Эпоха дворцовых переворотов – болезнь, ставшая хронической
В этот день, …лет назад Двадцать восьмого января (ст. ст.) 1725 года скончался император Петр I. С его смертью в России началась "эпоха дворцовых переворотов". Этот термин ввел в научный оборот историк Ключевский, большой поклонник Петра. А ведь именно первый российский император и породил эту "эпоху". Петр – монарх-революционер, реформатор – и в вопросах престолонаследия оказался разрушителем традиций. В 1722 году указом о престолонаследии он отменил древний обычай передавать трон прямым потомкам по мужской линии. Отныне наследник престола назначался самим монархом. Тот же Ключевский как-то заметил, что Петр свои преобразования совершал "впопыхах", не всегда задумываясь о последствиях. Таким же торопливым и не до конца продуманным был и этот указ. Но самое интересное: Петр указ-то издал, а воспользоваться им так и не сумел (или не захотел?). В предсмертной агонии он сумел написать лишь: "Отдайте всё…". А кому – так и осталось тайной. И вот тогда-то ловкий наперсник Петра Меншиков и совершил первый дворцовый переворот – в пользу Екатерины I. Каким образом? А очень даже просто! Высшие чиновники империи собрались на заседание, чтобы решить вопрос о преемнике Петра. Судили и рядили долго. Меншиков решил "ускорить" этот процесс: привел ко дворцу два гвардейских полка с барабанным боем. И действительно это помогло: Сенат быстро и единогласно решил дело в пользу Екатерины Алексеевны. Вот так, Меншиков, образно говоря, посеял ветер. Другие сиятельные вельможи, птенцы и птенчики "гнезда Петрова", посмотрев на то, как Данилыч ловко совершил переворот в пользу Екатерины, а потом возвел на престол малолетнего и послушного Петра II, подумали: а почему бы и нам не стать "меншиковыми", но без Меншикова? Так "болезнь" верховной власти стала хронической... Но тут сразу надо отметить главное. Все эти перевороты глубинно не затрагивали само общество. Это была борьба верхов и в верхах. То же самое происходило и позднее. Ну кто знал о внутренней борьбе в недрах Политбюро во времена Советского Союза? Почему, скажем, генсеком стал Черненко, а не Романов, которого многие видели новым главой страны? Но ведь их борьба ничего особо не меняла в жизни советских граждан. Так и в эпоху дворцовых переворотов не происходило резких колебаний общегосударственного курса. Разве что при Петре III. Но он очень быстро и плохо кончил. Как иллюстрация к вышесказанному – исторический анекдот. Иван Иванович Дмитриев, будущий министр юстиции, гулял по Кремлю в марте 1801 года (большинство москвичей еще не знало об убийстве Павла I). Видит он необыкновенное движение на площади и спрашивает старого солдата, что это значит. "Да съезжаются, – говорит он, – присягать государю". – "Как присягать и какому государю?" – "Новому". – "Что ты, рехнулся, что ли?" – "Да императору, Александру". – "Какому Александру?" – спрашивает Дмитриев, все более и более удивленный и испуганный словами солдата. "Да Александру Македонскому, что ли!" – отвечает солдат... А еще дворцовые перевороты были следствием запутанной династической ситуации. После Петра не осталось сыновей, прямых наследников, зато претендентов на престол – хоть отбавляй. Тут и дочки, и внуки, и племянницы с племянниками, и седьмая вода на киселе. Что касается гвардейцев, без которых не обошлось большинство переворотов, говорить о том, что они выражали классовые интересы дворянства, вряд ли можно. Скажем, среди гвардейцев, совершивших дворцовый переворот 1741 года в пользу Елизаветы Петровны, дворян было менее всего – лишь 17%, остальные – выходцы из крестьян и разночинцы. Но действительно: гвардейцы еще во времена Петра превратились в некое подобие римских преторианцев – личной охраны императора. И многие из этих правителей были свергнуты и убиты именно ими. Поэтому в обществе гвардейцев часто называли "преторианцами" и даже "янычарами". Через некоторое время после свержения Петра III на одном куртаге во дворце граф Григорий Орлов принялся в присутствии Екатерины II рассуждать о своей популярности в гвардии. Воображение его, подогретое вином, распалялось все более, и вдруг он, к изумлению собравшихся, заявил: "Мне бы хватило и месяца, чтобы устроить новый переворот". Императрица побледнела, потрясенные слушатели молчали. Не растерялся только граф Кирилл Григорьевич Разумовский: "Такое возможно, но мы бы повесили тебя, мой друг, за неделю до этого". И последний гетман был прав! Потому что гвардия сама по себе, конечно, сила. Но без настоящих кукловодов – сила неорганизованная и бесполезная. Уже во времена Екатерины II гвардия утратила ту исключительность, которую имела при Петре и его дочери Елизавете. И при ней же фактически закончилась эпоха дворцовых переворотов. Правда, как и у всякого недуга, у этой "болезни" случился рецидив – убийство Павла I. Но этот переворот был осуществлен исключительно офицерами и генералами. Они уже не могли рассчитывать на гвардию. Да и переворот-то был, если так можно сказать, сугубо домашний. Вечная история – отцы и дети... Автор Владимир Бычков, радио Sputnik
