Герман Стерлигов: В этом году голосовал впервые, хоть и было противно

Миллионеры в России редко бывают бывшими. 14 лет назад после разорения Герман Стерлигов поселился в лесу отшельником, но быстро вернулся в публичное поле с новым бизнесом. Многие беседы с ним идут по накатанной дорожке. Стерлигов произносит нечто вроде «необходимо отключить электричество по всему миру» или «врачи убивают людей», после чего журналист округляет глаза и начинает уточнять подробности. Мы не захотели делать вид, что слышим это впервые: все-таки на дворе 2018 год (или даже 7527-й от Сотворения мира, как считает Герман Львович), поэтому не стали зацикливаться на отдельных тезисах. даты 1966 – родился 18 октября в Сергиевом Посаде 1987 – поступил на юридический факультет МГУ 1990 – стал сооснователем первой в стране товарной биржи «Алиса» 2016 – открыл первый магазин крестьянских продуктов в центре Москвы 2017 – объявил об открытии криптовалютной биржи «Алиса» «Один из самых неприличных людей современности – это я» В магазине Германа Стерлигова только бумажная упаковка, деревянные таблички, много ароматного хлеба и мух. Видимо, ради подтверждения натуральности продуктов их тут не гоняют. Но цены здесь – для зажиточных. Самая дешевая буханка хлеба – 345 рублей. Мороженое – 250. Квас – 400. В Москве у Стерлигова 6 таких точек, еще есть на Рублевке. Беседа с хозяином проходит, можно сказать, не отходя от прилавка. – Вы подавали документы на участие в выборах мэра Москвы, но в списке кандидатов вас нет. На каком этапе это дело пресеклось? – На этапе муниципального фильтра. Подписи я все собрал. – Вы же в 2004-м потеряли все деньги на подготовке к президентским выборам (на которые вас в итоге не допустили), поэтому и переехали в лес. Зачем опять? – Век живи – век учись, дураком помрешь. Это самый точный ответ на ваш вопрос. Я повелся на то, что меня допустят до выборов. – Не логичнее ли было выбираться в Московской области? У вас там хозяйство. И там как раз проблемы с экологией, со свалками. – Свалка в Волоколамске – это свалка из Москвы. Пока Москва источает из себя пластик и химию, в области будут свалки. И Воробьев ничего сделать не сможет. Он не может оградить Москву колючей проволокой. Это не его проблема. На него все камни падают, он больше всего минусов получает от этого. – Слобода ваша не так далеко от Волоколамска. Выброс чувствовали? – Носом не чувствовали, но мы понимали: это всего в 40 километрах. Что-то все равно прилетает, мы можем этого не ощущать, но это травит наших детей. Хоть и в меньшей концентрации, чем жителей Волоколамска. Мы понимаем, что в любой момент рядом с нами может появиться свалка. Ведь жители Волоколамска – глупые люди. Они говорят: уберите от нас свалку. А куда ее убрать-то, на Луну? Можно от Волоколамска передвинуть к Клину, от Клина – к Истре и от Истры – к Дмитрову… Наши соотечественники – дурачки, жрут из пластика, носят в нем еду и не требуют прекратить его производство. Сути не видят. – Почему же вы обосновались в Подмосковье, а, скажем, не под Ростовом? Там земля богаче. Воткнешь в землю лопату – она цветет. – Ростовская область загажена ГМО и химией. Там чернозем, он на вес золота. Поэтому туда сыпят химии по горло. Это большой бизнес. Есть, конечно, отдельные хорошие куски рядом с Доном, но их трудно найти. Более безопасные места – это Центральная и Северная Россия, где нет промышленного производства зерновых, где поля заброшены, где на них выросли березки с осинками и вытянули всю заразу. – Вы призываете всех последовать своему примеру, уехать из города и поселиться на земле. Но у вас-то была особая ситуация: банкир Михаил Глаголев выделил вам средства на становление хозяйства. – Он мне дал денег в долг. Он очень умный человек. Чтобы иметь свой кусочек крестьянского хозяйства, вложился в мою деятельность и мне доверился. Очень много лет назад я ему долг отдал. Мы до сих пор дружим, хоть прошло уже 15 лет. И я до сих пор испытываю к нему чувство глубочайшей признательности, и для меня каждая встреча с ним – всегда праздник. – То есть сейчас среди богатых людей есть, по вашим меркам, приличные люди? – Более приличных людей, чем я, миллионы. Уж не буду вам исповедоваться, но я один из самых неприличных людей современности. – Но не у всех есть такие знакомства. – У каждого есть знакомые, у которых можно подзанять денег. 