Реставратор в Киргизии бесплатно восстанавливает картины музея
Таалайбек Усубалиев вот уже четверть века помогает республике сохранять ее культурное достояние. О том, как он занялся этим, почему не берет за это денег и многом другом, единственный на всю страну реставратор рассказал в интервью "РГ". Таалайбек, почему реставрация? Таалайбек Усубалиев: Когда я поступил в художественное училище имени Чуйкова во Фрунзе (ныне Бишкек - Прим. ред.), очень интересовался технологиями старых мастеров. В Киргизском национальном музее изобразительных искусств имени Айтиева восхищался полотнами, которым по 100 и 200 лет. Я удивлялся, как столько времени можно сохранять красоту, не позволяя ей разрушиться. Позже, поступив в Академию художеств в Петербурге, стал замечать, как они сложно написаны. Нас, студентов, учили перенимать культуру, манеру письма старых мастеров. Копия всегда дает человеку возможность изучать, какими красками художник пользовался, какими технологиями. Чтобы все это познать, мне нужно было окончить реставрационное отделение, где углубленно изучают технологию живописи. Реставраторы работают с произведениями мастеров различных эпох, которые писали абсолютно разными красками, готовили разные грунты. И это все надо знать, иначе работа не будет выполнена профессионально. Помню, студентами мы реставрировали икону. Брали пигмент на яичной эмульсии и сами готовили грунт - то есть делали все так же, как раньше иконописцы. Пока учились, проходили практику в больших музеях, включая Эрмитаж. Не жалеете, что выбрали эту стезю? Таалайбек Усубалиев: Нет, ведь это очень интересно. Процесс реставрации картины схож с работой медика. И там, и там специалисты занимаются спасением: врач - пациента, реставратор - произведения искусства. Помните, случай с картиной Рембрандта "Даная"? 15 июня 1985 года в Эрмитаже сумасшедший облил холст серной кислотой и дважды нанес удары ножом. На картину страшно было смотреть. Срочно созвали совет из маститых реставраторов страны - работа была бесценной. Сверху из Кремля спущен приказ: картину надо восстановить. "Даная" реставрировалась почти 12 лет. Мы вместе с другими студентами Академии художеств присутствовали при процессе реставрации и набирались опыта. И этот опыт вам пригодился. Вспоминается история с картиной Айвазовского, украденной из Национального музея изобразительных искусств КР... Таалайбек Усубалиев: Да, в 2013 году какой-то сумасшедший выкрал полотно "Морской пейзаж в Крыму" и, свернув в рулон, вынес из музея. Потом он держал ее где-то в свернутом виде и испортил картину. Был утрачен не только красочный слой, но и грунт. Осталась только основа - холст. Полотно насквозь просвечивало и было в ужасном состоянии. Реставрация предстояла сложная - Айвазовский писал очень тонко. Пришлось немало попотеть, прежде чем спасти работу. Картина была очень ценная. Где и когда в республике вы начали путь реставратора? Таалайбек Усубалиев: В Киргизском национальном музее изобразительных искусств имени Айтиева. Оказалось, что на тот момент в республике вообще не было профессиональных реставраторов. Поэтому директор музея Салима Сардиевна Шабазова встретила меня с радостью и сразу показала, сколько картин надо отреставрировать. Тогда я понял: на их реставрацию моей жизни просто не хватит. Дело в том, что в Бишкеке в те годы часто отключали энергоснабжение. А даже получасовое отсутствие электричества меняет температуру воздуха в хранилище, что в свою очередь пагубно влияет на полотна. Картина подобно человеку дышит, ей может быть холодно или жарко. При понижении температуры воздуха она начинает впитывать влагу, а когда вокруг тепло - растягиваться, растрескиваться. Сколько произведений искусства вы успели отреставрировать? Таалайбек Усубалиев: Я много работаю не только с музейными картинами, но и с произведениями из частных коллекций. Если считать их вместе - картины, иконы, графику, - получается более ста. Реставрация какой из них была для вас наиболее трудной? Таалайбек Усубалиев: Очень сложно было работать над картинами "Оливковые деревья. Этюд" А.Иванова и "Морской пейзаж в Крыму" И.К.