«Когда меня лишили золота Сочи, американцы, британцы и латыши праздновали прямо на тренировке»
Российский скелетонист Александр Третьяков за последние несколько месяцев пережил многое. Сначала его пожизненно дисквалифицировали и лишили золота Олимпиады в Сочи, затем оправдали, но приглашения на Игры в Пхенчхан он все равно не получил. В интервью Sport24 Третьяков рассказал, как пережил этот тяжелейший сезон, вспомнил, самый сумасшедший спуск в карьере и объяснил, почему жить в России – это круто. «ЗНАЛ, ЧТО ТРЕГУБОВ ВОЗЬМЕТ МЕДАЛЬ» - После всего, что произошло в этом сезоне, было желание смотреть Олимпиаду в Пхенчхане? - Смотрел, конечно, но совсем немного. Видел соревнования по скелетону и матчи нашей хоккейной сборной России. В остальном – просто следил за результатами. Даже церемонии открытия и закрытия Игр пропустил. - Полгода назад вы говорили, что у скелетонистов фаворитом Игр будет кореец Юн Сун Бин, он в итоге и взял золото. Получается, обошлось без сенсаций? - Получается, так. Он и сезон провел ударно, на уровне – от начала до конца. Выиграл общий зачет Кубка мира, поэтому было понятно, что на родной для него трассе у конкурентов будет очень-очень мало шансов. - Серебро Никиты Трегубова для вас – сюрприз? - Вы не поверите, но я знал, что Никита возьмет медаль. Правда, я думал, она окажется бронзовой, но он сумел обойти и братьев Дукурсов, и немцев, и остальных соперников. Для меня это ожидаемый, но все равно отличный результат. - Ваше мнение: Никита прыгнул чуть выше головы, или конкуренты провалились? - Главное достижение Никиты в том, что он очень стабильно проехал все четыре заезда. Он показал почти одинаковое время – в пределах одной десятой секунды. Для скелетона это очень круто. Даже у корейца разброс по времени был больше. Никита просто сделал максимум из того, на что был готов, и это принесло ему серебро. - До Олимпиады Никита с вами не советовался, стоит ли лететь в Пхенчхан, чтобы выступать там под нейтральным флагом? - В такой ситуации каждый должен принимать решение сам – слишком большая цена вопроса. Поэтому никто ни с кем не советовался, каждый делал свой выбор самостоятельно. - Какая позиция была у вас? Если бы МОК пригласил на Игры – полетели бы? - Сначала, когда сборную лишили флага, у всех нас были сильные эмоции, мы задавались вопросом – что это за бред? Вообще не было понимания, как мы можем выступать без флага. В тот момент ехать на Олимпиаду точно никто не собирался. Потом все слегка подуспокоились и каждый понял, если приглашение будет, его надо принимать. - После серебра Трегубова весь мир обошли фото мозолей на его руках. Позже была версия, что это ожоги. Объясните, что же это такое на самом деле? И насколько это большая проблема для скелетонистов. - Понимаете, в резиновых перчатках не очень удобно готовить коньки на скелетонах – наждачка сильно скользит. Поэтом приходится делать все голыми руками, на которых остаются ожоги. Плюс, под кожу въедается стружка от конька, и получаются черные следы, которые выглядят, конечно, жутковато. Но где-то через день уже все проходит, так что ничего страшного в этом нет. - Какой результат на Олимпиаде вас больше всего удивил? - Наши хоккеисты и удивили. Понятно, что все ждали от них золото, команда считалась самой сильной на Играх, но из-за того, как все сложилось, их золото очень сильно впечатлило. - По ходу хоккейного финала был момент, когда вы подумали, что золота нашей сборной не видать? - Конечно, был. И если кто-то скажет наоборот, он вас обманет. После третьего гола немцев я, признаться честно, совсем поник. Зато, когда наши сравнивали счет на последних минутах, получил мощный заряд положительных эмоций. «МЫ НЕ ЧУВСТВОВАЛИ СЕБЯ КИНУТЫМИ» - Вы узнали о своей пожизненной дисквалификации 22 ноября. Помните момент, когда это произошло? Что испытали в ту секунду? - Такое не забывается. Мы были в Ванкувере, у нас была глубокая ночь, я спал. И тут начались звонки, десятки звонков. В принципе, я сразу все понял. Логика была такая: если есть большое внимание журналистов, значит, произошло что-то плохое. Прочитал несколько сообщений, выключил телефон и лег спать. Но сказать, что я был шокирован – не сказать ничего. - Через сколько дней вас «отпустило» и пришло понимание, что надо начинать бороться? - Все произошло достаточно быстро. Я