30–40 тыс. $ любой может собрать. Особенно если есть квартира – продай ее, и все. Во-вторых, есть люди, которые в значительной мере умнее меня и которые не будут выкидывать деньги на ветер по глупости и по гордости. Я неправильно строил, неправильно занимался скотиной, потому что не ходил ни к кому перенимать опыт. Процент выкинутых мною денег огромен. Сил потратил очень много. Если бы предложили повторить все с нуля – просто бы уже не потянул. Умные люди меньшими деньгами добиваются того же результата. Мне обошлось все в 200 тыс. $, а могло бы обойтись в четыре раза меньше. Поэтому я призываю людей, которые сейчас переезжают, сперва поучиться. Герман Стерлигов // фото: Андрей Струнин / "Собеседник" «Я до сих пор некрещеный» – Если бы у вас было так же много денег, как раньше, что бы сделали? – Купил бы лондон-кеб. Раньше мне было по барабану, что сколько стоит, я мог щелкнуть пальцами, и все. Сейчас приходится экономить. Моя помощница ищет, где кеб купить подешевле. В этой машине ты отделен от водителя, а я хочу ездить так, чтобы мы с водителем друг друга не слышали и не видели. В этом смысле не хватает моего бывшего миллионерства. – Простите, просто вспомнил одного человека, который владеет лондон-кебом. Это Стивен Фрай. Открытый гей. – Какой кошмар (плюет на пол). Это ваш знакомый? – Нет, это известный человек. Виталий Милонов с ним встречался и хотел что-то доказать. – Надо будет расспросить у Милонова. Вы, наверное, клевещете на него. – Каким бизнесом вы бы сейчас занимались, если бы не были, скажем так, церковным человеком... – А я не церковный. Я православный, но не крещен пока. К сожалению. – Как так получилось? – Потому что я не знаю, где креститься. Не знаю, где есть живой – настоящий, духовный – священник, епископ. Мы каждый день с детьми молимся, чтобы Господь указал нам, где он есть, чтобы нам покреститься и причаститься. – И ни разу не исповедовались? – Драгоценный мой, я же говорю, ни разу настоящего священника не видел. Встречались только ряженые. У еретиков таинства не совершаются. Можно вас хоть сто раз засунуть под воду, ничего не произойдет. На эту тему говорить не будем. Я чувствую, вы ниже ватерлинии в этом вопросе. Мне сначала с вами надо беседовать часа два, чтобы вы могли что-то спросить нормально. – Oкей. Несколько дней назад через фейсбук вы продавали бочки с чачей – 600 тыс. руб. за 100 литров, потому что разбили машину... – Я их уже продал, деньги нужны. – Споили, получается, кого-то. А как же ваш «Реестр непьющих мужиков»? – Тут важно, чтобы неспившихся. Мы в свое время создали такой реестр, сейчас крестьяне пользуются им как базой данных для поиска нормальных работников. Натуральные мужики пьют натуральные напитки, натуральные вино и чачу. Если человек отказывается от этого, потому что брезгует, он идиот. И даже порой богохульник. Господь благословил вино. И кто ты, чтобы проклясть то, что Он благословил? К натуральному мы относимся хорошо, а к тому, что вы пьете – плохо, потому что это психотропное средство, спирт и химия. Отрава, которая делает из человека скотину. – Магазины – это основная ваша прибыль? – Основная и единственная. – Аренда в Москве высокая. А за все время, что мы тут, пришли только два посетителя... – Два посетителя прошли, тысячи четыре они оставили. Вот так за целый день 60–70 тысяч набегает. Ну и нормально, нам хватает. Магазинчики все равно окупаются, несмотря на то, что стоят полупустые и что мы сюда очень дорого закупаем продукты у крестьян. Все исключительно натуральное. Арсений – старший мой сын – занимается контролем качества. Организацией – второй сын Сергий, он предводитель Российского крестьянского собрания, ему 17 лет. Младшие дети занимаются кондитерским цехом, зарабатывают нормальные деньги, тысяч по 25 в день у них есть. У всех есть люди в подчинении. Всего в Слободе работают человек 30. Бывают и оптовые поставки. К тому же у нас еще есть почта. Отправляем по разным странам мира продукты. Включая Китай, Австралию, Нью-Йорк. Хлеб идет – как по «Дороге жизни» в блокадном Ленинграде. Пока доходит, вообще золотым становится по цене. И черствым. Но они покупают, хотя бы на сухари. Потому что жрать там нечего. Я и чиновникам иногда дарю хлеб. Представьте, прийти к чиновнику и подарить 500 рублей – смешно. Берут и благодарят потом. // фото: Андрей Струнин / "Собеседник" – Вы упомянули старшего сына. Как он, кстати, решил вопрос с армией? По возрасту уже должны призвать. – Его должны призвать по возрасту, но принятие присяги, ее текст – это отречение от Бога. Там надо сказать: «Клянусь свято чтить Конституцию РФ». Это прямое отречение от Евангелия. У нас это невозможно, а как у вас – нам по барабану. Если будут заставлять отрекаться, я надеюсь, что мой сын умрет христианином. Мы накроем тогда поляну и отметим то, что в раю есть еще один человек. – То есть можно просто отказаться произносить