Герой Гражданской войны Лазо: за что казаки сожгли его в топке паровоза

Сергея Лазо называют Красным Дон-Кихотом. История его гибели вошла в учебники и книги, о нем снимали фильмы, ему устанавливали памятники в разных городах, в его честь назывались улицы, районы и поселки. Трагическая гибель героя, прожившего совсем не долгую жизнь, по сей день остается загадкой и вызывает многочисленные сомнения и горячие споры. Как юный максималист стал большевиком Сергей Георгиевич Лазо родился в Бессарабии в 1894 году в состоятельной дворянской семье. Он получил хорошее образование, окончил Технологический институт Петербурга, после чего поступил на физмат в МГУ. Именно в период студенчества стал в полной мере проявляться максимализм Лазо, что и обусловило его участие в различных революционных кружках, которых в университете было множество. Однако началась Первая мировая война и Лазо был отправлен в армию в 1916 году. После того, как он окончил пехотное училище, его произвели в офицеры и вскоре назначили в 15-ый Сибирский запасный стрелковый полк. Именно там, в Красноярске, он попал в среду политических заключенных и примкнул к партии эсеров. Спустя год, в начале весны, в полку стало известно про февральскую революцию, и солдаты 4-ой роты решили отстранить своего командира, избрав вместо него Лазо. Вскоре он вошел в полковой комитет и возглавил Красноярский Совет рабочих и солдатских депутатов. А в июне 1917 года Комитет отправил его на съезд, где он в первый и последний раз увидел Ленина. Речь вождя произвела сильное впечатление на 23-летнего юношу, а его радикальные идеи потрясли его настолько, что в скором будущем он оказался в ряду большевиков. Роковые ошибки Красного Дон-Кихота В 1918 году, когда на востоке страны произошло падение власти большевиков, Лазо стал организовывать движение партизан против адмирала Колчака. Уже в следующем году он был командиром партизанских отрядов Приморья и возглавлял штаб по подготовке к восстанию. Он выступил одним из зачинщиков переворота, во время которого власть Колчака была свергнута, а в начале 1920 года большевики Владивостока задумали осуществить свержение и его преемника, генерала Розанова. В то время Владивосток был, можно сказать, забит японскими войсками: по разным данным, в городе находилось 20-30 000 японцев. Поэтому план по штурму Лазо и его соратников, которых насчитывалось всего несколько тысяч человек, можно было считать настоящим безумием. Роковой ошибкой командира стало также намерение провозгласить советскую власть в городе в подобных условиях. Невзирая на то, что Лазо отказался от своего плана под давлением соратников, за дело взялись его бывшие единомышленники (в том числе комиссарша Лебедева), объединившиеся в движение анархистов. Они учинили в Николаевске настоящий террор, конфисковывали имущество, устраивали беспорядки и массовые расстрелы. Жители города, испугавшись такого беспредела, обратились в японский гарнизон. В ответ на это анархисты перерезали все население, включая мирных жителей, и сожгли Николаевск. Тогда японцы выступили против партизанских отрядов по всему Приморью без предупреждения. Примечательно, что Лазо, знавший о Николаевском инциденте, не предпринял попыток предотвратить нападение японцев, принять необходимые меры или хотя бы обеспечить свою безопасность. Он лишь имел при себе поддельные документы на фамилию Козленко, однако командира прекрасно знали в лицо. Загадочная гибель После происшествий в Николаевске, в начале апреля 1920 года японцы арестовали практически всех партизанских командиров и главарей большевиков, включая Сергея Лазо. К концу весны его вместе с двумя соратниками вывезли из Владивостока и передали белогвардейцам. По общепринятой версии, те пытали Лазо, а затем сожгли в топке паровоза живым. Но многие специалисты считают такой вариант просто легендой большевиков, пытавшихся сделать гибель своего командира более героической. Через некоторое время появились показания некоего машиниста, который якобы видел, как японцы передавали Лазо и двух его товарищей казакам в мешках, после чего те поместили их в топку. Краевед Нелли Мизь отмечает: «Во-первых, нет ни одного документа. Есть только показания какого-то кочегара, у которого фамилии нет, который с расстояния в 50 метров в темноте видел, как какие-то мешки заталкивали в паровозную топку». Рассказу машиниста противоречит также сообщение журналиста и разведчика Клемпаско, который вскоре после смерти Лазо заявил, что его расстреляли во Владивостоке, после чего сожгли труп. Это подтверждают и документы, найденные одним из советских краеведов о том, что прапорщик Козленко был расстрелян и сожжен на мысе Эгершельд.