Этот российский олигарх собирается теперь спасать Европу

Виталий Малкин невольно обращает на себя внимание. То есть, я обращаю на него внимание, хотя я еще не знаю, кто он такой, и дело происходит в поезде, следующем из Берлина в Лейпциг. Сейчас утро понедельника, июнь, после многочисленных жарких дней стало немного прохладнее. Малкин, о котором я еще не знаю, что это Малкин, сидит в группе пассажиров и развлекается. На нем кепка в стиле фирмы Бербери с крупными синими буквами, оливкового цвета ветровка и синий пуловер. Я задаю себе вопрос: на каком языке говорят члены этой путешествующей группы? Троих его сопровождающих я воспринимаю однозначно как французов, однако сам он отвечает на языке, который поначалу кажется мне португальским — но скоро мне становится ясно, что к такому выводу я пришла из-за его сильного русского акцента во французском языке. Малкин производит впечатление добродушного и ищущего приключений дядюшки, который после долгого отсутствия в восторге от всего, поскольку вы хотите узнать, что с ним произошло и о чем он будет рассказывать. Некоторые говорят: нефть Кто такой Виталий Малкин? В двух словах ответить на этот вопрос нельзя — его история, как и все хорошие истории, несколько сложна. Вот возможный ответ: Виталий Малкин — российский миллиардер. Он сделал весьма необычную карьеру как бизнесмен во времена Ельцина: некоторые говорят «видеомагнитофоны», другие говорят «нефть». Малкин был близким соратником Бориса Ельцина и сенатором от Республики Бурятия с 2004 года по 2013 год. После скандала по поводу его возможного двойного российско-израильского гражданства он ушел в отставку, покинул Россию и сегодня живет попеременно то в Монако, то в Париже. В настоящее время он путешествует по Средней Германии — дело в том, что Виталий Малкин открыл для себя работу писателя, а поскольку он является человеком, которому достаточно лишь чего-то захотеть, чтобы это стало возможным, то в этом году уже выходит в свет его книга «Опасные иллюзии» (Gefährliche Illusionen) — во Франции, Израиле, Великобритании, Соединенных Штатах, Испании и Германии. Что касается Германии, то здесь она появится уже в конце августа. Книга Малкина выходит в небольшом немецком издательстве Вольф-ферлаг (Wolff-Verlag), которое рассчитано, скорее, на любителей; оно воспринимается как «небольшое домашнее пространство» для «истинного, прекрасного и доброго» — так однажды выразился его основатель Роберт Эберхардт (Robert Eberhardt). Наша поездка — рекламное турне для этой книги, и поскольку «Опасные иллюзии» в широком смысле представляют собой философское произведение и поскольку самым любимым философом Виталия Малкина является Фридрих Ницше, уроженец района Рекен в городе Лютцене, то мы рассчитываем вместе посетить места, связанные с жизнью и творчеством Ницше. Наша встреча происходит на главном вокзале Лейпцига — традиционное рукопожатие, и сразу после этого мы садимся в большой черный автобус фирмы «Мерседес». Членам нашей сопровождающей группы, состоящей из немецких и французских журналистов, предстоит провести с Виталием Малкиным два интенсивных дня. Роберт Эберхардт — темно-синий пиджак, голубая рубашка, носовой платок в нагрудном кармане — подходит к микрофону и приветствует членов группы. Спектр его активности способен вогнать человека в состояние светского культурного пессимизма — в 21 год он не только основал издательство Вольф-ферлаг, но также восстановил старую усадьбу в Тюрингии, приобрел целую коллекцию антиквариата, основал Общество по охране культурного наследия, а еще ему принадлежит художественная галерея. Путешествие по Средней Германии Он называет нам пункты программы: Наумбург (дом Ницше), Наумбург (палатка по продаже жареных колбасок), гимназия Шульпфорте (в ней учился Ницше), а затем ночевка в Вартбурге, где, собственно, нас должен был ожидать Рюдигер Сафрански (Rüdiger Safranski), однако в последний момент из-за других его мероприятий эту встречу пришлось отменить. Программа на следующий день: посещение библиотеки (герцогини) Анны-Амалии, посещение Архива Ницше, посещение мемориального комплекса Бухенвальд. Вечером посещение дома, где родился и умер Ницше в районе Рекен, там, где, как выразился Эберхардт, этот философ «скончался в состоянии безумия». Автобус движется