Про "Контрабасни"

Как известно, тут нередко возникает главный классический конфликт: для автора самое главное — слово; для режиссера — действие. Но, по счастью, всё сложилось благополучно, и спектакль появился. Маленко работает на игре слов и понятий, на современном социокультурном "бульоне", аллегориях и метафорах нашего сегодняшнего бытия. Здесь — и "злоба дня", и более глубокие и вечные вещи. Он — виртуоз. Муратова же играет — действием. Виртуозно! И от действия, между прочим, снова и снова возвращает нас к слову. Финальные реплики артистов нередко повторяются, акцентируются… Слово очень важно — и для неё тоже. Поэтому, должно быть, автор и режиссёр пришли к согласию во время постановки спектакля. В спектакле много насмешек, иронии и сарказма. Это заложено в игровом, очень богатом для режиссёрской фантазии материале Маленко. В баснях у Маленко действуют не только животные, как у классических баснописцев. У него оживают и играют главную роль даже бытовые приборы ("Утюг и мясорубка"), уличный фонарь ("Фонарь и окошко") и кухонный нож ("Нож"). В спектакле персонажи на сцене олицетворяют ожившие пороки человека, пороки Автора — героя спектакля "Контрабасни". Алчность, зависть, жадность, гнев… Герой-автор, измученный своим трудным творчеством, в начале истории просит этих "сущностей" оставить его в покое. Они его мало слушаются и с энтузиазмом и радостью представляют, разыгрывают перед нами басни. Брехт в своё время по-новому трактовал характеры "людей дна". Здесь авторы спектакля представляют нам образы страстей человеческих. Ближе к концу, после пронзительной басни "Душа", "сущности" раскаиваются и обещают исправиться. И тут Автор понимает, что – нельзя им этого делать. Без них-то – никак… Фото: Центр Драматургии и режиссуры И вот в самом финале мы слышим от Автора: "Моя задача — лишь задать вопрос и, словно пулей, им пройти навылет". И ещё: "А мой удел — вниманье к мелочам и шанс — не проворонить основного"… Тексты Маленко заряжены внутренним ритмом. Пружина сжата туго. И — выстреливает: зонгами, частушками, голосовыми комическими "штюками", ритмизированной декламацией или лирической песней под гармошку. И — отбивание ритма. Почти постоянно. Ритмический шум, — какой только может издавать человек: топот, стук — хлопки и звуки, самые разные звуки, издаваемые голосом. Даже когда на сцене вдруг воцаряется тишина, ритм как бы продолжает отстукиваться. В этом спектакле не случайно звучит много разнообразной музыки. И работает она здесь по законам "разных" театров. Перед началом звучит электрогитара. Артист сидит на балконе и неторопливо наигрывает. В нескольких местах спектакля мы слышим современную зарубежную музыку в исполнении гитариста и наших артистов: Nirvana "My girl, my girl, don’t lie to Me", Moby "Trouble so hard", "I want You so bad" … А ещё здесь стучат по барабану, выкатывают на сцену в меру расстроенное пианино, и одна из барышень играет на нём. Она же в другой басне сыграет на гармошке и споёт басню-песню о несчастной любви. А пианино сможет превратиться в импровизированную трибуну для одной из артисток-рассказчиц ("Енот на кладбище")… Сегодня нет театра чисто Брехтовского или чисто Аристотелева, театра Станиславского или, скажем, Михаила Чехова. Нет чёткой грани между тем, что актёр нам на сцене представляет и что и как он при этом заставляет нас переживать. Да, есть в классическом театре такая вещь, как ведение зрителя. Эмоция, передаваемая исполнителем, очень сильна и она возникает у зрителя однозначно. Практически у любого. В театре "остранения" — иначе. Зрителю рассказали историю, разыграли её "в лицах" и чувствах. И порой, очень даже сильных чувствах. И — тут же актёр как бы "вышел" из роли, посмотрел на своего персонажа со стороны. Что-то произнёс — резонёрское. В случае с баснями – изрёк мораль. Играть в такой постановке для актёров, наверно, очень непросто. И интересно. А басни как жанр, похоже, предполагают именно такую подачу со сцены. Вообще-то, атмосфера площадного балагана не каждому близка. Может, оттого, что лица искажены ярким гримом, движения актёров неестественны. И звучания их голосов, интонации, — игра, искусство. Это не всякому близко, потому что не похоже на реальную жизнь. А может быть, наоборот — оттого, что слишком сильно схоже с действительностью… Автор этих строк смотрел спектакль "Контрабасни" два раза. Однажды повезло увидеть в одной из ролей режиссёра спектакля Алёну Муратову. Начало первого спектакля почему-то скомкалось. Забылось, что сейчас на сцене будут басни. Воспринимающий аппарат настроился с опозданием. И включился он именно на словах персонажа Муратовой: "Каковы у них повадки, таковы у нас порядки" (басня "Ежи-скинхеды"). Это была мораль "сей басни" Влада Маленко. Тёмный грим на лице, бесконечное движение актрисы в пространстве и все предыдущие реплики, подаваемые громкими "игровыми" голосами, — всё отступило как будто. На авансцене была одна Алёна и её настоящий, непритворный взгляд, искренне, с повтором произнесённая реплика. "Крупный план" в театре. И он, оказывается, возможен. Вообще, спектакль с участием режиссёра в качестве актрисы произвёл большое впечатление. В басне "Компьютерный комарик" взгляд исполнителя в финале проникновенный: "На тот свет перебрался комарик, при этом так и не побывав на этом". Представлена и политическая тема ("Нефть" и "Енот-историк"), и тема "семьи и брака" ("Первая любовь"). Басня про будни искусства — "Ондатра в театре". Снова в финале запоминаются глаза – другой исполнительницы. Ещё один "крупный план". "Театр денег"— очень сложная философская басня. Из тех, что сложно воспринимается на слух. Но заставляет задуматься… Фото: Центр Драматургии и режиссуры А где-то в ткани спектакля для "гурманов" вдруг зазвучит – ни с кем не спутаешь — надтреснутый голос Владимира Семёновича в записи со старого винила, с шумами: "Сумасшедшая, бешеная кровавая муть! Что ты? Смерть? Иль исцеленье калекам? Проведите, проведите меня к нему, Я хочу видеть этого человека". (С. Есенин, поэма "Пугачёв", монолог Хлопуши в исполнении Высоцкого). Гурманы? Просто складываем хорошую поэзию и хороший театр — из прошлого. И – завершаем небольшой разговор о театре сегодняшнем. Кажется, что нет чётких границ между театром представления и театром переживания. Отстранение или полная включённость, "свобода" зрительского восприятия или жёсткое режиссёрское ведение, — чётко согласно его режиссёрскому видению? Это ли важно? Важно, что есть только хороший, талантливый театр. И — другой. Автору этой статьи посчастливилось побывать в хорошем театре и написать о нём.