Фабио Мастранджело и худрук "Опера Live" Василий Ладюк – о главных мифах мира оперы

Как элитарное искусство, вызывающее священный трепет у одних и с трудом подавляемую зевоту у других, опера является источником самых разных легенд и предрассудков. Портал Москва 24 попросил прокомментировать самые распространенные стереотипы и мифы об опере известного баритона, художественного руководителя музыкального фестиваля "Опера Live" Василия Ладюка и одного из самых востребованных современных дирижеров Фабио Мастранджело. "Перед выступлениями артисты оперы пьют сырые яйца" Василий Ладюк: Голосовые связки – орган деликатный, и порою, чтобы обеспечить хорошее смыкание, требуется "смазка". Существует легенда, что для этого подходят яйца, желеобразная консистенция которых может выполнять эту функцию. Вспомните горе-певицу из фильма "Веселые ребята", которая пыталась с помощью яиц улучшить свои вокальные данные. И чем кончилось? Она совсем потеряла голос. Яйца – это каменный век. Сейчас существуют действительно эффективные средства. Я же люблю сырые деревенские яйца под водочку... с солью. Но это сейчас небезопасно – сальмонелла! Фабио Мастранджело: Да, меня вот бабушка тоже ими кормила, когда я был маленьким. "Артисты оперы недолюбливают режиссеров, ведь те заставляют их во время спектакля отвлекаться на странные и ненужные действия" В.Л.: Есть хороший анекдот, когда режиссер спрашивает у тенора: "А ты можешь в момент исполнения своей арии висеть на турнике?" Он говорит: "Да, могу". – "А взбежать по лестнице и зависнуть на турнике можешь?" – "Могу". Начинается спектакль, режиссер нарядный сидит в первом ряду, тенор выходит на авансцену и свою арию поет с одной точки, никакой лестницы, никакого турника. После арии режиссер в ужасе прибегает к нему за кулисы, говорит: "Мы же с тобой все отрепетировали!", на что тенор ему отвечает: "Слушай, я тебе три месяца не мешал работать, теперь ты мне не мешай". Это, конечно, шутка, но певцу должно быть удобно петь: режиссерские "находки" не должны ему мешать. Ф.М.: Артисты – очень способные люди, они могут выполнять все, что угодно, но другой вопрос: зачем? Во время репетиций они показывают все, что могут, а во время спектакля могут чуть-чуть что-то переделать для себя, чтобы петь нормально. Все-таки опера – это, прежде всего, пение. "Артисты оперы все толстые, нельзя держать хороший голос в худом теле" В.Л.: В современной опере, особенно режиссерской, особые требования к певцам: они должны не только хорошо петь, но и выглядеть достойно. Думаю, начинающей Монсеррат Кабалье было бы сейчас нелегко пробиться. И все же масса тела и голос связаны. Для голоса нужна опора. Одна известная английская певица, сопрано (в свое время – лучшая исполнительница вагнеровских героинь, пожалуй, единственная, кто тянул все его партии), выглядела, как шар. При этом не соглашалась похудеть – боялась потерять не столько голос, сколько способность выдержать связанное с исполнением огромное напряжение. Каллас в начале карьеры была очень толстой. Когда на определенном этапе жизни она почувствовала себя Женщиной, то решила кардинально похудеть, и это сказалось на голосе не в лучшую сторону. Нужен баланс. О себе могу сказать, что я не худенький мальчик. Но, наверное, и толстяком меня не назовешь. Правда, Фабио? Ф.М.: Абсолютно верно! У меня есть история на эту тему. В шестидесятые годы известный дирижер Герберт фон Караян ставил очередную оперу Вагнера и решил за полгода ее полностью записать с оркестром Берлинской филармонии. И вот на запись приходят певицы, такие худенькие девушки. Все (оркестранты) ждут, ждут, и, в конце концов, концертмейстер оркестра не выдерживает и спрашивает: "Маэстро, а когда будут певцы?" Тот отвечает: "Они уже здесь". На что концертмейстер ему возражает: "Да нет, это балетные". Эта история произошла больше пятидесяти лет назад, так что это уже миф. "Сейчас сложно найти классическую красивую постановку, все театры заполонил модернизм" В.