текст присяги – и в армию не возьмут? – Не просто текст присяги. Там надо бриться призывникам. Там надо показывать свой член на медкомиссии колдунам-медикам. Надо колоть в себя всякие прививки. Нужно полностью перестать быть христианином, потому что у нас языческая армия. Арсений предлагал Владимиру Вольфовичу Жириновскому походатайствовать перед министром обороны, чтобы было создано отдельное подразделение для христианских солдат и сержантов. Чтобы нам не надо было отвергать свое вероисповедание. Чтобы нас избавили от пятиконечных звезд, от колдунов-медиков. От всякой мерзости. Жириновский обратился. На это пришел ответ от секретаря МО: звезда – прекрасный символ, присяга – святой текст, идите на хрен. Ну и ладно. – Обычно не церемонятся –забирают, и все. – Мы четко заявляем, что мы христиане. Единственное, что вы можете сделать – это прийти и нас убить. Арсений ни от кого не бегает и не прячется, дурацких справок не собирает. Мы хотим служить. Это вы не хотите, чтобы мы служили. Ну тогда сами идите на хрен. «Следственный комитет мной не интересуется» – В январе вы написали, что поддерживаете президента Путина, хоть он и не носит бороду. – Именно так, я поддерживаю президента Путина. Это лучшее из того, что сейчас есть на горизонте. – Проголосовали? – Проголосовал. Единственный раз в жизни. Из принципа. Считаю, что выборы – это полная туфта, но я из принципа продемонстрировал, что реально поддерживаю Путина. Я с презрением отношусь к выборам, но если есть от этого хоть малейшая польза, я это сделаю. И сделал. Хотя было противно. – Один или со всей семьей? – Достаточно меня одного, чтобы в этом маразме участвовать. – Сейчас появилась тенденция заводить дела за сообщения и даже репосты в соцсетях. Вас это коснулось? – Блокируют периодически в фейсбуке. Я там почти всегда заблокирован. – Блокировка – это не уголовное дело. За призывы «убивать колдунов-ученых» и тому подобное СК к вам не подступается? – В Священном Писании написано: «Ворожеи не оставляй в живых», ну и что? Меня сажать за цитату из Библии? У нас есть закон, что цитаты Священного Писания не подлежат уголовной ответственности. С точки зрения безбожников, Библия – это экстремистская литература. Ну и что, нам надо ориентироваться на дебилов-безбожников? Хорошо, что у нас законодательство на них не ориентировано. Что у нас в Следственном комитете психически нормальные люди. – На слова об убийстве обычно они реагируют. – Убийство в Священном Писании фигурирует множество раз. Заповедь «Не убий» расшифровывается. Там написано, кого «убий», а кого – «не убий». Давид убивал, Александр Невский убивал, великие святые убивали – и они в раю. Служба в армии, к которой стремится мой сын, – это тоже потенциальное убийство. Он готов убивать врагов Отечества. В чем проблема? Я призываю изменить законодательство и ввести смертную казнь для ученых. В чем здесь нарушение законодательства? Нету. Поэтому СК мной не интересуется. Они при памяти и занимаются преступниками, а не мной. – Есть и еще одна часть людей, против которых вы выступаете. Правда, таблички «… (нецензурное определение гомосексуалистов) вход воспрещен» в магазинах сейчас меняете на «Содомитам ...». Правоохранители потребовали? – С самого начала, когда мы вывешивали эти таблички, мы говорили: сейчас люди озаботятся этим вопросом, после чего потребуют, чтобы мы сменили эти таблички. Мы сменим на «содомиты». Дети, проходя мимо, будут спрашивать: кто такие содомиты? И родители будут им объяснять библейские истины про Содом и Гоморру. Так что это плановый сценарий, и он полностью реализуется. – Я не хочу кого-то защищать, никак к этой прослойке людей не отношусь... – Это плохо, вообще-то надо относиться негативно. Это плохо, что вы никак не относитесь. Нейтральное отношение – это уже на грани, это очень плохо. – ...но всегда хотел спросить: почему для объекта нападок вы выбрали самую забитую в России часть населения, которая... – Кто забитый? Их в Думе, в правительстве – как грязи. Это вы забиты, если вы не из них. Вы забитый, и я забитый. Они на «Роллс-Ройсах» ездят, яхты имеют, вы чего... Вы эти байки другому расскажите. – У нас эти люди себя и так никак не афишируют. – Слушай, если ты сейчас будешь продолжать эту ахинею, ты пойдешь вон отсюда. Ты понял? А то это уже какая-то пропаганда получается. Ты меня услышал? – Услышал. Спасибо за разговор. На прощание корреспондент и фотограф «Собеседника» получили чай, мороженое, хлеб и приглашение на ярмарку. * * * Материал вышел в издании «Собеседник» №32-2018 под заголовком «Герман Стерлигов: В этом году голосовал впервые. Хоть и было противно».