Друг русских в шведском МИДе
Сверкера Острёма (Sverker Åström) долго подозревали в шпионаже, правда, интерес полиции безопасности СЭПО к нему был связан с другим. Завещание часто многое говорит об интересах человека и о его образе жизни. Когда высокопоставленный дипломат Сверкер Острём умер в 2012 году, большая часть его имущества, 11 миллионов крон, оказалась завещана организации в области российско-шведских отношений, которую он сам создал за несколько лет до этого. На сайте организации можно прочитать, как используются эти деньги. Их раздают молодым российским ученым, чтобы те могли в течении минимум трех месяцев изучать общественную жизнь и культуру в Швеции. Среди стипендиатов — много женщин, и предметом изучения становятся самые разнообразные темы от экологической программы и борьбы за права человека до шведско-российской истории. Его средства, иными словами, поддерживают российское демократическое гражданское общество. Сверкер Острём любил Россию. Он любил не царское самодержавие и не советское репрессивное государство, а ту страну, которая, несмотря на все эти политические условия, подарила миру такое богатое культурное наследие. То, что он мог быть двойным агентом диктатуры в холодную войну, кажется абсурдным. Однако именно эти подозрения и легли в основу недавно опубликованной книги Андерса Сунделина (Anders Sundelin) «Дипломат» (Diplomaten). Пара советских агентов, которые в 1954 году перебежали на сторону Запада, утверждали, что у КГБ был налажен контакт с каким-то шведским дипломатом под кодовым именем «Оса». Возможно, речь как раз шла о Сверкере Острёме? Никто не знает, а расследование СЭПО, посвященное этим обвинениям, остается под грифом «секретно». Оценивая правдоподобность этих утверждений, нужно еще учитывать тот факт, что любой сотрудник КГБ был вынужден укреплять свой статус, преувеличивая информацию о неких важных связях. А интерес СЭПО к Острёму был в большой мере связан с его гомосексуальностью, о которой было известно его политическому руководству, но которая по тем временам держалась втайне от общественности. После того, как Сунделин обрабатывает все эти подозрения в шпионаже в своей литературной мастерской, от них мало что остается. Когда дело доходит до выводов, оказывается, что писатель сумел раздобыть не так уж и много информации. Но в процессе читателю все равно интересно. В погоне за «Осой» нам приходится отвлекаться на множество побочных сюжетов, которые рисуют многогранную картину Швеции 1930-х годов. Ни один камень не остается необысканным, и можно лишь восхищаться той энергией, которая позволяла Сунделину проводить бесчисленные часы в архивах и библиотечных подвалах. Сверкеру Острёму в подростковые годы пришлось пережить настоящую социальную деклассацию. Отец его умер, оставив после себя гору долгов. Тем не менее сыну все-таки удалось стать студентом и учиться на отлично, что позволило ему войти в высшие академические круги, куда в 30-е годы Упсале попадали лишь избранные студенты. В молодости у него были пронемецкие взгляды, и в этом он был не одинок. Впоследствии же он самоотверженно отрицал контакты с нацистской Германией вместе с другими учеными и работниками культуры, которые вскоре стали уважаемыми столпами строительства народного дома. Андерс Сунделин понимает эти механизмы. Он и сам был когда-то маоистом, и теперь прямо рассказывает о своих заблуждениях молодости. Сверкер Острём служил в шведском дипломатическом представительстве в Москве, когда Германия напала на Советский Союз в 1941 году. Персонал эвакуировали в Куйбышев, и, пожалуй, именно тогда молодой дипломат увидел настоящую Россию, вне столичных дипломатических кварталов. Именно эти первые годы на дипломатической стезе и привели его на самые престижные посты, а со временем и превратили в гуру интерпретации шведской политики нейтралитета. В этом последнем отношении Острём позднее подвергался нападкам критиков, которые обвиняли его во внешнеполитическом оппортунизме. Это свойство, конечно, можно еще назвать ловкостью, профессиональным заболеванием дипломатов: приходится служить тому правительству, которое в данный момент избрал шведский народ. Его пренебрежение или незаинтересованность делом Рауля Валленберга (Raoul Wallenberg) Андерс Сунделин описывает довольно подробно. С другой стороны, мы ничего не знаем о том, как на него повлияло нераскрытое убийство Фольке Бернадота (Folke Bernadotte) в Иерусалиме, которое десятилетиями оставалось открытой раной шведской внешней политики. Но, конечно, в книге вроде этой обо всем не расскажешь, учитывая, что и побочные сюжеты заняли достаточно места. Андерс Сунделин в начале сообщает, что ему никогда не нравилось писать о самом себе. Это удивительно, потому что это как раз такая книга, где автору трудно спрятаться за какими-то покровами. И это не делает ее хуже. Элегантный стиль непрерывно увлекает читателя за собой.
