Тайну «Слова о полку Игореве» разгадали в Донецке: ученый-гидролог указал и точное место последней битвы с половцами
Ищут давно, и многие Информацию об этом печатала местная газета моего городка, а газетам советский человек верил. То было время начала увлечения «Словом» многих людей, которым великий памятник русской культуры вернул своими книгами и статьями в семидесятых годах академик Дмитрий Лихачев. С тех пор у меня собралась достаточно большая библиотека по «Слову», я и знаю теперь, что никто за двести с лишним лет вывода повести из небытия графом Мусиным-Пушкиным так и не смог точно указать место битвы. Более того, даже путь к полю последней битвы, несмотря на жаркие споры историков и литераторов, отыскать за десятилетия не смогли. Дело дошло до того, что вновь, как и при Мусине-Пушкине, начали сомневаться в подлинности древнего произведения, пока недавно умерший гениальный русский лингвист Александр Зализняк не поставил точку в споре, доказав при помощи инструментов прикладной лингвистики, что спору такому нет места. География, история и военная тактика Впрочем, ряд военных историков, как, например, Вадим Каргалов, путем простых расчётов доказали, что первоначальный ход дружин новгород-северского князя Игоря и его брата, курского князя Всеволода, мог быть только вдоль Северского Донца, что встреча братьев состоялась на границе Харьковской и Донецкой областей, в том месте, где в Северский Донец впадает Оскол, — тамошние жители называют его Слиянием, неподалеку от Святогорска. Также выяснилось, что один день хода конной дружины от Слияния приводит нас опять-таки на берег Донца, но южнее — между Красным Лиманом и Славянском, в район села Райгородок, где в древности на тогдашнем русле реки, на «старице», ныне оно поменяло расположение, был большой брод, «переволочна», где и могло произойти столкновение дружин братьев с отрядом половцев, охранявших одно из стойбищ и обозы степняков. Там-то русичи и «помчали красных девок половецких», о судьбе которых «Слово» благоразумно умалчивает. Чем дальше в степь, тем меньше следов Но что дальше: куда двинулось войско? Памятник литературы указывает нам туманно — на Юг, к морю, к Дону. Тут надо сказать, что для древнерусских читателей в таком указании особой туманности не было. Это нам, грамотеям, хорошо, мы карты географические с детства знаем. С младых ногтей нас учат точности в выборе направлений, расчетливости во всем, что касается географии. Для древних русичей достаточно было общего направления: юг, Дон, море. Все это от черниговской да киевской, да курской стороны находилось далеко в степи пустынной, почти не существовало, где-то там на юге. Понятий «юго-запад», скажем, или «северо-восток» не существовало. Сказано — в стране полуденной, значит, там и есть — на юге. Для тех же, кто ходил в походы да слушал рассказы бывалых, давались точные ориентиры — названия рек Каяла и Сююрли. Но поди сыщи их нынче, когда с тех пор прошло столько времени, по степям прошло столько народов, государств и правителей. Волны переселенцев в Новороссии с XVI по XX век почти полностью смели с лица земли, то есть, пардон, с карт названия скифские, половецкие, печенежские да старорусские вкупе с татарскими и турецкими. Правда, в тех краях, где Игорь предположительно бился с половцами, в донецких степях, поселились выведенные митрополитом Игнатием из Крыма греки, чей язык — урумский или греко-татарский, почти полностью основан на древней половецкой лексике, как и язык крымских татар, «одаривших» им покоренных в седую старину греков. Поэтому некоторые историки и географы давно пытались связать несчастливую для Игоря Святославича Каялу с донецкими реками Кальмиус, Калка и другими. И тут свое слово сказал донецкий гидролог Существует множество версий того, где именно произошла главная битва князя Игоря со степняками. Куда только не тыкались карандаш и палец географа, историка, писателя, многочисленных любителей отечественной старины, несть им числа. Искали в излучине Дона, чуть не под Сталинградом, под Ростовом, северней Таганрога — у Матвеев Кургана, в Запорожской области. Но нашелся в Донецке человек, который назвал место и обосновал свою убежденность научными методами. Виталий Волович. Иллюстрация к книге «Слово о полку Игореве». Поединок. 