Л.: Да, к сожалению. Началось это на Западе, а потом пришло к нам и принимало иногда такие формы, что... К счастью, ситуация меняется. Уже намечается другая тенденция: все больше режиссеров поворачиваются лицом к классическим традициям – к историческим костюмам, к аутентичному действию, которое происходит во времена, описанные в либретто. Это, надо сказать, благотворно сказывается и на музыкальной части постановок. В опере, как и во всем другом, тоже существует мода, ну или попытки за ней угнаться. Знаете, одна из последних премьер в Ковент-Гардене – "Богема" – вышла в классическом варианте: декорации, костюмы, сценическое действие и сценография в целом, молодые талантливые артисты с шикарными голосами, блестящий оркестр, дирижер, который следовал темпам композитора, – в результате оглушительный успех. Вот вам – и не нужно никаких модернистских штучек. Опять пойдем за Западом? (смеется) Ф.М.: Мне кажется, что классика всегда неизбежно возвращается. "Опера – это очень скучно, долго и ничего не понятно" В.Л.: Муки адовы (улыбается). Сидишь в зале час, два, смотришь на часы, а прошло всего пятнадцать минут! Ф.М.: Особенно, если Вагнер играет! В.Л.: Я бы сказал так (и думаю, Фабио меня поддержит): если оперу исполняют высококлассные певцы и высококачественный оркестр, а дирижер знает, чего он хочет, то даже пять часов Вагнера не покажутся скучными. Просто, к сожалению, таких музыкантов, которые могут исполнять Вагнера нескучно (и дирижеров, и певцов), немного. Поэтому, если ты не меломан и не влюблен в творчество Вагнера, то будет довольно сложно высидеть весь спектакль. Но, на самом деле, есть огромное количество и драматических, и комических опер, где действие развивается таким образом, что они воспринимаются на одном дыхании. Все зависит от наполнения: от работы режиссера, певцов, дирижера, от игры оркестра – это же должно существовать как единое целое. С другой стороны, опера – это все же элитарное искусство. Нельзя взять человека с улицы, завести в театр и ожидать, что ему это обязательно понравится. Хотя очень часто бывает и так, что люди идут за компанию первый раз в оперу и после этого не понимают, как они жили без нее столько лет. Мне кажется, фильм "Красотка" помог бы кому-то приобщиться к опере: услышать, как звучит фрагмент из "Травиаты", увидеть, как на это реагирует героиня, и к чему это в конечном счете приводит. Думаю, после фильма многим захотелось бы услышать эту оперу в театре. Ф.М.: Итальянские авторы вообще гениальны, кроме прочего, в том, что они писали "экономично". Особенно Пуччини – в его операх есть все, и при этом ни одна из них не продолжается больше трех часов. Так что, я считаю, это идеальный вариант для знакомства с оперой. "Оперные певцы не могут петь обычные эстрадные песни неоперным голосом" Ф.М.: Вот доказательство перед вами, что они могут. В.Л.: Но не хотят! Ф.М.: Приходится их не выпускать, поскольку они поют в десять раз громче эстрадных певцов! В.Л.: Различие между оперными и эстрадными певцами, прежде всего, в звукоизвлечении: в частности, используются разные резонаторы. У оперных певцов техника дыхания, работа голосового аппарата – все работает иначе. Голос у оперного певца звучит значительно громче, чем при разговоре в обычной жизни и чем при пении человека, специально этому не обученного. А эстрадные песни в микрофон спеть может каждый (ну, почти каждый). "Николай Басков – золотой голос России" В.Л.: Возможно, даже платиновый или бриллиантовый. "Золотым голосом России" Николая назвал народ, ну, или средства массовой информации. Он спел в театре одну оперную партию после окончания Гнесинской академии, поставил галочку и сделал свой выбор в пользу эстрады. Человек имеет право на подобный выбор, и его нужно уважать. К классике Николай уже никакого отношения не имеет, хотя школа у него все же классическая. "Во всем мире билеты на оперу стоят дороже балета, а в России все наоборот" Ф.