Битва за Микророссию. Исторические корни украинского церковного сепаратизма

Митрополия, основанная после крещения князем Владимиром, в документах Константинопольского патриархата долгое время называлась митрополией Руси. Епархии, входившие в состав Византийской Империи, принято было именовать по городам, а вот миссионерские митрополии на варварской периферии — по народам: Аланов, Готов, Булгар и т.д., и митрополия Руси была в их числе (1). Во времена раздробленности и междоусобиц, подчиняясь политической действительности, митрополия Руси ненадолго разделялась, так как каждый из деливших верховную власть князей хотел иметь в своем городе митрополита. Однако Константинопольским патриархам это представлялось нежелательным, поэтому такие виртуальные митрополии быстро ликвидировались без всякого следа. Именно при выработке номенклатуры этих митрополий были изобретены патриаршими канцеляристами такие термины, как «Новороссия» (νέα Ρωσία), временно материализовавшаяся в Чернигове, и «Малороссия» (Μικρά Ρωσία), расположенная в Галиче, в противоположность Великой Руси (ή Μεγάλη Ρωσία), протянувшейся от Новгорода и Владимира до Киева. На печатях Киевских митрополитов Константина II (1167-1170) и Никифора II (1183-1198) фигурирует «вся Русь» («πάσης Ρωσίας») — это явно связано с притязаниями Андрея Боголюбского вывести Владимирскую митрополию из подчинения Киеву, которые были Константинополем решительно отклонены. С тех пор на всякую угрозу целостности митрополии константинопольские канцеляристы отвечали интенсификацией термина «вся Русь» (2). Гораздо тяжелее стало поддерживать единство митрополии в период после монгольского нашествия. Даниил Галицкий Как Киевские митрополиты оказались в Москве Киев был разорен, владевший православными землями Галицко-Волынской Руси Даниил Галицкий заключил унию с Римом и принял в 1253 году от посланцев Папы королевскую корону (справедливости ради, тут он только следовал униатским проектам тогдашней византийской Никейской Империи) (3). По всей видимости, не согласный с этой политикой и не желавший быть понуждаемым к ней митрополит Кирилл II покинул Южную Русь и перебрался на север, во Владимир, под покровительство Александра Невского (4). Это не был окончательный перенос кафедры, но только подготовка к нему. Полный перенос осуществил в 1299 году следующий митрополит, грек Максим, ввиду того, что город был полностью разорен в ходе войны двух частей Золотой Орды — возглавлявшейся ханом Тохтой и возглавлявшейся темником Ногаем. Резиденция Русских митрополитов переместилась во Владимир. По этой причине Галицкий князь Юрий Львович добился в 1301 году от Константинополя предоставления титула митрополита епископу Галицкому Нифонту. Митрополия создавалась в составе Галицкой, Владимиро-Волынской, Холмской, Перемышльской, Луцкой и Туровской епархий. Поскольку византийцы рассматривали эту митрополию как дочернюю по отношению к «всей» и «великой» Руси, то в списке епархий ей было присвоено наименование митрополии «Галича Малой Руси» (της Γαλίτζες της Μικράς Ρωσίας). То, что «Микророссия» мыслилась как выделенная часть из «Великороссии», видно из многочисленных греческих пояснений к упоминанию новой митрополии, одно из которых гласит: «Было в Великой России 19 епархий: теперь же их осталось 12. Когда епархия Галиции была возведена на степень митрополии царем Андроником по царским хрисовулам и патриаршим писаниям при патриархе кир-Афанасии, то подчинились галицкой митрополии следующие епархии: Володимеря, Перемышля, Луцка, Турова и Холма»(5). Однако всего через шесть лет, в 1307 году, эта митрополия была упразднена. Одновременно умерли русский митрополит Максим и микророссийский Нифонт. Присланного из Галича на замену последнему игумена Петра патриарх рукоположил в русские митрополиты. «Этот удивительный дипломатический компромисс, временно положивший конец галицкому сепаратизму, но вместе с тем давший галицкому кандидату власть над всей русской церковью, — отмечает прот. Иоанн Мейендорф, — ясно показывает, что с византийской точки зрения единство митрополии было важнее жалоб «Малой Руси» на церковную заброшенность»(6). Святитель Пётр поступил так же, как предшественники, — недолго пробыв в Киеве, уехал во Владимир, а затем перебрался в Москву, где и был погребен и причислен к лику