Le Monde (Франция): «Белая эмиграция» — французская судьба беженцев

Десятки тысяч русских нашли прибежище во Франции в 1920-х годах. Их общее число оценивается примерно в 400 000, в том числе 150 000 в парижском регионе. Бежавшие от большевистской революции аристократы, буржуазия, солдаты и художники оказались во Франции, зачастую без гроша в кармане, и были готовы начать новую жизнь, не оставляя мечты однажды вернуться на родину. С ностальгией о потерянном рае непросто жить, даже в Париже… Этот трогательный документальный фильм содержит большое число архивных кадров, объяснений историков и рассказов очевидцев (в том числе Марии Мериль, урожденной княгини Марии-Магдалины Гагариной, и Марины Влади, урожденной Марии Поляковой), а также подробно описывает жизнь изгнанников. Тяжелая, но захватывающая жизнь Во французской народной культуре остался образ русского аристократа, который стал таксистом, и такое было в действительности. Те не менее в испытывавшей нехватку рабочей силы Франции русские в изгнании массово пошли работать на автозаводы (у «Рено» они жили в «Булонь-Бийанкурске»), в кабаре, в рестораны и на съемочные площадки. Вид петербургской графини среди уборщиц туалетов в парижском кабаре не казался чем-то удивительным («Мемуары князя Юсупова», 2005). Многих приехавших из России артистов ждала тяжелая, но иногда захватывающая жизнь. Пока Сталин жег иконы, некоторые представители белой эмиграции проявляли новое религиозное рвение в Париже, где православная церковь стала центром социальных связей. Абсолютная бедность для многих и грандиозная бедность для некоторых, как говорится в комментарии? Красивые аристократки нашли работу в мире высокой моды. Некоторые проститутки называли себя племянницами царя, что было большим шиком для клиентов. Французское кино приняло высококвалифицированных технических специалистов из России. Русский танец, русская песня и музыка остались живы. Так было до кризиса 1929 года, когда «грязные русские», как и большинство эмигрантов во Франции, стали жертвами страшной волны ксенофобии. «В чем русская душа? В возможности поглотить другую!», — с улыбкой объясняет Мария Мериль на аллеях русского кладбища Сент-Женевьев-де-Буа в Эсоне, где покоятся в частности Серж Лифарь и Рудольф Нуреев.