Иван Вырыпаев: Русская культура — это не только лапти, березы и танки

В середине декабря Иван Вырыпаев вновь вернется в Россию, чтобы представить свою новую постановку «Иранская конференция». Так как спектакль будет на английском, Иван выступит еще и в роли переводчика. Daily Storm поговорил с режиссером, чтобы узнать, переживает ли он о том, как его примут зрители, насколько окончательно его решение остаться в Польше и почему он считает, что искусство должно строиться на рыночных отношениях. — Иван, у Вас впереди большая премьера. Переживаете? — Я бы не сказал, что это премьера в прямом смысле этого слова, потому что «Иранская конференция» уже была представлена в Польше и на двух фестивалях современного искусства в Австрии — но российские зрители действительно увидят ее впервые. Продюсерами спектакля являются фонд Дмитрия Аксенова и моя компания WEDA, а вопросы, которые в нем поднимаются, волнуют, пожалуй, каждого из нас. В чем смысл этой жизни? Куда движется цивилизация, когда в мире столько культур и идеологий? И есть ли что-то такое, что может объединить всех? А по поводу «переживаю ли» — конечно. Волнение перед встречей с австрийскими зрителями вряд ли сравнимо с тем, что я испытываю перед поездкой в Москву. Это город, где я работал. Родной, любимый. Поэтому и ответственность больше. — Про цивилизацию говорить сложно. А если в двух словах? — Раньше, когда меня спрашивали, что бы я хотел донести до зрителя, мне было очень трудно что-то сказать. Но не так давно посмотрел интервью Дэвида Линча и теперь могу ответить так же, как он. Рассказать, о чем твой фильм или спектакль, — это означает снова разбирать на детали вещь, которая была создана именно для того, чтобы рассказывать самой о себе. — Насколько я знаю, все реплики будут на английском... — Да, а я буду переводить. Причем не просто переводить — читать, стараясь помочь быть понятным каждому из моих героев. В постановке задействованы девять польских актеров. Здесь, в Москве, спектакль пройдет в театральном центре «На Страстном». Помимо столицы, его увидят в Европе и США, например в Гарвардском и Стэнфордском университетах. — Не могу не задать этот вопрос в свете происходящих в стране событий. Как Вы относитесь к современной российской культуре и не считаете ли, что ее прессуют? — Прекрасно отношусь. Я считаю, это великая культура, и горжусь тем, что я — ее часть. Потрясающе, что она у нас есть. Но есть и проблемы, та же цензура. В искусстве стало слишком много государства, а государство не имеет никакого права в него вмешиваться! Его роль должна быть минимальна. Я — за рынок и рыночные отношения. Чтобы было больше частного, больше продюсирования. — Это значит, что во главе угла всегда должны стоять деньги? — Нет, конечно, мне важнее зритель. Но мне кажется, что артист (художник) должен все-таки зарабатывать с проданных билетов, а не из кармана налогоплательщика. И именно количество проданных билетов является критерием его востребованности. Было бы хорошо, если бы в большинстве театров исчезли труппы и к руководству пришли продюсеры. Сейчас я ставлю спектакль в театре БДТ. И это копродукция театра и частного продюсера. Эта схема очень рабочая. Думаю, такие варианты тоже нужно рассматривать при реформировании театральной системы. — Значит ли это, что если на спектакль пришло мало зрителей — он плохой, невостребованный? — Не всегда так. Бывают и хорошие невостребованные, потому-то государство и должно им помогать: проводить различные конкурсы, давать гранты, поощрять молодых, поддерживать инвалидов... Словом, выполнять свои социальные функции. — Кстати, о государстве. Следите ли Вы за высказываниями Мединского? Например, задело ли Вас то, как он обошелся с поклонниками Егора Летова, назвав их маргиналами? — Проблема в том, что сейчас министр культуры обладает какой-то властью. Делает какие-то высказывания, принимает какие-то решения. А мне кажется, что должность министра культуры — это должность скорее административная. Культуру не нужно развивать, ей нужно создать условия для развития. К тому же сейчас явно присутствует идеология. Но идеология может быть на руку только какой-то одной группе людей, а другой — нет. Тем более что художник не может подчиняться идеологии, это нонсенс! — Некоторое время назад Вы выступили в поддержку Кирилла Серебренникова. Скажите, сами власти тогда хоть как-то отреагировали? — Ну, я обращался не к властям, а к своим коллегам, с тем чтобы они уменьшили свою поддержку существующего режима. Но, конечно, это никак не подействовало. — О Вас: Вы женаты на польке и живете в другой стране. Не ссоритесь из-за разницы в менталитетах? — Нет, никаких ссор! Мы любим друг друга. А еще она любит Россию, а я — Польшу. Все остальное — пустой конфликт, выдуманный политическими силами. Между самими народами этого конфликта нет. — А думаете на каком языке? И самый главный вопрос, Ваше желание остаться в Польше — окончательное? – Думаю на русском; разговаривать могу и на родном, и на польском. А про возвращение... пока не могу ничего сказать. Знаю только, что работы много и в Польше, и в России, так что я обязательно буду сюда приезжать!