Человеческое, слишком человеческое... Люди 4 тысячелетий «поселились» в Казанском кремле
В выставочном центре «Эрмитаж-Казань» открылась выставка «Искусство портрета». В залах представлено около четырёхсот экспонатов из собрания Государственного Эрмитажа, самый ранний из которых датируется XV веком до нашей эры, а самый поздний – XX веком нашей. Это самые яркие страницы всемирной истории портрета за тридцать пять веков её существования. Подобная экспозиция организуется впервые, её основная идея – показать жанр в историческом развитии. На открытии выставки побывал обозреватель «Казанского репортёра». Задумывались ли вы когда-нибудь, почему «Дама с веером» Пабло Пикассо или его же «Женщина с грушами», созданные в период раннего кубизма, при всей их странности изображения – портреты, а, скажем, «Рождение Венеры» Сандро Ботичелли при всей её реалистичности – всего лишь картина? Ведь обоим художникам позировали натурщицы и даже известны их имена: в первом случае – Фернанда Оливье, а во втором – Симонетта Веспуччи.Крупнейший историк западноевропейского искусства Борис Виппер когда-то так ответил на этот вопрос: «Мы способны воспринять картину, не спрашивая о сходстве, но мы должны признать, что, пока мы не поверили в её сходство, мы не назовём её портретом». Изображая Фернанду Оливье Пабло Пикассо не скрывал этого, а Сандро Ботичелли, рисуя Симонетту Веспуччи, искал в ней копию мифологической богини, а значит разрушил её собственную индивидуальность. Быть может именно потому мы безоговорочно верим в портретность четырёх меловых линий на естественных выпуклостях стены пещеры Вильонер близ французского города Ангулем, сделанных неизвестным художником двадцать семь тысяч лет назад, что он передаёт индивидуальный характер изображённого.«Они говорят с нами, обращаются к нам через посредников-художников, которые помогают заглянуть в мысли, представления и души людей, – пишет в предисловии к каталогу выставки генеральный директор Государственного Эрмитажа Михаил Пиотровский. – Они не просто смотрят на нас, они ждут ответа, а мы говорим с ними».Вот, например, статуя писца Маниамона, созданная в Египте в последней четверти XV века до нашей эры, относящаяся к кубовидным статуям – они изображали человека, который сидит в переносном кресле, поджав ноги так, что натянутая одежда скрывает объёмы тела. Маниамон был начальником счёта зерна в Карнакском храме – главном государственном святилище Нового царства. Поскольку его лицо, изображённое на статуе, очень напоминает черты фараона Аменхотепа II, вполне вероятно, что это условное изображение, на котором стоит имя реального человека. Но разве это так важно? Разве мы сейчас поступаем не так же, ставя памятники историческим личностям прошлого? Никто, например, не знает, как выглядел Моцарт, но памятники ему, между тем, стоят в разных городах и странах. Та же самая история и с Александром Невским: его гордый профиль на ордене срисован с киноартиста, исполнившего его роль, – Николая Черкасова. Да и внешность Сократа, воссозданная Лисиппом через двадцать лет после смерти философа, возможно не имела сходства с реальным прототипом. В те времена похожесть определялась не внешними совпадениями с оригиналом, а идеальным воспроизведением его внутреннего мира.XIX предъюбилейная выставка центра «Эрмитаж-Казань» собрала немало значительных персон, вступившим в прилюдный обмен любезностями. Сотрудники музея-заповедника «Казанский Кремль» признавались в любви Государственному Эрмитажу, специалисты, прибывшие из города на Неве, говорили об особых отношениях, сложившихся с Казанью, а заместитель министра культуры нашей республики Дамир Натфуллин восхищался и теми, и другими.Но вот все важные слова сказаны, ленточка торжественно перерезана, и первые посетители отправляются на первую экскурсию, которую ведёт куратор выставки, заведующая отделом античного мира Государственного Эрмитажа Анна Трофимова, Слившись с толпой, напряжённо вглядываюсь в многочисленные монетки с чеканными профилями, скульптурные изображения, погребальные маски, живописные полотна и фотографии, с которых безмолвно смотрят на нас давно ушедшие из жизни люди; сменяются залы, уникальные произведения искусства и судьбы изображённых и изображавших; наследуя друг другу, споря между собой и соревнуясь, проходят артефакты Древнего Египта и Античного мира, раннего Средневековья и Западной Европы, Востока и России.