святых. Микророссийская митрополия возрождалась еще несколько раз по инициативе польских королей и литовских князей, после пресечения династии Даниила Галицкого начавших рвать Юго-Западную Русь на части. Каждый раз их мотивы были одинаковы — во-первых, отделить южнорусские земли от влияния Владимирской Руси и её князей, во-вторых, сделать митрополитов более управляемыми и готовыми принять унию с Римом. Патриархи шли на тактические уступки этим требованиям, а затем старались вновь упразднить это Микророссийское церковное новообразование. В 1347 году знаменитый ревнитель православия император Иоанн Кантакузин победил в гражданской войне в Византии сторонников «европейского выбора». В очередной раз упраздняя «Микророссию», он писал: «С того времени, как русский народ по благодати Христовой получил богопознание, святейшие епископии Малой Руси, находящиеся в местности, называемой Волынью (галицкая, владимирская, холмская, перемышльская, луцкая и туровская), так же, как и святейшие епископии Великой Руси, принадлежали к Киевской митрополии, которою в настоящее время управляет преосвященный митрополит, гипертимос и экзарх всея Руси, кир Феогност. Но в недавнее время смут… ввели и ту новизну, что отторгли от сей святейшей митрополии киевской поименованные епископии Малой Руси и подчинили их галицкому архиерею, возведя его из епископов в митрополиты, что не только учинено в нарушение обычаев, издревле установившихся во всей Руси, но и оказалось тягостным и ненавистным для всех тамошних христиан, которые не терпят быть паствою двух митрополитов, желают, чтобы оставался непоколебимым и неизменным обычай, издревле, как сказано, у них существовавший…»(7). Кантакузин, как и большинство последующих патриархов и митрополитов, решительно настроен на поддержку единства Русской митрополии и единства самой Руси, возглавителей которой они видели в московских князьях. Именно от Кантакузина московский князь Симеон Гордый был впервые поименован «великим царем Всея Руси» (μέγας ρήξ πάσης Ρωσίας)(8). Византийской политике на интеграцию России пришлось столкнуться со значительными трудностями из-за противодействия могущественного Великого князя Литовского Ольгерда, захватившего значительную часть русских земель, включая Киев. Ольгерд развязал настоящую войну против святителя митрополита Алексея (Бяконта) фактического правителя Москвы. Сперва он попытался передать церковную власть в Киеве некоему Феодориту, которого ввиду невозможности его посвящения в Константинополе пришлось посвящать у раскольничьего болгарского патриарха в Тырново. Чтобы выбить почву из-под раскольника, который бахвалился, что может действовать в Киеве в отличие от Алексея, константинопольский патриарх Филофей Коккин принял формальное решение о переносе резиденции митрополита из Киева во Владимир: «Святейшая русская митрополия вместе с другими городами и селениями, находящимися в её пределах, имела еще в Малой Руси город, именуемый Киев, в котором изначально была соборная церковь митрополии, здесь же имели своё жительство и преосвященные русские архиереи. Но так как этот город сильно пострадал от смут и беспорядков настоящего времени и от страшного напора соседних Аламанов и пришел в крайне бедственное состояние, то святительски предстоятельствующие на Руси и имея здесь не такую паству, какая им приличествовала, но сравнительно с прежними временами весьма недостаточную, так что им не доставало необходимых средств содержания, переселились в подчиненную им святейшую епископию Владимирскую»(9). Интересно, что в этом документе Киев относится уже не к Великой, а к Малой Руси. Очевидно, что в глазах греков границы Великой и Малой Руси были сравнительно нечеткими и подчинялись политическим обстоятельствам. В это время Киев находился уже под властью Литовских великих князей и, соответственно, ассоциировался с «Малой Русью». Вскоре обстоятельства в Константинополе переменились, и Иоанн Кантакузин, а вместе с ним и патриарх Филофей отошли от власти. Воображаемый портрет Ольгерда. Гравюра Литва против Москвы Новый патриарх Каллист решил спор с Ольгердом иначе. Ольгерд отрекся от раскольника Филарета, а взамен получил в 1355 году каноничного главу Литовской митрополии — Романа, бывшего родственником как Ольгерда, так и Тверских князей. Однако Роман претендовал на большее — на