, потому что по морским правилам судно должно находиться за пределами 12 миль от берега, а это как раз зона видимости. Потом вошли в Гибралтар. Это было вскоре после заката. С одной стороны светится огнями испанский городок Тарифа и Гибралтарская скала, с другой — городки Марокко, на одной из гор гигантская надпись арабской вязью. Затем мы пошли вдоль средиземноморского побережья Испании. В какой-то момент с одной стороны было видно горы Сьерра-Невада, которые тянутся вдоль побережья, а с другой — остров Ибица. Вообще, «Крузенштерн» — это учебное парусное судно, на нём проходят практику курсанты Балтийской академии рыболовного флота. В течение полутора-двух месяцев они должны находиться в море. На корабле 119 курсантов, 63 члена экипажа и 39 нас, практикантов из «Клуба путешествий Михаила Кожухова». Мы там были в первую очередь как туристы, но это значит лишь то, что ты можешь участвовать в парусных авралах, а можешь не участвовать, в отличие от курсанта, который не может отказаться. Поскольку нам это всё интересно, мы принимали участие во всех корабельных активностях. Парусные авралы происходят так: сначала по общесудовому радио звучит команда «Приготовиться к парусному авралу». Это значит, что надо бросить все дела, бежать в свой кубрик (так на корабле называются жилые помещения), надевать свой страховочный пояс. Через 3 минуты звучит троекратный длинный звонок и голосовая команда «Парусный аврал». Тут же со всех сторон разносится топот — все курсанты и участники «Клуба путешествий» бегут из кубриков на палубу. Каждый работает на одной из трёх мачт. Я был «прикреплён» ко второй грот-мачте (третья, если считать от носа судна; в нашей зоне ответственности также была четвёртая мачта, бизань, но она практически не используется и работ на ней мало). Вся работа по установке или уборке парусов делается вручную — при помощи мускулов, как это и было 90 лет назад, когда только «Крузенштерн» был построен. Курсанты бегают по палубе, тянут или травят тяжёлые верёвки, которые по-корабельному называются шкоты. Интересно, что 90 лет назад вся команда судна составляла всего 40 человек, а сейчас в три раза больше. Я там был в роли корабельного музыканта. Каждый вечер мы собирались в кают-компании, я играл на гитаре, мы пели песни, Михаил Кожухов травил байки. Из этих пяти дней как минимум два мы шли через океанскую зыбь — это такое неприятное волнение до 4 баллов, при котором на судне начинается постоянная качка. От неё нигде нельзя спрятаться — мутит, тошнит… Спасения только два — или идти к боцману и просить нагрузить тебя работой, или спать. Например, капитан «Крузенштерна» Михаил Ерёмченко говорит, что на него качка влияет так, что он постоянно хочет есть. А я постоянно хочу спать. Волнение в четыре балла ещё не считается штормом, но при этом нос и корма ходят метров на 10 вверх и вниз. А когда к продольной качке добавляется поперечная, мутит еще сильнее. Когда мы в первый день вышли в Атлантический океан и началась эта зыбь, мы ходили по коридорам с зелёными лицами, а курсанты говорили нам: «Ребята, по сравнению с тем, что у нас было четыре дня назад, — это просто ерунда!» Перед прибытием в Виго при прохождении Бискайского залива у них был 8-балльный шторм. Качка — это преодоление себя. Когда настолько плохо физически, насколько ты только можешь себе представить, несмотря на это, ты всё равно продолжаешь принимать участие в работе. Одно из самых незабываемых ощущений — это подъемы на мачты. Мы поднимались на высоту 42 метра на бом-брам-рею — это горизонтальная перекладина, к которой крепится самый высокий парус. Ты лезешь по трапам — верёвочным лестницам, а пристёгиваешься, только когда долезаешь до реи. Причем мы взбирались на неё во время качки. Корабль шатает, и тебя вместе с лестницей отклоняет то влево, то вправо. Вцепляешься изо всех сил в этот трап… Страшно, конечно. Но бояться — нормально. Если ничего не боишься, то это тревожный сигнал, что лучше не лезть. Боцман не пустит. Когда спускались оттуда, было состояние полнейшего счастья и эйфории. Мы легли на сетку над водой на носу судна, на бушприте, я принёс гитару, играл песни, это был момент наибольшего счастья! Только что ты преодолел себя и свой страх, забрался на мачту на высоту 15-этажного дома, а сейчас — гитара, песни, рядом с тобой ныряют дельфины… Михаил уже не первый раз участвует в экспедиции на «Крузенштерне». Но, по его словам, этот переход был сложнее, чем прошлый — в основном, из-за погоды. Кстати, другой музыкант из Екатеринбурга Александр Гагарин тоже иногда участвует в морских походах. Например, прошлым летом он побывал в экспедиции на Охотском море и принял участие в спасении кита, который застрял на мели.