1985 Ученого секретаря Донецкого отдела Географического общества НАН Украины Александра Петровича Черныха называли «главным гидрологом Донбасса» — много лет он проработал главным специалистом в области гидрологии и разработки комплекса проектов водоснабжения Донбасса. В предисловии к своей книге «История сквозь призму звукосмысла» (2003), немедленно по выходу ставшей библиографической редкостью, Александр Петрович писал, что работа гидролога и предопределила для него переход от изучения современных рек, водных и земельных ресурсов края к исторической географии, к поиску местонахождения древних памятников и событий древности. В своем труде гидрограф Черных неоднократно обращается к древнерусским литературным памятникам как источникам — от летописей до «Слова». Поэтически написанная история похода новгород-северского князя же вообще стала и источником, и целью поисков. Черных обосновал рядом доказательств, что легендарная Каяла (кстати, русичи знали несколько рек с таким названием, но нас интересует приазовская) — это известная в Донбассе река Кальмиус. Та самая, которая в начале своем течет через центр Донецка, где из скромного степного ручейка сделали Нижнекальмиусское водохранилище. Место плена Игоря — в балке под Донецком Можно было бы много рассказывать о том, как ученый расшифровывал старинные названия степных речек юго-востока Новороссии, привязывая их к нынешним именам, но нас интересует все-таки коренной вопрос — где же именно был разбит и пленен князь Игорь? Александр Черных рассказывал в своей книге об этом так: «Когда в Донецке готовили к постановке оперу Бородина «Князь Игорь» (фантастическая, надо сказать, была постановка — в Святых горах. — Авт.), исполнительский состав повезли в район заповедника Каменные могилы (часть его в Донецкой области, часть — в Запорожской. — Авт.), где, кстати, в 1223 году проходил драматический финал битвы «на Калках» с монголо-татарами. Повезли «подышать воздухом истории», так как район битвы «на реке Каялы» 1185 г. с половцами не был достоверно установлен тогда. Но теперь, когда мы почти наверняка знаем это, хочется большего: увидеть то место, где в музыкальной интерпретации «Слова» могли возникнуть наяву и гениальные половецкие пляски, и знаменитая ария Игоря: «О, дайте, дайте мне свободу — я мой позор сумею искупить: спасу я честь свою и славу, я Русь от недруга спасу!». Ученый-гидролог в своих поисках опирался и на рассказ о походе Игоря Святославича в Ипатьевской летописи. Именно обстоятельный рассказ летописца об обстоятельствах жизни Игоря в плену, о деталях побега из оного позволил значительно сузить район поиска кочевья «ялов Тарголове» — половецкого стана, места плена князя. Александр Петрович пишет: «Удалось установить, что место это находилось на правом берегу Каялы-Кальмиуса, в 3 километрах ниже брода у села Подгорное. Именно здесь «впадает» справа в Каялы-Кальмиус балка с загадочным, трудно поддающимся расшифровке названием «Велюб-Алем-Тарама» из летописи». Черных уверен — переводить надо так — «Балка Большого Хана», то есть по половецким обычаям — «Балка Великого Князя». Великим князем Киевским Игорь Святославич стал только в 1198 году, но претензии на этот титул заявил именно в 1185 году. И в тех краях об этом тщеславном посыле князя знали все — и русичи, и степняки. Именно с этой целью, считают некоторые историки, Игорь и возглавил поход русских князей на половцев, с которыми всего годом ранее воевал в союзе против Киева. Надо сказать, половцы относились к пленному именно как к Большому хану: ездил где хотел со своими пятью или шестью слугами, охотился на ястребов. А приставленные к нему 20 сторожей, включая пятерых сыновей ханских, слушались его беспрекословно, выполняли все его желания. Известно, что даже православного попа вытребовал Игорь к себе в донецкие степи. Ипатьевская летопись замечает: «Попа же бяшеть привел из Руси к себе со святою службою, не ведяшеть бо божия промысла, но творяшеться тамо и долго быти». Прав ли Александр Черных, выпустивший в 2011 году еще и специальную книгу «Разгадка тайны реки Каялы»? Ведь его версия всего лишь версия. Одна из многих. Донецким, понятно, она нравится, но, сдается, последнего слова в этой истории пока еще не сказано, поиски продолжаются. Что, впрочем, и прекрасно. Ибо, как заметил писатель Паустовский, «ожидание счастья иногда лучше самого счастья».
