Блокада Петербурга. Кому достался город после отречения Николая II

Премьера нового подкаста радио Sputnik – "Последнее путешествие Романовых". Слушайте в Itunes, а также в Google Podcasts. Второго марта 1917 года в поезде у железнодорожного вокзала Пскова Николай II подписал акт об отречении от престола. Через неделю он оказался под арестом в Царском селе, в 20 километрах от Петрограда, который в одночасье стал далеким и чужим для бывшего императора – он больше не был ни хозяином в столице, ни ее желанным гостем. В те дни город мало напоминал прежний утопающий в роскоши и балах Петербург – продовольствия не хватало, на улицах вытягивались очереди, власть переходила из рук в руки. Цель у всех была одна – выжить. Будущее отставного монарха почти никого не волновало, фигура царя превратилась в информационный повод для карикатур и издевательств. О том, как изменилась жизнь города после революции, что писали газеты о бывшем царе, остались ли защитники монархии, и почему общество оказалось равнодушно к судьбам Николая и его детей, мы поговорили с историком Юлией Демиденко. – Какой была жизнь в Петрограде в момент отречения Николая II? Историк Юлия Демиденко – Я напомню, с чего и началась вся Февральская революция – это голодные бунты. Но в действительности не только голодные – к концу февраля создалась такая ситуация, когда очень многого не хватало в городе. И это уже захватывало не только, скажем так, простое население, но и население более или менее обеспеченное. Появилось слово "хвосты" – очереди за продовольствием. Очень много населения не городского, которое город не мог адаптировать. Я имею в виду призывников, а это в основном сельская Россия. Я имею в виду раненых и комиссованных как раз с фронта – в Петрограде находится огромное количество самых разных госпиталей, в первую очередь для рядового состава. Многие современники как раз отмечали: заплеванный семечками Невский – это отличительная черта последних военных и первых революционных дней. Это то население – деревенское, которое, оказавшись в городе, принесло сюда свои привычки. – Что писали газеты о происходящих событиях, какой была главная тема? – Главной темы, единой, не было, как это ни странно. В то время была очень пестрая политическая карта – российская и, в первую очередь, петербургская. Когда мы говорим о России, то все-таки говорим о Петербурге, здесь все концентрируется. Партии, направления, группировки – все издают свои газеты, некоторые не одну, не две и не три. Художественные какие-то группировки тоже издают свои издания. Но очень важно помнить, что, как ни странно, в обществе был настолько силен демократический идеал, что все говорили – наконец-то! Вот наконец-то. Даже какие-то женские модные журналы. Вдруг они в марте выходят и пишут – свершилось, мы все получили свободу! Хотя, казалось бы, никого особо эта монархия не угнетала, и никакой такой несвободы особенно не чувствовали. Тем не менее, все очень радовались. Я даже напомню, что священный синод в марте 1917 года публикует – именно публикует, а не просто на своих заседаниях обсуждает – отречение Романовых от престола. – А как относились к тому, что Николай II продолжал жить в Царском селе? Посетители Музея-заповедника "Царское село"–Тут важно тоже понимать, что в России не существует – ни сегодня, между прочим, ни раньше – вот такого единого общества, консолидированного общественного мнения. Все с очень разными взглядами. К предыдущему еще вопросу – в последний год все цитировали бесконечно знаменитую фразу Розанова: "Русь слиняла в два дня, самое большее – в три". И дальше он говорит, что сложнее было закрыть газету, чем вот закрыть эту старую Россию. У всех разные надежды, разные чаяния, разные какие-то идеи. Агрессии поначалу вроде бы тоже не было, хотя мы знаем, что очень подогревались антимонархические настроения, в особенности всего, что касалось истории с Распутиным, императрицы, например. Выходило огромное количество сатирических листков, карикатур. Цензура, я напомню, упразднена именно Февральской революцией. Доходит до прямых грубостей. И вплоть где-то до осени появляется огромное количество фарсов разного рода, тоже связанных с фамилией Романовых. Не то чтобы это играло какую-то доминирующую роль в общих настроениях, опять же – для низовых слоев. Но это важно иметь в виду, когда