по дорогам, пересекающим прелестные средненемецкие ландшафты; мы открываем розовые подарочные пакеты, которые были нам вручены при встрече и находим в них: академическое издание с критическими сочинениями (в том числе «Казус Вагнера», «Сумерки идолов», «Антихрист»), биографию Ницше, написанную Сафрански, а также вышедший в издательстве Вольф-ферлаг перевод книги «Ницше и метафоры» (Nietzsche und die Metapher) французского философа Сары Кофман (Sarah Kofman). Европа сама себя разрушает К чему вся эта философская поездка на автобусе? Не является ли книга Малкина порожденным манией величия методом воздвигнуть себе самому памятник? В дополнение к яхте, шикарной квартире, семейному фонду? И еще: почему именно Ницше так сильно любит этот богатый русский? Ницше называл себя «европейцем послезавтрашнего дня», однако его голос представляется слишком противоречивым, слишком мрачным, слишком многозначным для «европейского нарратива», о котором в настоящее время постоянно ведутся разговоры. И почему к Европе хочет обратиться именно Малкин, который не вписывается в мое представление о «рафинированном», то есть «диссиденствующем», то есть в какой-то мере имплицитно «леволиберальном» бывшим олигархе? Его книга сопровождается мощной маркетинговой кампанией — презентации будут проходить в Берлине, Москве, Париже; запланирован выпуск постеров, уже готов трейлер, посвященный этой книге. В чем же смысл послания Малкина? В предисловии к своей книге, которая тоже оказалась в подарочном пакете, он говорит о том, что Европа имеет «самую великолепную, лучшую культуру в мире», однако в настоящее время Старый континент занят собственным разрушением. Малкин подходит к нам, расположившимся в передней части автобуса, и садится напротив нас. Его постоянные спутники — его ассистенты: Анастасия (русская, менеджер по проектам) не только бегло, но даже изысканно говорит по-английски и по-французски, а другой ассистент — в черной куртке и в узких линялых джинсах — выглядит немного в стиле техно-вечеринок 90-х годов. «Я скорее придерживаюсь правых убеждений», — говорит Малкин. Анастасия рядом с ним озабоченно и нежно кивает головой в нашу сторону — как мать, чей ребенок намеренно делает что-то, что может выставить семью в ложном свете. Она понимает, что у нас пока еще не было возможности прочитать книгу «Опасные иллюзии», и опасается, что мы можем неверно классифицировать Малкина. «Я придерживаюсь правых взглядов, поскольку я не верю в то, что все люди равны. Позвольте мне привести один пример», — продолжает он, после чего следует рассказ о китайской деревне, смысл которого я не могу понять, а также история одного исключительно способного ученика из Кении, на которого обратили внимание американцы и который в результате оказался студентом элитного университета. «Ты понимаешь?» — спрашивает Малкин. Он против искусственного равенства. Я спрашиваю его: к какому он приходит результату, какая политическая система лучшая? Он отвечает вопросом на вопрос: а какая страна лучшая? Надо немного поразмыслить. Ему нравится Америка, Швейцария очень хороша, и Германия — чудесная страна. Малкин — еврей, он принадлежит к числу основателей Российского еврейского конгресса. Будучи сенатором, он активно выступал против расизма, он филантроп, у него есть фонд, который выступает против женского обрезания в Эфиопии, а часть своего состояния он тратит на гуманитарные цели. Он убежден, что Россия является частью Запада. Он любит французскую культуру, а также немецкую. Перевод на французский После двухчасовой поездки мы стоим перед тем домом в Наумбурге, в который семья Ницше переехала после ранней смерти отца, лютеранского пастора. Малкин произносит небольшую речь, в которой он сообщает о том, что во времена его советского отрочества все постоянно говорили: «Гегель, Гегель, Гегель», но теперь настала очередь Ницше. Он смеется. У него немного хрипловатый смех, и мы смеемся вместе с ним. Затем он кивком головы указывает на невысокое двухэтажное здание с зелеными ставнями. «He was born here?» Он здесь родился? Нет, отвечает руководитель фонда Ницше, дружелюбный господин Айхберг (Eichberg), который проводит для нас экскурсию в музее. Переводчица, светловолосая дама из Дрездена с серебряными сережками в виде звездочек, переводит