Владимир Зисман: "Пушкин и Моцарт — сектор гениальности"

Генератором замысла, разработчиком идей творческого проекта, создателем литературно-музыкальной канвы будущего спектакля-концерта выступил Владимир Зисман. Музыкант, писатель, автор книг о музыке, остроумный собеседник и блестящий эрудит, он поделился с нами творческим поиском, сомнениями и находками предстоящего события: С чего всё началось, как произошёл такой выбор? Такие вещи чаще всего происходят как результат непредсказуемого стечения обстоятельств. Как правило, бывает так: планируется что-то одно, а получается нечто совершенно другое. Всё началось с того, что "в воздухе висела идея". Дело в том, что в последнее время, в последние годы, пожалуй, стал очень популярным жанр музыкально-литературного просветительского концерта. Это, кстати, своеобразная фишка Московской филармонии, которая сделала множество таких проектов — артист читает со сцены литературное произведение, а оркестр у него за спиной перемежает слова музыкой. Наиболее типичный и очевидный вариант этого жанра — повесть "Метель" А.С. Пушкина с музыкой Георгия Свиридова, написанной к одноименному фильму. Он настолько популярен, что мне довелось участвовать в таких пушкинско-свиридовских композициях, как минимум, трижды с разными артистами-чтецами и разными оркестрами. То есть, найденное однажды, действительно, прекрасное решение переходит уже в разряд статистики. В принципе, в подобном решении есть своя правда и своя логика – во многих случаях литературная основа и музыка сливаются воедино. Поэтому, когда ко мне обратились продюсеры О.Якубович и В.Сергеев с предложением создать подобный спектакль, предоставив при этом полный карт-бланш, я с удовольствием согласился. Понятно, что какие-то типовые наработки в этом жанре есть, я уже сказал об этом, но хотелось бы найти нетривиальные решения, использовать неочевидные литературные пласты и подтексты и, в конце концов, просто показать музыку, которую я очень люблю. Собственно, моя задача и состояла в том, чтобы создать сам спектакль. То есть найти то сочетание литературной основы и музыки, которое было бы интересно не только мне, но и публике. Сама по себе задача была для меня чрезвычайно интересна. Но когда выяснилось, что в проекте согласился принять участие Вениамин Борисович Смехов, планка взлетела на совершенно другой уровень. В результате размышлений композиция сложилась так — в первом отделении "Сказка о золотом петушке", а во втором — "Моцарт и Сальери" — фактически, пушкинский вечер. При том, что оба произведения между собой совершенно контрастны. О чтеце Смехове Работать с Вениамином Борисовичем — это просто огромное счастье и везение. Я даже не говорю об актёрском мастерстве — это вообще за скобками. Вениамин Смехов. Фото: Е. Алексеева Так получилось, что Смехов в широком народном сознании более всего известен как граф де ла Фер, Атос, наиболее благородный и аристократичный из мушкетёров. Это очень точное попадание режиссера Юнгвальда-Хилькевича в человеческий характер актера, потому что тип личности самого Вениамина Борисовича идеально вписывается в образ Атоса. Но здесь скрывается одна проблема. В памяти народной Смехов — актёр одной роли. Что, безусловно, абсолютно несправедливо. Да я же его помню ещё Клавдием в "Гамлете" на Таганке и по "Десяти дням, которые потрясли мир". Раз уж мы говорим о Смехове, не могу не упомянуть историю с его отказом от звания Народного артиста. Дело же не во фронде. Дело в поступке внутренне свободного человека, который хочет чтобы его оценивали как лично его, а не по количеству звёздочек на погонах или ширине лампасов на брюках... Просто за этим стоит позиция личного достоинства, которая определяет взгляды человека и артиста Смехова, его поступки, его роли, репертуар его телетеатра на канале Культура: Осип Мандельштам, Иосиф Бродский, Давид Самойлов… Вениамину Борисовичу, как я понял, вообще свойственно восторженное отношение и уважение к талантливым людям, и он практически с первых же минут репетиции высказал все тёплые слова музыкантам камерного ансамбля оркестра Большого театра, участвующим в этой программе. О музыкантах Это действительно удивительный ансамбль! Почти со всеми из них я работал раньше в разных проектах и оркестрах, так что мы хорошо знакомы друг с другом. Это музыканты такого уровня, которые во время репетиций понимают, что происходит задолго до того, как ты им успеваешь это