Киев, поскольку тот находился под властью Ольгерда, и даже на Тверь по праву родства и нелюбви тверских князей к Москве. Попытавшийся приехать в Киев митрополит Алексей был схвачен по приказу Ольгерда, брошен в заточение и едва успел бежать. За антиканонический разбой Роман был в конечном счете привлечен к суду в Константинополе, и против него были выдвинуты такие обвинения: «Придя в Киев, он не по праву совершал здесь литургии и рукоположения и дерзостно называл себя единственным митрополитом Киевским и всея Руси, что вызвало смуту и замешательство в области преосвященного митрополита Киевского и всея Руси и побудило государя литовского восстать против христиан и причинить им немало бед и кровопролития… Послы преосвященного митрополита Литовского, впредь сюда пришедшие, провозглашали, как бы похваляясь: «Видно, преосвященный митрополит кир Роман силен и может овладеть всею областию Русской митрополии, если он, придя в Киев, литургисал здесь, захватил многие епископии и восстановил литовского государя против кир Алексея; имея такую силу, литовский государь может делать всё». Не дожив до неминуемого осуждения, Роман скончался, а Ольгерд временно примирился с митрополитом Алексеем. Однако вскоре провоцируемый давлением светских властей церковный сепаратизм пошел в новую атаку. В 1370 году пришло послание от Казимира, «короля земли ляшской и Малой Руси», с требованием восстановить Галицкую митрополию и поставить на неё некоего Антония. Послание сопровождалось недвусмысленной угрозой: «А не будет милости Божией и вашего благословения на сем человеке, то после не жалуйтесь на нас: нам нужно будет крестить русских в латинскую веру»(10). Константинополь вынужден был уступить давлению польского короля и снова восстановить Микророссийскую митрополию с центром в Галиче (она снова исчезла в конце XIV века, опять перейдя под власть Киевской). Одновременно патриарху Филофею пришел и ультиматум от Ольгерда: «И при отцах наших не было таких митрополитов, как сей митрополит! — благословляет московитян на кровопролитие, и к нам не приходит, ни в Киев не наезжает… Дай нам другого митрополита на Киев, Смоленск, Тверь, Малую Русь, Новосиль, Нижний Новгород»(11). Здесь у Ольгерда Малая Русь опять отдельно от Киева, но заявка донельзя амбициозная, фактически отделить от Москвы и её митрополита епархии всех союзников и доброжелателей Ольгерда. Церковная ситуация стала отчасти заложницей политической. И дело не только в том, что митрополит Алексей возглавлял московское правительство и в его политике причудливо переплетались собственно церковные мотивы с мотивами государственного строительства Москвы, и он, вместо того чтобы «парить над схваткой», использовал весь ресурс митрополичьей власти в интересах укрепления московской государственности. Дело в том, что сама московская государственность всё больше становилась религиозным фактором. В 1360-90-е годы московский режим можно было бы назвать агиократией, поскольку на политические решения одновременно влияли (и периодически конфликтовали между собой) четыре человека, каждый из которых впоследствии был прославлен как святой: святитель митрополит Алексей, преподобный Сергий Радонежский, благоверный князь Дмитрий Донской и святитель митрополит Киприан (а со святителем Дионисием Суздальским даже пять). Москва по сути стала самоотождествляться с православием, причем греческие исихасты, как показал прот. Иоанн Мейендорф, принимали активное участие в этом процессе. Сам патриарх Филофей в решающий момент схватки митрополита Алексея и князя Дмитрия с Ольгердом и его союзником Михаилом Тверским выпустил сразу несколько документов, в которых отождествил политическую линию Москвы с делом православия как таковым. В грамоте на имя великого князя Дмитрия Ивановича патриарх Филофей именует его «всея Руси» и называет русских «святым народом», о котором он молится еще ревностней, чем об остальной пастве: «в особенности делаю это по отношению к вам, находящемуся там святому народу Христову, зная, какой они имеют страх к Богу, любовь и веру. Да, я молюсь и люблю вас всех предпочтительно перед другими»(12). Еще более характерна грамота Филофея митрополиту Алексею, в которой звучат, прямо скажем, скорее уже папские, чем византийские нотки: «Ибо ты носишь мои собственные права, и если будут покоряться, и