пришел в себя уже на следующий день. Повезло, что были всей командой вместе. Поговорили, вместе решили, что нельзя сдаваться. Ну и поняли: нужно начинать готовиться к суду. - До того, как CAS (Спортивный арбитражный суд – прим. Sport24) вас оправдал, проходила информация, что вы должны сдать золотую олимпийскую медаль Сочи. С вами кто-то связывался по этому поводу? Объяснял, как должна проходить эта процедура? - Нет, ничего такого не было. МОК (Международный олимпийский комитет – прим. Sport24) вообще с нами никак не контактировал. Представляете, мне даже никаких бумаг не прислали о том, что я дисквалифицирован. Какая уж тут медаль… Они просто выпускали свои пресс-релизы, а нас не посчитали нужным поставить в известность. - Вы готовы были вернуть медаль? - Сейчас трудно ответить на этот вопрос. Скорее всего, нет. Это же не укладывается в голове: у нас просто так хотели отнять честно завоеванные награды. Без каких-либо реальных причин. Честно, сейчас даже думать об этом не хочется. Просто, не желаю никому попасть в такую ситуацию и все это пережить. - Вы говорили, что ни разу не видели Григория Родченкова вживую. Если бы такая встреча состоялась, что сказали бы ему? - Уже ничего. Пусть живет дальше, рассказывает свои истории и сказки. Мне на него все равно. Хочется только надеяться, что больше он не принесет вреда нашим спортсменам. - Самый тяжелый день в этом сезоне? - Да весь сезон такой был – непонятный, смазанный. То выступаешь, то не выступаешь. Задергали нас очень прилично. - Знаю, что вы готовы идти в следующий олимпийский цикл. В чем главная мотивация? - Главное, что у меня появилась внутренняя злость. Хочется и доказать всем, что со мной поступали несправедливо, и выиграть еще одну олимпийский медаль. А сил еще на четыре года у меня точно хватит, за это я даже не беспокоюсь. - После того, как вас лишили олимпийского золота, почувствовали, что отношение со стороны соперников изменилось? - К нам оно и так было натянутое. Больше всего запомнилось, как в тот же день, когда все стало известно, мы приехали на тренировку, а англичане, американцы и латыши демонстративно обнимались, радовались, поздравляли друг друга. Было не очень приятно, но это точно не самое страшное, что мы пережили в этом сезоне. - Кто-то из соперников или их тренеров пытался с вами нормально поговорить, понять, что же случилось на самом деле? - Большинство спортсменов все воспринимало адекватно. Просто есть нации, который жестко подвержены пропаганде, влиянию СМИ в своих странах. А все остальные нас постоянно поддерживали, подбадривали – это помогало. - Появились ли люди, которым вы после этого сезона не подадите руки? - В этом плане сюрпризов не было. Те, кто не очень нормально себя вел в последние несколько месяцев, точно также поступал и раньше. Я с этими людьми никогда тепло общался, а теперь тем более не планирую. - Мартинс Дукурс рассказывал: «Мы с Третьяковым даже «Привет!» друг другу говорим еле-еле». Как вы сегодня относитесь к семье Дукурсов? - Никакого отношения к ним у меня нет. Не знаю, о чем говорит Мартинс, я всегда спокойно с ним здоровался и прощался – это обыкновенные правила приличия. Особо близки мы с ним никогда не были, думаю, и сейчас ничего не изменится. - Вы собираетесь подавать иск о возмещении морального вреда? - Да. Понятно, что сам я ничего сделать не смогу, мне потребуется поддержка Министерства спорта. Надеюсь, мне помогут с адвокатами и другими вопросами. Мы должны и в этом вопросе добиться справедливости. - Вообще, во всей этой ситуации чувствовали, что вы не один? Что вам есть к кому обратиться за помощью? - С этим полный порядок. Нас поддерживали и словами, и делами все – от Правительства и Минспорта до федерации бобслея и скелетона. Кинутыми мы себя не чувствовали, а это в такой ситуации очень и очень важно. - Вы много раз говорили, что жить в России – это круто. За что вы, прежде всего, любите свою страну? - Перечислять можно долго. Я выделил бы три главных пункта – история, культура и природа. Думаю, тем, кто умеет ценить свою родину, объяснять здесь особо ничего не надо. - Самые любимые места в России? - Я люблю Сочи, чувствую себя там очень комфортно. Ну и конечно, мне нравится в Сибири, в родном Красноярске – все-таки это дом. - А что вам больше всего не нравится в России? - Конечно, какие-то