мы говорим о том, что ни один голос не поднялся на защиту царя. Народ был занят другим, народ веселился по поводу всяких выдуманных похождений царской семьи. – Были те, кто приходил посмотреть на царя под арестом в Царском селе? Памятник Николаю II в Царском селе– Во-первых, многие возмущались, что дошло до домашнего ареста, говорили, что в этом не было никакой необходимости. Действительно, это же было не низложение, не насильственное отстранение от власти. Отречение было абсолютно добровольно подписано Николаем II, он даже вроде бы сам немножечко исправлял этот документ. И действительно – реальной угрозы от императорской семьи не исходило. И даже были другие голоса, которые объясняли, что арест необходим, потому что таким образом можно было уберечь семью от каких-то эксцессов. И Николай, и Александра вели дневник, он был опубликован. Хотя наши современники говорят, что дневник этот, скорее, похож на дневник погоды. Это – правда, там всегда начинается с того, какая была погода. Но я, кстати, тут совершенно не поддерживаю критики, потому что мы знаем, что готовясь к отъезду, Николай жег бумаги. Возможно, существовали еще какие-то дневники. И потом не будем забывать, что это работа царей – быть максимально выдержанными и нейтральными в своих суждениях. В тех же дневниках царя это очень здорово чувствуется. У него буквально два раза проявляются эмоции по поводу происходящих событий. Одна из последних фотографий Николая II, сделанная во время его ссылки в Тобольске, лето 1917 года. Репродукция.Первый раз – в связи с отречением он пишет, что везде трусость и измена, хотя ни разу ни к кому никаких конкретных претензий он тоже не высказывает. Это надо иметь в виду – такой максимально корректный тон. Только какие-то внешние события жизни, читал такую-то книгу, прогулялся тогда-то в саду. Никаких движений души даже. И, по-моему, второй раз Николай II проявил эмоции уже где-то в 1918-м году в Тобольске или уже даже в Екатеринбурге – не буду врать. Тогда он пишет про мир с кайзеровской Германией, там действительно "черт знает что", какие-то такие выражения, что так называемый Совнарком подписывает вот этот чудовищный "мир". И это два момента всего за все почти два года заточения. Конечно, царская семья вызывала интерес, в этом смысле им была необходима охрана. Николай II в дневнике отмечает, что собирались люди по ту сторону забора. Сама жизнь семьи очень сильно зависела от того, кто дежурил, кто нес караул, потому что это могли быть более сочувственно относящиеся к семье люди и менее сочувственно. Это очень чувствовалось – он пишет об этом. Хотя, надо сказать, и это нам всем наука, что корректное поведение всех ставит на место так или иначе. Об этом тоже пишет и императрица, и император. Потому что, например, когда их только заключили под арест, и Николай вошел в Царское село, то его никто не приветствовал, ему пришлось это сделать первому. А мы с вами знаем прекрасно, что первым всегда здоровается вежливый человек. И дальше у него с этими людьми налаживаются отношения. – Кто был хозяином Петрограда в то время? Празднование 1-ой годовщины Октябрьской революции в Петрограде– В том-то и дело – никого нельзя назвать хозяином Петрограда. И это, наверное, та самая трагедия. Мы все со школы знаем про двоевластие – Советы, Временное правительство. На самом деле, еще куча всего: то монархисты начинают выступать, приезжают большевистские отряды, есть еще теория масонского заговора… Но тут, по-моему, другое. Хозяином была толпа, стихия толпы. И, кстати, в чем была тактическая победа большевиков – они оседлали эту толпу, знаете, как сесть на волну для спортсмена. Вот они очень чутко реагировали на настроения масс, хотя ведь массы не имеют никакой политической окраски. Это то, чего боялось и Временное правительство. Они все время боятся совершить какое-то действие, потому что понимают, какова будет реакция со стороны не большевиков, не люмпенов, не анархистов – именно толпы. И мне кажется, что всякие решения, связанные с царской семьей, были постоянной попыткой лавирования – стремлением угодить и толпе, и соблюсти лицо, и сохранить жизнь императору. И так собственно прошел весь 1917 год. – Почти все историки в один голос говорят о равнодушии людей, общества к судьбе царской семьи, позднее – к новостям о расстреле. Чем можно было бы его объяснить? Революционно настроенные моряки Балтийского флота из Гельсингфорса прибыли в Петроград. 