сформулировать словами. Это артисты, обладающие чувством стиля, и музыка, которая будет звучать в спектакле, а музыка очень разная — от темы из "Mission Impossible" до Квартета Антона Веберна — исполняется ими стилистически точно. О жанре спектакля Мы сформулировали жанр происходящего как литературно-музыкальный спектакль. Естественно, я в очередной раз перечитал и "Золотого петушка", и "Моцарта и Сальери". Уже по-новому, под "музыкальным" углом зрения. И в очередной раз увидел в текстах Пушкина новые пласты, слои, как угодно. Пушкин велик, помимо прочего, ещё и тем, что его тексты многоуровневы настолько, что каждый найдёт себе то, что ему доступно — и ребёнок, и академик Лихачёв. Тем более, что Пушкин сам сказал — "Сказка ложь, да в ней намёк". Но даже без этой реплики ясно, что дело не в домашней птице, пусть даже и золотой. Речь не о конкретной ситуации в некотором царстве, тем более, что сюжет этой сказки восходит к арабским сюжетам. Речь об архетипе, отсюда и ход моей музыкальной мысли, когда я думаю, что должно прозвучать. О музыкальной части спектакля Есть такие музыкальные сочинения, которые уже стали одним целым с литературным оригиналом. Такова опера "Золотой петушок" Н.А.Римского-Корсакова. И я подумал, что самое очевидное — это использовать в качестве музыкальной иллюстрации музыку Римского-Корсакова. А значит, нам так делать не надо, тем более, что сам композитор использовал музыкальный язык и музыкальные аллюзии, понятные его современникам. Того же, например, "Чижика-пыжика" в партии царя. С момента появления сказки Пушкина прошло почти двести лет, опера Римского-Корсакова написана чуть больше, чем сто лет назад. У современного зрителя совершенно иной исторический и эстетический опыт. Стало быть, я выбираю музыку, знакомую на уровне смысла, знаков и подтекстов зрителю и слушателю XXI века, который всех Додонов прошлого, ХХ века, в гробу видал, причем буквально. Отсюда и выбор музыки. От всей оперы Римского-Корсакова в нашем варианте осталась только ария Шемаханской царицы, поскольку по уровню мелодизма и эротики она остаётся непревзойдённой, а Ольга Ионова, солистка театра "Новая опера", просто завораживает своим пением, исполняя ее в нашем будущем спектакле. И то в эпизоде спектакля, связанном с появлением восточной красавицы, будет маленький сюрприз. Конечно же, совершенно невозможно было отказаться от инструментальной темы Петушка из оперы. Её будет исполнять Ильяс Невретдинов, юный трубач, которого мы ещё недавно знали, как лауреата Всероссийского конкурса "Синяя птица", а теперь он стал лауреатом первой премии международного, очень представительного, конкурса Ictus International Music Competiton. Лейтмотив Петушка будет звучать из разных концов концертного зала и каждый раз по-разному. Вплоть до того... Все же помнят, что в конце сказки Петушок клюнул Додона в темя и улетел. В конце концов и у Петушка есть чувство собственного достоинства. Так вот в нашем спектакле он ещё и высказал всё что думал в адрес царя. По-своему, естественно. Почти как Римский-Корсаков написал. Не хочу выдавать все детали, но музыка, которая прозвучит — а это музыка Шостаковича, Свиридова, Шнитке, Веберна, Чайковского, абсолютно органично сосуществует в сказочном пушкинском пространстве "Золотого петушка" с музыкой Лало Шифрина из фильма "Миссия невыполнима" или киномузыкой Тору Такэмицу. Второе отделение "Моцарт и Сальери" Ой, а про Моцарта я могу говорить бесконечно. В смысле, про Пушкина, Моцарта и Сальери. Ведь фактически мы знаем несколько разных Моцартов. Моцарт-гений известен нам по его произведениям. Реальный Моцарт проступает в письмах и воспоминаниях современников. И существует компромиссная фигура, которая находится между первыми двумя — это Моцарт Пушкина. Там довольно сложное пересечение образов. Вспомните портрет Моцарта кисти Иоганна Георга Эдлингера. Это последнее прижизненное изображение Моцарта. Ведь здесь ему всего тридцать четыре года. Он отличается от того изображения, к которому мы привыкли на обёртке зальцбургских конфет Mozartkugel, ну если не как Ленин на октябрятской звёздочке от знаменитой фотографии в Горках, сделанной в 1922 году, то по крайней мере как изображение на аватарке в фейсбуке от оригинала. Судя по письмам и отдельным моцартовским выходкам, настоящий Моцарт был ближе к тому образу, который создал режиссер Милош Форман в фильме "Амадей". Но мы имеем дело с пушкинским Моцартом. Иоганн