оказывать честь и любовь твоему святительству, то будут чтить меня, имеющего на земле права Бога (τά δίκαια τοΰ ϑεοΰ). А так как ты по благодати Христовой от меня поставлен митрополитом, то и права имеешь мои, и всякий покоряющийся твоему святительству, мне покоряется»(13). В итоге у патриарха Филофея получилась конструкция, которая должна была заставить растеряться любого политического оппонента Москвы: русские — больше других любимый патриархом, имеющим права Бога, святой народ, о котором он особенно молится, митрополит Алексей — глава московского правительства — наместник Бога на земле, а значит, непокорность ему есть непокорность Богу. Московские князь и митрополит-регент — полномочное представительство Бога на Русской земле. Действуя в этом духе, патриарх ещё и отлучил от Церкви русских князей, посмевших выступать союзниками Ольгерда. «Князья эти, как презрители и нарушители заповедей Божиих и своих клятв и обещаний, отлучены [от церкви] преосвященным митрополитом киевским и всея Руси, во Святом Духе возлюбленным братом и сослужителем нашей мерности»(14). Понятно, что подобная православная геополитика, предполагавшая фактическую политическую сакрализацию Москвы, не вызывала ничего, кроме ярости у литовских князей и польских королей, которым если и нужна была православная иерархия в своих землях, то геополитически нейтральная, политически лояльная и уж точно не рассматривающая как центр православия сильную и экспансивную Москву (на далекий и ослабленный Константинополь они, так уж и быть, были согласны). Желательно было также, чтобы эти иерархи не оказывали сопротивления попыткам склонить их в пользу унии с Римом. Поэтому они требовали себе от патриархов «аполитичных» и не связанных с московской державной политикой митрополитов (не бросается ли тут в глаза очевидная параллель с сегодняшним днём?). История, в конечном счете, рассудила, какая из сторон оказалась права — в каких странах вскоре после появления «аполитичной» православной иерархии, не связанной с Москвой, православие было обращено в унию и гонимо или вовсе уничтожено, а где оно расцвело, укрепилось и пережило любые гонения. ______________________________________________________________ 1. Протоиерей Иоанн Мейендорф. Византия и Московская Русь. Очерк истории церковных и культурных связей в XIV в. Paris, YMCA-Press, 1990 сс. 94-96. 2. Назаренко А.В. «Новороссия», «Великороссия» и «вся Русь» в XII веке: церковные истоки этнополитической терминологии // Древняя Русь и славяне (Древнейшие государства Восточной Европы, 2007). М., Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2009 сс. 246-268 3. Флоря Б.Н. У истоков религиозного раскола славянского мира (XIII век). СПб.: Алетейя, 2004 сс.152-173; Майоров А.В. Первая уния Руси с Римом // Вопросы истории. 2012. № 4. 4. Б.Н. Флоря полагает, что точка зрения митрополита Кирилла на действия своего покровителя князя Даниила изменилась лишь тогда, когда иерарх находился уже на Севере (Флоря. У истоков… сс.175-176). Нам представляется, что первостепенным мотивом поездки митрополита, совершавшейся формально ради заключения брака дочери Даниила и князя Владимирского Андрея Ярославича, изначально было желание оказаться вне досягаемости для своего униатствующего государя. Но, в любом случае, как бы не смотреть на хронологию изменения взглядов Кирилла (для анализа которых у нас слишком мало данных) конечный итог был один — на всё время, пока сохранялась угроза осуществления унии и принуждения митрополита к участию в ней святитель Кирилл покинул Южную Русь. 5. Соловьев А.В. Великая, Малая и Белая Русь… с. 28 6. Протоиерей Иоанн Мейендорф. Византия и Московская Русь… сс.117-118 7. Цит по: Протоиерей Иоанн Мейендорф. Византия и Московская Русь… с. 334 8. Русская историческая библиотека издаваемая археографическую комиссиею. Т.6. Памятники древнерусского канонического права. Ч.1. (Памятники XI-XV вв). СПб, 1880. Приложения. Памятники русского канонического права XIII-XV вв. сохранившиеся в греческом подлиннике (далее «Памятники… Приложение.»). № 5 ст. 25-30 9. Памятники… Приложение. № 12 ст. 63-70 10. Памятники… Приложение. № 22 ст. 125-128 11. Памятники… Приложение. № 24 ст. 138 12. Памятники… Приложение. № 16 ст. 100 13. Памятники… Приложение. № 17 ст. 108 14. Памятники… Приложение. № 20 ст. 117-120