«Украина нас предала. Вы – нет». ЧМ снова объединил сербов и русских
Проиграв Швейцарии и Бразилии, сборная Сербии покинула чемпионат мира – хотя чувствует себя здесь как дома. Sport24 расспросил сербских болельщиков об их отношении к России и о скандале с Тони, рослый мужчина в одноцветном поло, идет от Волоколамского шоссе к стадиону «Спартак», и рассказывает сыну о Даворе Шукере. Германию час назад вынесла Корея, а в 1998-м с немцами еще жестче обошелся Давор Шукер – а потом забивал и в полуфинале, и в матче за бронзу. Тони – хорват, его сборная уже давно в плей-офф, а в среду он «за Србию». Это единственное слово, которое он произносит с акцентом – в Россию Тони переехал 18 лет назад. «Противоречия между хорватами и сербами – для малоумных. Все нормально». Тони пытается найти друзей и нужный вход – в Тушине все теснее, чем в «Лужниках», и напряженнее, чем днем на Красной площади. Оттуда стартовал массовый марш сербов – основной проход был, конечно, на Никольской, но еще у Кремля сербы заряжали и «Крим йе Русия, Косово йе Србия», и «Убий шиптара», и что-то менее радикальное. У гладиатора перед стадионом – буйный бразильский карнавал, знакомые триколоры тоже мелькают, но теряются. Другие флаги пронести на трибуны едва ли реально. «Не пустили. Выгнали», – жалуется мне полный мужчина и показывает на телефоне фото «флага царской Русии» в Калининграде. «Я ведь его еще в Сербии купил. Носил его на матчи там, спокойно провез в Россию, – рассказывает серб. – На игру со Швейцарией меня с ним пустили, а сейчас завернули. На выходе, может, отдадут». Досмотр на входе и правда дотошный. «Меня до трусов раздели», – говорит товарищам атлетичный россиянин. Все они в шортах, на икрах и локтях – обилие татуировок. Имена болельщики называть отказываются, ссылаясь на «плохой опыт общения с журналистами». «Джаку и Шакири за «орлов» ...[побить] надо, – уверены мужчины. – Что для них десять тысяч франков?» «Орлы» – символ не просто Албании, а Великой Албании, – рассказывает Далибор Морозин, друг фаната, лишенного «имперки». – Они (косовские албанцы) пытаются присвоить себе то, что является частью Сербии. Это ненормально. Все должны быть равны – я стремлюсь к тому же в баскетболе: сейчас я судья в первой сербской лиге, а раньше играл профессионально. Провокации в спорте не место. Одним можно демонстрировать албанские символы – а нам запрещают имперский флаг. Это исторический символ, не политический. Если мне запрещено проносить какой-то флаг – я это принимаю. Но правила должны быть одинаковы для всех. Приходится думать о политике – а хочется о русских людях, которые так здорово принимают нас, сербов». ***Сербы занимают угол трибуны B – той, на которой обычно гремит фан-актив «Спартака» – но и здесь сильно разбавлены бразильцами. С верхнего яруса свисают триколоры с разным текстом на кириллице, главный – по центру: «Мы русских одних не бросим. Привет из Сербии». Спокойно соседствуют красно-белые растяжки, и «гробари». Бразильскому гимну подпевают в пять раз сильнее, чем сербскому. Подгоняют своих балканцы бурно, освистывают падения Неймара, заметно стихают после гола Паулиньо, оживляются после перерыва, когда на бразильцев прет Митрович, и совсем замолкают при 0:2. Алекс Огняновик берет себе пиво, часто вставляет «супер», и к Джаке с Шакири относится гуманно – не стал бы ни отстранять их от футбола, ни штрафовать. Но их «орлов» тоже называет провокацией: «По-моему, если ты играешь за Швейцарию, а тем более забиваешь за нее, то и радоваться нужно за эту страну. Ладно бы Шакири и Джака играли за Косово или хотя бы Албанию – я бы понял их жесты. Их чувства я понять могу. Когда ты, албанец, забиваешь сербам – чувства выходят наружу. Ну так и играли бы за Косово!» Мать Алекса словенка, родился и вырос он в США, сейчас учится в Милуоки и наверняка останется там работать: «Придется. Экономика в США лучше, чем в Сербии, с работой порядок. У меня друг работает в баре и получает сто динаров в час. Меньше одного евро!» При этом Алекс называет себя только сербом, хотя имеет даже словенский паспорт. Он регулярно гостит в Белграде и переживает то, что сейчас происходит со страной. «Сколько ни бываю в Сербии, раз от раза там ничего не становится лучше. В Москве здания в прекрасном состоянии, все очень красиво. Сербские дома, как правило, развалины». – Как в США воспринимают Сербию и Россию?