проблемы есть. Понятно, что наша страна не идеальна, таких государств вообще не существует. Но вот вы сейчас задали вопрос, и я даже не нахожусь, как на него ответить. Наверное, это значит, что каких-то глобальных вещей, которые меня бы раздражали в России, нет. «В БОБСЛЕЕ МНЕ НЕ ХВАТИЛО ВЕСА» - Вы начинали в бобслее. Есть известная история, что вы пришли в этот вид спорта, вдохновившись фильмом про бобслеистов с Ямайки. Чем он вас так зацепил? - Пора внести ясность. В хронологическом порядке все было так: я сначала пришел в СДЮСШОР по санным видам спорта, а потом уже посмотрел этот фильм. Обычно рассказывают наоборот. Чем меня впечатлили ямайцы? Даже не знаю, наверное, мне просто понравился этот вид спорта. - Почему у вас не получилось в бобслее? - Все банально – мне просто не хватило веса. Это сейчас бобслеисты стали хоть немного поменьше, а когда я начинал заниматься спортом, среди них были только двухметровые кони. Мне на их фоне вообще ничего не светило. Хорошо, что я достаточно быстро это понял. - Что вы знали о скелетоне, когда переходили в это вид спорта? - Ну какое-то представление я уже имел. Даже занимаясь бобслеем, разгон я отрабатывал именно на скелетоне. Поэтому нельзя сказать, что я шел в неизвестность. - Вы начали заниматься скелетоном, когда эта дисциплина не была развита в нашей стране практически никак. Проблем с экипировкой в такой ситуации не избежать. - Вы правы, начиналось все очень плохо. Случаи, когда на тренировках, соревнованиях на нескольких человек у нас был один шлем или скелетон, были в порядке вещей. Готовим коньки и ждем - кому же повезет? Кто проедет первым? У второго уже получается вариант б/у. Так что было непросто, зато весело. - Свой первый скелетон помните? - - Эта была обычная модель для всех начинающих. Скелетон оранжевого цвета, мы называли его «плита». С тем, на чем я катаюсь сейчас, его лучше не сравнивать – станет сильно грустно. - Какой первый вопрос задают люди, узнавшие что вы скелетонист? - Раньше, чаще всего, просто спрашивали: «Что такое скелетон?». После Олимпиады в Сочи о нашем виде спорта более-менее узнали, теперь интересуются: «Страшно спускаться с горы или нет?», «Как можно начать заниматься скелетоном?». Растем (улыбается). - Многие люди называют скелетонистов сумасшедшими. А вы о представителях каких видов спорта можете сказать тоже самое? - Таких очень много. Я, например, страшно боюсь высоты и всего, что с ней связано, для меня выглядят сумасшествием, ну, скажем, прыжки с трамплина. А вообще дисциплины, где приходится рисковать, можно перечислять долго. - Самый сумасшедший спуск в вашей карьере? - Дело было в Турине. Трассу там только построили, мы были с ней не знакомы, а получилось так, что прилетели туда поздно вечером и утром надо было уже кататься. Тренер наш быстренько пробежался, посмотрел и сказал: «Трасса современная, легкая, скоростная». Мы ему и поверили, но все оказалось не так. После первого спуска мне пришлось пару дней пропустить – я был весь покрыт гематомами и синяками. Зато запомнил этот день на всю жизнь. - Читал, что вы тренируетесь и соревнуетесь в линзах. - Я сделал операцию по коррекции зрения и теперь такой необходимости нет. Раньше, конечно, было довольно дискомфортно. Линзы от сильной тряски выпадали на стекло шлема – это были не самые приятные моменты. - Любите погонять за рулем на большой скорости? - Всегда езжу по правилам. Вы не судите только по тому, что я спускаюсь с горы вниз головой, на огромной скорости. На самом деле, я спокойный и уравновешенный человек (улыбается). - Свою дочь готовы отдать в скелетон? Все-таки ваш вид спорта выглядит достаточно опасным? - Ну она сама должна выбрать, чем будет заниматься. Если захочет, то сомневаться я не буду – пусть пробует. - Как в вашем виде спорта с финансовой составляющей? Здесь можно хорошо заработать? - В этом плане скелетон – не самый лучший вариант даже среди зимних видов спорта, что уж говорить о футболе. Но мы не жалуемся, занимаемся любимым делом и получаем достойные деньги. - А заниматься скелетоном дорого? - Тот скелетон, на котором катаюсь я, стоит порядка 5000 евро. Коньки для него – 500-700 евро, ну а шлем, костюм и шиповки – все это уже более доступно. Да, вид спорта у нас не самый дешевый, но точно – самый лучший. Больше интервью на Sport24:
