Алла Баянова улыбалась и... никого не узнавала

Журналист «Собеседника» Олег Перанов вспоминает о своих встречах и беседах с легендарной артисткой Аллой Баяновой. Народная артистка Алла Баянова приехала жить в Советский Союз в 1989 году из Румынии. И сразу покорила зрителей своим необычным исполнением цыганских и русских романсов. А еще историями о долгих годах эмиграции, о встречах с такими великими людьми, как Шаляпин, Лещенко, Вертинский... Сумасшедший в гриме Пьеро Мы дружили. По-настоящему. Вместе пили коньяк или «баяновку» (настойка водки на лимонных корках), сплетничали об артистах, гуляли по арбатским переулкам, кормили и подбирали бродячих собак и кошек. Я бегал почти на каждый ее московский концерт. Но до самого ухода из жизни Аллы Николаевны так и не решился рассказать ей о нашей первой встрече. Это было в Тамбове в 1991 году. Мы гуляли с подругой по центральному рынку и увидели афишу: «Легендарная Алла Баянова. Впервые в России!» Кто она такая, я даже не слышал. Это потом мне объяснили, что она выступала с самим (моим любимым) Александром Вертинским. Мы решили, что просто идти на выступление певицы скучно, и придумали сделать маленькое шоу. В антракте я переоделся во фрак, который одолжил в местном театре, набриолинил волосы, загримировал лицо белым и черным гримом – под маску Пьеро – и во втором отделении концерта в таком виде вышел на сцену после исполнения певицей песни Вертинского «Сероглазый король». Встал на колено, поцеловал руку и подарил цветы. Алла Николаевна подняла меня, внимательно разглядела, как-то грустно улыбнулась и обняла. Чуть позже, работая на телевидении в Москве, я решил сделать несколько небольших сюжетов с Баяновой. Позвонил ей, объяснил, в чем дело. Алла Николаевна пригласила меня домой. Она жила в небольшой двухкомнатной квартире в одном из арбатских переулков (это жилье, как и советское гражданство, ей дал Горбачев). Во время нашего разговора Баянова вдруг сказала (акцент у нее был мягкий, убаюкивающий): «Знаещь, недавно был слючай – один сумащедщий пришел на мой концерт в гриме Пьеро. Он мне чем-то напомнил Сашу Вертинского». Поднять Эдиту Пьеху Позже, во время съемок, Баянова предложила членам съемочной группы попробовать приготовленное ею блюдо из шпината. Все культурно отказались, а я с вызовом согласился. Певица кормила меня с вилочки. Потом, когда мы уезжали, Алла Николаевна отозвала меня в сторонку: «Олегущка, ты же еще приедещь ко мне?!» Конечно, я приехал на следующий день. И еще раз, и еще... В 2002 году у Баяновой обнаружили рак груди. Помощница по хозяйству Наташа рассказала, что положили певицу в Боткинскую больницу. Как ни странно, ей предоставили не отдельную палату, а с соседкой – какой-то женой нового русского, которая постоянно болтала по мобильному, тогда эта вещица была редкостью. Пришли с ее помощницей к Алле Николаевне, общаемся. Вдруг она подмигнула мне, достала откуда-то из-под подушки любимый ею коньячок, прошептала: «Выпей за мое здоровье! Мне сейчас ведь нельзя». Когда мы вышли в коридор, к нам подошел врач. Волнуясь, спросил: «Нельзя ли Алле Николаевне на время операции вынуть вставную челюсть?» Оказалось, вставных зубов у Баяновой не было. Ей было 88 лет! Операция тогда прошла успешно. Не успела певица выйти из больницы, уже стала снова выступать. Причем соглашалась на любые концерты: в маленьких домах культуры, в гей-клубах, на заводах или в Кремлевском дворце. Почти после каждого ее выступления мы собирались на кухне певицы и она рассказывала свои впечатления. Например, помню ее рассказ после юбилейного концерта в зале «Россия». Тогда там собрались многие известные деятели культуры. Выход Эдиты Пьехи вроде выглядел со стороны благопристойно. Она выплыла на сцену с букетом цветов, в огромной шляпе и сказала что-то вроде: «Когда-то на этой сцене я вручала цветы Клавдии Шульженко. Через несколько месяцев Клавдия Ивановна умерла. Сегодня я вручаю цветы вам, Алла Николаевна! Спою вам песню, которая посвящается нашим старым актрисам». После выступления Пьеха встала перед Баяновой на колени. И в этот момент произошла некоторая заминка. Алла Николаевна склонилась над Пьехой, но из-за шляпы не было видно, что же там происходит. На следующий день сидим у Баяновой на кухне и обсуждаем концерт. – Вышла эта … в огромной шляпе, намекнула, что я должна скоро умереть, – возмущалась Баянова. – Затем спела о каких-то выживших из ума актрисах. А потом встала на колени, подарила цветы и стоит. Я шепчу ей: «Эдита, вставай!» А она мне: «Не могу сама, Алла Николаевна». Шепчу: «Эдита, не смогу тебя поднять, я старая уже». А телевидение же снимает, полный зал зрителей. Так мы и стояли минут пять. А потом я одной рукой оперлась на рояль, а другой ее кое-как подняла. Вроде никто не заметил. Путеводная звезда К нашей эстраде Баянова относилась скептически. Ей нравились лишь Кобзон, Толкунова, Юлиан, в чем-то даже Пугачева. – Олегущка, как же она когда-то шикарно спела «Три счастливых дня». Вот так бы ей все песни петь, – говорила Алла Николаевна. – Мы выступали однажды на одном концерте. Пугачева стоит в кулисах. Ей шепчут: мол, познакомьтесь с Аллой Баяновой. Но эта выдра фыркнула и отвернулась от меня. Баянова могла и покрепче словцом приукрасить свою речь. Не стеснялась. Если на сцене вдруг забывала слова (все-таки возраст), честно признавалась: «Я забыла, как там дальше. Подскажите». И зал ей подсказывал. Ее любили за честность, за особое женское обаяние и романтизм. Как-то вечером мы стояли с ней на балконе ее квартиры. Она смотрела куда-то в темное небо. А потом вдруг произнесла: «Олегущка, когда тебе будет плохо, посмотри на небо. Постарайся увидеть звезду, которая ярче всех тебе светит. Она – твоя путеводная. Поговори с ней, и тогда тебе будет легче». В конце своей жизни Баянова на мои звонки с просьбой прийти к ней в гости отвечала отказом. Я не мог понять: почему? Пришел на очередной ее концерт и услышал со сцены: «Недавно я обнаружила у себя дома какие-то булавки, воткнутые в шторы, обои, двери. Кто-то пытается меня сглазить. Теперь я решила, что в дом никого не пущу». Думаю, это было начало... совсем уже преклонного возраста. В последний раз мы виделись с ней в мае 2009 года в Театре оперетты, где отмечали ее 95-летие. Она улыбалась, никого не узнавала. С коляски уже не вставала. Пыталась петь, но получалось это совсем жалко. Я сидел в зале и плакал. Чуть позже Алла Николаевна оказалась в хосписе, где и умерла 30 августа 2011 года. По просьбе Иосифа Кобзона похоронили Баянову на Новодевичьем кладбище. * * * Материал вышел в издании «Собеседник» №20-2018.