– Американцы понятия не имеют, что это такое. Когда говорю, что я из Сербии, все удивляются: «Из Сибири? Ты русский?» Когда я собирался на ЧМ, ожидал, что Россия – это просто большая версия Сербии. В США уверены, что русские – грязные, бедные и убогие, живут в ужасных условиях, что у вас просто опасно. Но это суперпрекрасная страна! Я здесь первый раз и просто в восторге. В Калининград я не ездил, а вот от Казани, Нижнего Новгорода, Ростова – в восторге. И от Москвы, конечно. Метро – вообще одна из самых поразительных штук, которые я видел в жизни. А пешком я вчера прошел по Москве 30 километров – и не увидел и половины всего крутого». – Чем еще вам нравится Россия?– Русские невероятно помогли Сербии во время войн – и первой, и второй мировой. Мы маленькая страна, и для нас помощь бесценна. Это продолжается и сейчас, в мирное время. Путин показывает свою силу и делает Россию мощной державой. За это мы, сербы, и любим Владимира. Сербами называют себя и аккуратная семейная пара в возрасте. Милан и Мица бежали в Австралию 20 лет назад во время войны, как раз когда бомбили Белград. До Москвы они добирались из Сиднея, но и здесь без конца в разъездах: «Из Самары – на день в Ригу, потом в Стокгольм, тоже на день, на два – в Копенгаген, оттуда – в Калининград», – вспоминает маршрут Мица. В России они гораздо ближе к своей родине, чем в Австралии. «Оглянитесь назад в историю и поймете, как часто Россия оказывалась рядом с Сербией, помогала ей», – предлагает Милан. – Мы смеялись, когда увидели фото с Джакой и Шакири, – продолжает он. – Это глупый поступок. Здесь на первом плане политика. Америка поддерживает Косово и Албанию. А ФИФА выбирает маленькие страны, по которым удобно бить. Все чаще такой оказывается Сербия. Еще один Александр – юрист из Белграда – выходит со стадиона опустошенным и без эмоций, а пить, похоже, начал задолго до игры. Россия и чувства к ней – единственное, о чем он готов говорить после 0:2. – Причина любви между сербами и русскими простая – вера. Мы братья, потому что православные. Но дело не только в этом. История, письменность, литература. Достоевский, Маяковский, Толстой – все сербы читали их, росли на их произведениях! Без этого никак. Александр третий раз в России. Первый был 15 лет назад туристом, зимой: «Минус 37, везде снег и лед – ни до, ни после я такого не видел! С тех пор Москва полностью поменялась. Теперь это настоящая европейская столица. Что-то невероятное! Но и Белград не бедствует. Это центр Балкан! Не Хорватия, не Черногория. До нас им далеко». Путин, Косово, Джака и Шакири – обо всем этом говорит равнодушно. «Ничего особенного в их праздновании я не увидел. Больше того – респект им. Такие у них были эмоции, это было у них на душе. Не провокация, просто чувства в момент победы. В следующий раз мы выиграем и тоже что-нибудь покажем. Футбол - не более, чем игра». Филип с двумя друзьями идут к метро «Спартак» – скорее, пока станция не переполнилась. Они живут в Швейцарии, а поэтому скандал в Калининграде воспринимают специфически: «Понимаем, какой политической была вся эта игра. Кроме политики там ничего и не было. Провокация Джаки и Шакири? Знаете, это как когда кто-то говорит что-то плохое о вашей матери. Не более. Забудьте об этом, пожалуйста. Здесь ничего не поделаешь. Сербы это и не обсуждают». Тягу к России компания не утратила. Когда Филип говорит, что каждое утро в России они начинают с фотки, его приятель вставляет: «Певец из Сербии, Баяга, приезжал в Россию с концертами, ему были рады. Но когда он затосковал по родине, написал песню «Водка ниjа ракия». – Религия – одна на двоих, культура, язык, флаг – плюс-минус одинаковые. Мы только вчера были Санкт-Петербурге, смотрели матчи в фан-зоне вместе