Айвазовского (той самой украденной из музея и возвращенной). Сложность в первую очередь заключалась в том, что этим работам больше 150 лет. Работа Айвазовского, как я говорил ранее, была повреждена помимо прочего еще физически. Краска на холсте со временем меняет цвет. Это случилось и с картиной Иванова, которая написана в 1842 году. Представляете, какая она старая? На ней появилась полоса - картина треснула. Листочки оливковых деревьев очень тонко написаны, и мне было сложно добиться, чтобы было незаметно и смотрелось как у автора. Эту картину я реставрировал три месяца - фактически спас. Сейчас она висит в экспозиции выставочного зала. Полотна Айвазовского и Иванова для нас бесценны. Киргизстану повезло, что они находятся в музее имени Айтиева. Художники называли вас таможенником, а таможенники - художником. Почему? Таалайбек Усубалиев: В 1993-м, когда я вернулся в Бишкек и приступил к работе, немало наших соотечественников уезжали на постоянное место жительства за границу. Многие увозили с собой ценные картины, доставшиеся по наследству или приобретенные. Естественно, к нам в музей звонили из таможни и просили провести экспертизу. И однажды Салима Сардиевна сказала: "Таалай, зарплата в музее маленькая. Может, пойдешь работать на таможню? Пусть они будут платить тебе за экспертизу". Я согласился и стал экспертом по культурным ценностям. А картины для музея стал реставрировать бесплатно и делаю это до сих пор. Позже получил еще одно образование - юридическое. Проработал на таможне 22 года, в 2015-м я ушел оттуда на пенсию. Работал параллельно, писал картины. Всякий реставратор способен писать картины? Таалайбек Усубалиев: В 2000 году я побывал по обмену опытом в Лувре - в Париже. Там я узнал, что французские реставраторы отличаются от нас. Когда им приносят портрет, у которого, допустим, утеряна лицевая часть, они сохраняют то, что есть, не дописывая. Тогда как реставраторов, живущих на территории бывшего СССР, учили и учат восполнять живопись. А для этого надо быть художником. Если не умеешь мешать краски, не чувствуешь объем, колорит, то не напишешь утерянную часть картины. В академии художеств мы не только восстанавливали, но и сами писали картины. Поэтому можно сказать, что реставраторы были в более выигрышном положении, чем живописцы: мы покидали академию и художниками, и реставраторами, а они - только художниками. В этом наше преимущество. Почему я до сих пор пишу, работаю? Потому что у меня в дипломе написано "художник-реставратор". Имею право. У вас есть смена? Таалайбек Усубалиев: Сейчас на реставратора в России учатся несколько наших студентов, но, к сожалению, не стремятся возвращаться. Знают, что в Киргизстане зарплата маленькая, поэтому хотят найти работу в РФ. Но, к счастью, не все. Например, в Санкт-Петербурге учится девушка Акбермет, которая сама поступила и оплачивает учебу. Сейчас она на четвертом курсе. Летом на каникулах мы с ней неоднократно писали письма нашим чиновникам - в аппараты премьер-министра, президента, в минобразования и минкультуры - с просьбой помочь оплатить учебу или перевести на бюджетное отделение. Однако помощи так и не получили. Все это время Акбермет учится и параллельно работает, так как, по ее словам, обучение дорогостоящее. Ей тяжело, и она боится, что ее исключат, если не заплатит за учебу. Если бы Киргизстан помог Акбермет, она вернулась бы после окончания академии сюда и работала со мной. Тем более, что ей осталось учиться всего один год. Ключевой вопрос Вы совмещаете деятельность главы Союза художников КР, живописца и реставратора. А кто вы больше по призванию? Таалайбек Усубалиев: Добавлю: я являюсь еще президентом Международной конфедерации союзов художников. Раньше был Союз художников СССР. После распада страны мы создали конфедерацию. К сожалению, сейчас в Москве идут судебные процессы, на имущество союзов художников претендуют разные люди, организации. Возвращаясь к вопросу, скажу: считаю себя художником. Я работал в таких местах, где можно было заработать много денег, если бросить все остальное. Но я все время писал картины. Примерно так же в свое время у Суйменкула Чокморова спрашивали, актер он или художник. А он же все-таки оканчивал институт имени Репина, а не кинематографический вуз. Чокморов неизменно отвечал: я художник.