24 октября 1917 – А не было информации по большому счету, об этом не писали газеты. Давайте еще раз вспомним, что такое Петроград в 1918 году – голод, резко увеличившееся население, резкое сокращение числа оппозиционных газет – к июлю 1918 года их практически не осталось. Поэтому информации не было, она если приходила, то частными путями. Никто не понимал, чему верить. Еще другое и очень важное, что мы все время забываем. Люди невероятно устали, потому что с 1915 года это проблема с продовольствием, гибель близких на войне, невероятное ожесточение, вообще-то говоря, потому что фронт совсем рядом – Псков был взят немцами. Это жизнь, которая состоит из решения простых каждодневных проблем: вам не в чем выйти на улицу, вы не знаете, чем завтра кормить детей, вы даже не знаете, чем сегодня их кормить. И в этом смысле от вас проблемы какого-то там государя, про которого вы уже год не слышали, а он находится неизвестно где, совершенно не играют никакой роли. – Чем тогда зарабатывали? В частности, артисты, актеры, писатели, художники… Репродукция картины Константина Андреевича Сомова "Каток" из коллекции Государственной Третьяковской галереи.– Опять же, в Петрограде их слишком много, Петроград все-таки был центром культуры. И вот эти индивидуальные стратегии оказываются совершенно разные. Мы знаем, например, изумительного и тонкого художника-графика Герардова, который застрелился. Просто не в силах был себя прокормить. И такой случай – не один, люди уходили из жизни, потому что им нечего было есть, они не могли найти какой-то работы, приработка. А я напомню, что с работой даже для рабочих в Петрограде было плохо: заводы закрывались, не было топлива, не было сырья для их работы, людям не платили зарплату. Появились огромные барахолки, потому что люди пытались все что угодно продать. С другой стороны, были знаменитые художники как, например, Константин Андреевич Сомов, который работал и очень часто продавал свои работы не за деньги, а за 10 фунтов муки. Или художник Клевер тоже продавал свои работы за какие-то там мешки с сахаром. Хуже актерам, если они не задействованы в постановках императорских театров. Но я напомню, что с приходом новой власти императорские театры, как и все государственные учреждения, подключились к забастовке против власти, и это значит, что они тоже не получали зарплату. – И где брали деньги? Жители Петрограда убирают на улицах мусор во время субботника– Они продавали все, что было. Были попытки организовать артели интеллигенции по разгрузочным работам, работам по извозу. Как-то они работали, но вообще дело было плохо, были голодные смерти. В Петрограде население рылось в мусорных бачках. Я напомню, что Шкловский в 1921 году написал эссе под названием "Блокада Петербурга". И когда настала блокада Ленинграда в 1941 году, то очень многие вспоминали вот этот опыт 20-х годов. И очень многие поэтому не уезжали из города, говорили – а мы знаем, в 19-м кто-то уехал, потом не смог вернуться, квартиру заняли. Это была первая блокада города. Город никто не блокировал извне, но выезд был затруднен, и не было внутренних ресурсов никаких, потому что карточки не всегда отоваривались. А я напомню, что была карточная система… В эти времена думать о монархических идеалах далеко не всем даже приходило в голову. Главное выжить. Света не было в городе. Не было топлива никакого. Анненкова можно вспомнить, если про людей искусства говорить. Он проживал в это время в квартире Маковского, сжег всю библиотеку, двери, а потом принялся за паркет. Жизнь не предполагала наличия идеалов, скажем так. – Но как-то выживали… – Есть рецепт, который очевиден из мемуаров – держаться вместе. И в блокаду выживают те, кто держится семьями, кружком каким-то, кругом единомышленников. Погибает одинокий человек. _______________________________________________________________________________________ Читайте также: Частная жизнь Николая II: как жил и что делал бывший царь после отречения _______________________________________________________________________________________ У радио Sputnik отличный паблик в Facebook, а для тех, кто предпочитает отечественное, – "ВКонтакте" и Одноклассники. Есть еще Twitter, где все кратко, но емко. Обещаем!