М.: Конечно, надо сказать, что балет в России сильнее... В.Л.: Не будем отрицать, что русские певцы поют по всему миру на том же, а порой и более высоком уровне, чем зарубежные. Но балет всегда был нашей визитной карточкой, его же называли и одним из главных орудий советской пропаганды. Но, опять же, мы говорим исключительно про балет Большого и Мариинского театров. Ф.М.: Это все дело спроса. В.Л.: Русский балет – это бренд. Сейчас и для нашего зрителя, особенно из новых русских. Об иностранцах, туристах уже не говорю. И спрос действительно рождает предложение. Все просто. "Русская оперная школа – самая лучшая" Ф.М.: Одна из. В.Л.: Но она очень похожа на итальянскую. У нас языки по вокализации и мелодичности очень похожи. Ф.М.: Подтверждаю. В.Л.: Голосовой и речевой аппарат не прилагает особых усилий для того, чтобы воспроизводить итальянскую речь и вокализировать на итальянском языке, в отличие от французского, немецкого, английского. То же можно сказать и о русском языке. "Настоящие теноры могут быть только из Италии" Ф.М.: Ну нет! В.Л.: Я не тенор, я не знаю. Ф.М.: Вообще очень много успешных теноров из Испании, из Южной Америки, из России... От страны происхождения это совсем не зависит. "В опере не нужно быть актером, хорошего голоса для успеха вполне достаточно" В.Л.: Так было практически с начала возникновения оперного искусства и вплоть до ХХ века. Тогда оперные представления были красочно оформлены, но абсолютно статичны. Изначально действие происходило в зале. Публика тогда не сидела, а свободно передвигалась, довольно громко переговариваясь и общаясь, не обращая внимания на сцену. Спектакль шел фоном и был своего рода обслуживающим благородное собрание зрелищем. Да и дирижер был обращен лицом к залу. Лишь Вагнер повернул его к оркестру. Шаляпин с его редким драматическим талантом совершил, можно сказать, революцию в опере. С тех пор отношение к драматической составляющей в оперных спектаклях, выраженной не вокально, а актерской игрой, существенно изменилось. Происходило это в разные времена по-разному в разных странах и театрах. Ф.М.: Да, Шаляпин был великим актером. Сейчас оперный театр — это комплекс. В.Л.: Опера – это же вид музыкально-драматического произведения. Соответственно, актерская игра – очень важный элемент целого. "Каждый дирижер привносит в трактовку оперы что-то свое" Ф.М.: Дирижер может влиять на трактовку оперы и очень сильно. Если объяснять это простыми словами, то музыка – это движение, которое всегда можно интерпретировать, так что от дирижера зависит темп исполнения. Также музыка – это громкость, ведь не существует стандартов, как тихо нужно играть пиано, как громко должно звучать форте – все это зависит от дирижера. Например, он может изменить нюансы у каких-то групп в оркестре так, чтобы соло гобоя прозвучало громче, или чтобы певца было лучше слышно. Таким образом, он может очень сильно влиять на музыкальный материал, а знающий дирижер влияет хорошо. Чем больше человек увлечен тем, что он делает, тем лучше создается связь с публикой, поскольку контакт между оркестром, дирижером, хором, солистами – всеми участниками постановки – становится гармоничным благодаря тем чувствам и эмоциям, которыми мы постоянно обмениваемся во время исполнения на глубоко интуитивном уровне. В.Л.: Вообще музыка – это весьма тонкое искусство, которое не терпит дилетантства. Мы не создаем музыку, мы воспроизводим и интерпретируем то, что порою написано за много лет до нас. И то, как мы это исполним, проецирует ее на сегодняшний день. Только настоящие профессионалы, одержимые этим искусством, в состоянии интерпретировать музыку с учетом особенностей восприятия современного слушателя и при этом аутентично передавать идеи, заложенные в ней авторами, сохранив дух и букву оригинала. Лиза Минаева