с русскими – и в самом деле ощущали себя братьями. Если у тебя такой флаг, как сейчас на мне – тебя поприветствуют, обнимут, скажут: «Иди сюда, давай сфоткаемся, пожалуйста!» Я приезжал в Москву год назад на каникулы и приеду через год – тут так классно. Алекс (да, опять Алекс) и Джордж – тоже швейцарские сербы: их родители переехали туда из военной Югославии. Cербское гражданство у них тоже есть, и в Белграде они бывают регулярно. Алекса удивляет, что не все в России в курсе, где находится «Сербия», и уточняют: «Это где-то около Черногории?» – Россия для Сербии – как старший брат. Всегда рядом, всегда поможет. Мы многим обязаны вам за то, что вы сделали для сербов во время двух войн. Если вы приедете в Белград и скажете, что вы из России – все местные придут в восторг. Вас тоже будут обнимать, просить о фото. В этом и есть связь между нами, ее сразу чувствуешь. Когда мы говорим о Косове, о Крыме – взгляды сербов и русских совпадают. В Крыме прошел демократический референдум. Крымчане открыто сказали, что их земля – русская. Или когда Сербия блокирует очередной контрпродуктивный шаг со стороны, например, США, [Россия поддерживает это]. Алекс смотрит на швейцарских албанцев совсем не как Филип. «Мигранты из Сербии в Швейцарии – в гораздо менее комфортном, привилегированном положении, чем из Албании. Швейцария давно и последовательно поддерживала албанцев в политическом смысле. Швейцарские албанцы – а их очень много – они отмечали победу Швейцарии над Сербией так, будто победила сборная Албании. Ни одного швейцарского флага – только красные с черным орлом. В том числе те, которые здесь сочли бы провокативными. Местная полиция ничего с этим не делала – она за албанцев. Как и вся швейцарская пресса. Да, мигранты в Европе были всегда – это часть истории континента. Да, в Германии проблема мигрантов стоит острее, чем в Швейцарии. Но и у нас все граждане должны быть в равном положении. Вставать на сторону одних и принижать других – то есть сербов – не дело. Если уж ты заявляешь, что ты открыт – давай всем одинаковые возможности. Политики утверждают, что так и есть. Но мы все видим. Все пытались атаковать Сербию. Сто лет назад – Австро-Венгрия. 75 лет назад – гитлеровская Германия. Мы боролись с Америкой, Францией, Англией. Все повернулись к Сербии спиной, все угнетают ее, но стоят горой за албанцев. Когда русские кричат нам «Сербия – Косово» - это хороший знак для нас. Значит, сербы не одиноки. С сербами происходило столько всего ужасного – а они остаются жизнерадостными. То же самое касается русских. Да и албанцев, и хорватов, и косовар, всех нас – мы всегда принимаем чужаков как своих». Никольская улица поражала всех две недели назад – сейчас она уже устала от праздника и кутежа, оборудовалась рамками металлодетекторов, пропахла пивом и продолжает им напитываться. Предприимчивые люди торгуют «Бадом» и «Клинским» и пристают к прохожим еще на Лубянке. «Продают по пятьсот рэ. Туристов … [обманывают], – объясняет россиянин сербу, и к ним тут же подходит «бирдилер». – Сколько? А, двести. Ну, вот видишь, можно брать». Вечером среды здесь доминировали бразильцы, и то не особенно пышно. Голосили для телекамер «Месси, чао», подхватывали «Россия, Россия», а давку создали только у Nikolskaya Plaza. Устроили шествие откуда-то взявшиеся пакистанцы, грустят перуанцы и даже мексиканцы, которые в тот же день проиграли Швеции и угодили в плей-офф как раз на Бразилию. Сербы тоже здесь – уже совсем мрачные, без единой улыбки. Их утешают россияне: каждому важно обняться, признаться в любви и сфотографироваться. А в ком еще кипит кровь – устроить перекличку «Сербия – Косово» и «руси и срби браћа заувек». Разговор с сербами на русском ни у кого не клеится – только на английском. «Уи вэри лав ю. Братья мы, – объясняет мужчина в помятой офисной рубашке сербу в атрибутике. – Я родился на Украине. Она нас предала. А вы нет». Серб, кажется, не понимает ни слова, но кивает. «Россия теперь будет играть с Испанией, — не унимается россиянин. — Болейте за нас. Будете болеть?»