на французский. Айхберг рассказывает следующую историю: однажды, когда шел сильный дождь, маленький Ницше возвращался из школы, ступая размеренным шагом, хотя все его товарищи бежали бегом. Когда совершенно мокрый Ницше пришел домой, мать спросила его, что все это значит. Он ответил: ученики теперь все время должны ходить размеренным шагом. Комментарий Айхберга: уже в этом случае проявился принцип ницшеанского мышления — тенденция доводить правила до такого состояния, что они сами приводят ad absurdum, то есть к абсурду. Малкин слушает. «When did he start to rebel?» Когда молодой Ницше стал бунтарем? Ответ: Уже очень рано, почти в детском возрасте. Малкин склоняет голову и удовлетворенно кивает, как будто получило подтверждение нечто такое, о чем он только догадывался Возложение венков Во второй половине дня в городе Наумбурге под палящими лучами солнца Виталий Малкин съедает жаренную колбаску. Он счищает хрустящую корочку и запивает пивом. Кока-колу он решительным образом отвергает — слишком много сахара. У Малкина шестеро детей, трое из которых — от второй жены, и он с гордостью показывает фотографии своих дочерей. В этот вечер мы посещаем земельную гимназию Пфорта, которая до сих пор является интернатом для особо одаренных детей. Под сводом галереи бывшего цистерианского монастыря Малкин рассуждает с учениками старших классов о Боге, и при этом производится съемка. Вечером мы приезжаем в Вартбург, где в Охотничьем зале нас ожидает меню из пяти блюд, а у входа актриса зачитывает отрывки из «Антихриста», а затем начинает исполнять фрагменты из оперы «Тангейзер». На следующее утро из долин вокруг Вартбурга начинает подниматься туман. В Бухенвальде Малкин возлагает венок, на ленте которого написано: «Человечности». Поздно вечером я немного почитала книгу «Опасные иллюзии»: дикая, необузданная и спонтанная, она является свидетельством воли человека, проникающей сквозь века. Малкин хочет растормошить читателя, помочь ему стряхнуть с себя то, что он называет «химерами воображения». Он их перечисляет: все религии, политическая корректность (political correctness), представление о том, что есть возможность провести различие между плотью и духом, традиционные представления о браке и верности. Это симпатичная книга, в ней в определенной мере речь идет обо всем. Малкин не скрывает, что у него имеются помощники, которые подбирали для него цитаты. Но ему хочется верить, когда он рассказывает о том, что писал эту книгу как одержимый. Иногда, по его словам, он просыпается ночью и начинает писать. А чем ему еще заниматься? Целый день плавать — только потому, что он находится на берегу Средиземного моря? Я хочу оставить след, говорит он. В автобусе Малкину приходит в голову какая-то мысль. По его мнению, мне следовало бы спросить его о том, какую систему он считает лучшей. Ответ — меритократия. Он показывает нам статью, в которой речь идет о самом быстром компьютере в мире, а принадлежит он американцам. Нравится ли ему Трамп? Его ассистентка запретила ему об этом говорить. Сам Трамп ему не нравится, но ему нравятся некоторые его идеи. А Путин? Малкин постоянно бывает в России. «Он сильный», — говорит Малкин и смотрит оценивающе. Тайное чтение Ницше Когда мы, наконец, оказываемся в Рекене перед тем домом, где умер Ницше, Малкин рассказывает о том, как он, будучи студентом физического факультета, тайком получил возможность прочитать в библиотеке Ницше — на это требовалось особое разрешение. Позднее, в небольшой церкви, в которой проповедовал отец Ницше, мы обращаем внимание на каменного рыцаря в стене. Говорят, что именно о нем размышлял Ницше при разработке концепции своего «сверхчеловека». По словам Малкина, его отец был коммунистом. И тут становится понятным, почему он выбрал для себя философа радикального индивидуализма — что могло бы быть в коммунистической системе еще большим интеллектуальным бунтарством? В конечном счете, попытка увековечить себя в форме книги вполне соответствует духу Ницше. И, кто знает, возможно, именно такой ультралиберальный русский, не имеющий совершенно никакого отношения к политической корректности, сможет объяснить нам, почему Европа столь привлекательна. А когда я спрашиваю, что для него означает просвещение, Малкин отвечает: «Для меня это свобода».