Среди экспонатов выставки такие разные и одинаково завораживающие парный портрет правителя Египта Птолемея II и его сестры и жены Арсинои II, отчеканенный в III веке до нашей эры, погребальные портреты двух женщин и мальчика, выполненных египтянами во II веке нашей эры, «Портрет старика» фламандца Якоба Йорданса, «Портрет Сабины» француза Жана-Антуана Гудона, «Кувшин с изображением мужской головы» испанца Пабло Пикассо, «Портрет Фатх-Али-шаха» перса Михр Али, «Портрет императрицы» неизвестного китайского художника, «Куртизанка Хитомото из чайного дома Даймондзия со служанкой» японца Китагава Утамаро, фотографии россиянина Бориса Смелова и американца Стива МакКарри.– Самое главное в портрете – это глаза, – считает главный хранитель музейной коллекции Государственного Эрмитажа, заместитель генерального директора Светлана Адаксина, – Через них мы можем увидеть душу человека. Взгляните в глаза афганской девочки на снимке Стива МакКарри и поймёте всю суть трагических событий, произошедших в этой стране. А потрясающая золотая маска Рескупорида III, правителя Боспора: посмотрите, какое осознанное выражение лица создал в III веке нашей эры неизвестный мастер. Это и в самом деле очень удивительная выставка. Она очень необычна (такой выставки не было даже в самом Эрмитаже, да и вряд ли будет когда-нибудь) и требует неспешного путешествия по ней.– Ни одну выставку нельзя повторить в копии, – поддерживает её директор музея-заповедника «Казанский Кремль» Зиля Валеева. – Нигде и никогда вы больше не увидите «Истории портрета» в таком виде. Если даже подобная идея будет в дальнейшем реализовываться, то вряд ли удастся скопировать то настроение, которое есть у этой выставки. Так что у казанцев есть уникальная возможность в течение пяти месяцев общаться с портретами многих веков и народов на выставке, которую подготовили восемьдесят хранителей Государственного Эрмитажа.Вот и золотая маска Рескупорида III. Но его ли лицо сейчас передо мной? Ещё одна удивительная загадка, волнующая не только историков и искусствоведов. Когда в 1837 году в курганном захоронении на окраине Керчи был обнаружен этот удивительный предмет, то идентифицировать его не удалось. Обилие деталей женского костюма – бусы, туалетный флакончик, вуаль-накидка на голове, серьги, браслеты, перстни, бронзовое зеркало, веретено, сотни бляшек на одежде – говорило за то, что это захоронение знатной аристократки. Но антропологи утверждают, что лицо маски, хранившейся на найденном скелете, однозначно мужское, европеоидного типа. Мужчина в женском платье? Или женщина с мужской погребальной маской? А вот ещё одна загадка для современных Шерлоков Холмсов: длина скелета составляла 150 сантиметров, а 22,5 сантиметровая высота маски предполагает рост её обладателя не менее 170 сантиметров. Но кому и зачем нужно было надевать на покойника чужую маску?Чем дальше продвигаюсь по залам, тем узнаваемей лица: автопортрет Рембрандта, созданный им в один из самых счастливых периодов жизни, Карл XII, выгравированный Элиасом Хейссом, создатель григорианского календаря, которым мы сейчас пользуемся, Папа Римский Григорий XIII, автопортрет Рубенса, хитроумный кардинал Мазарини, один из претендентов на звание «железной маски» Никола Фуке в год его ареста, конный портрет Людовика XIII – да, да, того самого, во времена которого Александр Дюма поселил трёх мушкетёров…– Одно из величайших открытий XIX века – фотография – серьёзно повлияло на развитие мирового искусства, – доносится до меня голос экскурсовода. Анна Алексеевна стоит возле художественных снимков конца столетия, где знаменитые и неизвестные ныне люди застыли в картинных позах. В их глазах застыло напряжённое ожидание чего-то очень важного и неотвратимого. Уж если смена обычного календарного года заставляет нас поверить в чудо, то что уж говорить о смене веков. А вот фотографии, сделанные незадолго до Первой мировой войны. И снова на лицах некий пророческий отпечаток ожидания Апокалипсиса. Или это уже сейчас, задним числом, мы приписываем им некие мистические возможности?Последний зал. Но уходить с выставки совсем не хочется. Хочется вновь и вновь вглядываться в глаза тех, кто сумел уцелеть в сотнях или тысячах мировых катаклизмов. И поговорить с ними о тайнах, которые они хранят. А кто знает, может быть, эти тайны про нас?Зиновий Бельцев.ФОТОРЕПОРТАЖ