Георг Эдлингер, 1790. Вольфганг Амадей Моцарт. Фото: из открытых источников Главный вопрос Пушкина-Сальери из финала маленькой трагедии по поводу "совместности" гения и злодейства, как показывает практика, яйца выеденного не стоит. Он носит не только риторический, но и вполне инфантильный характер. Музыкальный, да и любой другой дар, не имеет ни малейшего отношения к остальным чертам личности. Выдающийся музыкант может быть нравственным идиотом (это медицинский термин, между прочим) как, например, Вагнер, полным кретином в интеллектуальном смысле или просто продажным в любой форме. Потому что гений и тип личности — явления, вообще не коррелирующие между собой. Никак. Но вопрос Пушкиным поставлен на века. Мы имеем дело с целым смешением сюжетов и образов в одном постмодернистском пространстве. "Моцарт и Сальери" — маленькая трагедия Пушкина затмила реальные образы. Антонио Сальери был действительно выдающимся композитором, известнейшим педагогом, о котором все вспоминали с благодарностью. Он был, как теперь принято говорить, медиийной фигурой, и то, что у Пушкина является художественным вымыслом, стало большей реальностью, чем сама реальность. По крайней мере медицинские исследования вполне однозначно исключают версию отравления Моцарта. И это соотнесение литературы и реальности, показывает совершенно новые картины — ведь все действующие лица, за исключением слепого скрипача, исторические фигуры. И Антонио Сальери скончался всего за год до появления первых набросков трагедии, а вдова Моцарта Констанция и вовсе пережила самого Пушкина. Удивительно насколько Пушкин был в курсе музыкальной культуры, к которой относится пьеса. Это ведь практически современная ему, по нашим представлениям, музыка. Причём, это эпоха до интернета, до YouTube, до электронной почты. И когда я подбирал музыку к маленькой трагедии, я просто совершенно буквальным образом шёл за пушкинским текстом. И в нашем спектакле звучит музыка Сальери, да и Моцарта, именно та, о которой говорят антагонисты трагедии — Моцарт и Сальери. Пришлось ближе познакомиться с творчеством Антонио Сальери и перелопатить на уровне партитуры его оперу "Тарар". Йозеф Мелер. Антонио Сальери. Фото из открытых источников В результате в постановке будут звучать именно те произведения, о которых в той или иной форме упоминает Пушкин — музыка Моцарта, Сальери и Гайдна. Это чрезвычайно интересная задача сама по себе, но кроме того, такое решение вносит некоторый уровень документальности в спектакль. Можно сказать, что ваш творческий продукт будет иметь возрастную универсальность? Безусловно! Настолько же, насколько универсальны в этом смысле Пушкин и Моцарт. Тут они уникальны каждый в своём секторе гениальности. Ведь мы начинаем свою жизнь со сказок Пушкина, и перечитываем их на протяжении всей жизни, каждый раз удивляясь тому, что какие-то детали в прошлый раз мы пропустили, а какие-то вещи просто и не могли понять. Так что дети на спектакле увидят одно, а их родители – другое. Михаил Врубель. Моцарт и Сальери. Иллюстрация. Фото: chudesamag.ru И с Моцартом то же самое. В одном спектакле рядом находится весёлый и непринуждённый "Мальчик резвый" из "Свадьбы Фигаро" и начало квартета №19, от которого мало того, что волосы встают дыбом, так ты ещё и каждый раз не в состоянии понять, как эта музыка вообще могла быть написана в XVIII веке. Что имеете в виду? Один из самых драматичных эпизодов маленькой трагедии – это момент, когда Моцарт формулирует центральную мысль пьесы: "…гений и злодейство – две вещи несовместные" и после этого Сальери бросает яд в стакан Моцарта. И тут звучит, пожалуй, одно из самых странных сочинений Моцарта – произведение, получившее название "Диссонанс-квартет". Мало того, что это музыка невероятной глубины и трагизма, она ещё и написана совершенно невозможным для того времени музыкальным языком, более естественным для века двадцатого. Для многих слушателей, возможно, это будет одним из музыкальных открытий. Таким же, кстати, как и музыка Антонио Сальери, которая прозвучит в спектакле. Я очень надеюсь, что художественный результат 9 ноября на сцене Центрального Дома Художника на Крымском валу будет адекватен поставленной задаче. Потому что в одно время и в одном месте соберутся Пушкин, Моцарт, Сальери, музыка, замечательные музыканты, я ещё и про "Золотого петушка" напоминаю, и объединять это всё будет Вениамин Борисович Смехов — актёр и мудрец.