«Чудовищное преступление, которому нет оправдания», — так спикер Совфеда Валентина Матвиенко охарактеризовала ситуацию с избиением заключенного в ярославской колонии № 1. Матвиенко предложила реформировать российскую пенитенциарную систему. Впрочем, идеи поступают не только из Совета Федерации. Тем временем единственный, пока еще эффективный инструмент контроля работы Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) рискует быть уничтоженным. Матвиенко предлагает разделить функции контроля и охраны с функцией перевоспитания и социализации. Последним, по ее мнению должна заниматься гражданская служба. Ранее глава СПЧ Михаил Федотов выступил с идеей поднять зарплаты сотрудникам ФСИН, чтобы принимать на службу более квалифицированный персонал, с которого и спрос был бы больше. Последнюю неделю новости о пытках в колониях и СИЗО поступают чуть ли не каждый день. Кто-то считает, что это скоординированная атака на УФСИН, кто-то полагает, что на волне скандала с ярославской колонией в других регионах поняли: только сейчас их схожие проблемы могут попасть в федеральную повестку, а так никто бы не заметил. Вне зависимости от контекста о проблемах заключенных и арестованных постоянно говорят члены общественных наблюдательных комиссий. Администрациям колоний и СИЗО приходится их пускать. Именно эти правозащитники добиваются расселений переполненных камер, именно они заставляют лечить заключенных, практически выбивают для них хотя бы матрацы и одеяла, или, напротив находят VIP-камеры, или камеры, в которые при содействии администрации попадают телефоны, сигары алкоголь или наркотики, они же сообщают о фактах вымогательства как со стороны зэков, так и со стороны сотрудников исправительных учреждений. В конце концов члены ОНК находят людей, которых арестовывают по ночам втайне от родственников. Рассказывает правозащитник Зоя Светова: Зоя Светова правозащитник «Сама я, например, несколько раз в Лефортовской тюрьме находила людей, которых потеряли родственники. Это были только-только арестованные люди, о судьбе которых никто не знал. Недавно один коллега наш, Евгений Никеев, обнаружил в СИЗО Лефортово 74-летнего ученого, которого арестовали и о судьбе которого никто ничего не знал, другую молодую женщину из Калининграда, которую обвинили в госизмене. Как правило, о таких людях, об их аресте родственники узнают только через несколько месяцев». Сама Светова была членом ОНК Москвы до 2016 года. Ее непопадание в новый состав комиссии вызвало широкий резонанс. Правозащитники тогда забили тревогу. Тех, кто реально боролся за соблюдение прав арестованных и осужденных, не включали в новые списки, зато тогда в ОНК вошло очень много бывших прокуроров и сотрудников ФСИН. В новом составе эти люди в лучшем случае оказались статистами. В худшем — встают на сторону бывших коллег. К слову, за последний год ту самую ярославскую колонию № 1 члены ОНК посещали всего дважды. Один из правозащитников после публикации «Новой газеты» признал: он был в курсе, пытался привлечь внимание общественности, но ему сказали, не поднимать шум, и он «смалодушничал и замолчал». Комментирует адвокат Иван Миронов, у которого есть опыт отбывания наказания: Иван Миронов адвокат «Извините меня, когда я читаю в комментарии какого-то общественника из ОНК, который говорит «Ой, знаете, да, я смалодушничал», ты не смалодушничал, ты обос***ся. И тебя, как барахло, надо просто выкинуть с клеймом и забыть о тебе навсегда, и поставить на твое место человека, который готов качать и идти до конца за то направление, [нести] ответственность за то направление, которые ты представляешь и защищаешь». Следующее обновление состава ОНК намечено на будущий год. По словам обозревателя «Московского комсомольца», заместителя председателя общественной наблюдательной комиссии Москвы Евы Меркачёвой, перспективы пока выглядят очень печально. Она опасается, что тренд на замену реальных правозащитников на бывших сотрудников системы только усилится. Более того, тем, кто еще пытается бороться, активно мешают и сегодня. Ева Меркачёва зампредседателя Общественной наблюдательной комиссии Москвы «Есть в законе такая норма, которая говорит: если член ОНК проходит свидетелем по какому-то делу, то он не может ходить в этот изолятор. Что это означает? Вот смотрите, мы выявляем какое-то нарушение: в какой-то колонии били заключенного или в СИЗО в каком-то пытали. Мы об этом говорим, пишем. Приходит следователь, который возбуждает уголовное дело по факту избиения и пыток и говорит: а вы, член ОНК, будете свидетелем, потому что вы первый об этом сказали, ну и вообще вы можете нам что-то об этом более подробно доложить. Все, члена ОНК сделали свидетелем, он больше в это СИЗО или в эту колонию прийти не может. И ничего не стоит сотрудникам СК сделать нас всех свидетелями по нескольким делам для того, чтобы вообще мы не могли пройти ни в одно СИЗО Москвы или, если речь идет о региональных членах ОНК, ни в одну колонию». В последнее время правозащитники из ОНК действительно привлекли к себе очень много внимания. Та же Ева Меркачёва многократно становилась ньюсмейкером — то поговорив с Алексеем Улюкаевым, то рассказав о состоянии здоровья Никиты Белых. А после публикации, в которой Меркачёва сравнила состояние так называемых VIP-камер в Матросской тишине с условиями содержания в других изоляторах или даже в других корпусах того же СИЗО, замначальника «Матросской Тишины» уволили. Жесткая ответная реакция системы — это ли не показатель эффективности работы правозащитников
