Печат (Сербия): русофобия — психическое заболевание?

Как уничтожить самого себя: русофобия Роль России и отношение к ней Европы, католической и протестантской, предопределяет один основной факт: Россия одновременно и является Европой, и не является (даже в географическом смысле). Но Россия и не Азия, вернее не до конца. Ее нельзя в полном смысле отнести к Востоку, этому региону с экзотическим колоритом, с которым Запад связывает свои фантазии, свои неосознанные и глубоко подавленные желания. Россия не продукт холодной войны. Наоборот, у нее весьма продолжительная и сложная история. «Русофобия на Западе родилась намного раньше Октябрьской революции 1917 года», — пишет бывший американский дипломат Джим Джатрас. История русофобии берет начало еще во времена Великого раскола (1054 год), когда «раздавалось византийское и православное культурное наследие и когда Западная Европа пошла по пути сначала римского католицизма, а затем реформации и просветительства…» В начале стоит обратиться к давнему прошлому — VIII веку, временам, когда Карл Великий, король Франции, попытался восстановить Западную Римскую империю. Тогда началась борьба за наследие Римской империи. В этой борьбе Восточная Римская империя преподносилась как узурпатор. Папа Николай I (858-867) утверждал, что только на Западе есть «настоящий царь». Во французскую литургию добавилось «филиокве» (лат. Filioque — «И от Сына») как новый Символ веры. На протяжении веков противоречия обострялись. Для Монтескье Византия, как называлась Восточная Римская империя, являлась всего лишь «клубком низостей», а прославленный английский историк Гиббон считал ее «триумфом варварства». Корни русофобии После падения Византии клинок вражды перенаправили на Россию. Еще при папе Григории VII (1073-1085) обращение России из православия в католичество становится «приоритетом». Попытки Западной империи прибавить себе легитимности основываются на доказанной исторической лжи — подложном Константиновом даре, которым император, отправляясь на Восток, якобы передал власть в руки папы Римского. Папа хотел превзойти и подчинить себе все остальные церковные патриархии, в особенности «восточные». С этим связана и ересь о папской «непогрешимости». Римская церковь хочет быть единственной представительницей Христа на земле. Когда-то единый христианский мир поделился на две части — православный Восток и католический Запад. Они больше не являлись половинами одного и того же, а превратились в два, возможно в чем-то схожих, но во многом различающихся мира. Друг к другу они стали относится с недоверием, а нередко и с откровенной враждебностью. Каждый «поход на Восток» наталкивался на одно и то же препятствие — православных славян, Россию. «Западный мир никогда не понимал, как ему относиться к православной цивилизации», заключает Джатрас. Чаще всего ее воспринимали как того, кто отказывает подчиниться, то есть как врага. Роль России и отношение к ней Европы, католической и протестантской, предопределяет один основной факт: Россия одновременно и является Европой, и не является (даже в географическом смысле). Но Россия и не Азия, вернее не до конца. Ее нельзя в полном смысле отнести к Востоку, этому региону с экзотическим колоритом, с которым Запад связывает свои фантазии, свои неосознанные и глубоко подавленные желания. Россия, как писал итальянский писатель Джульетто Кьеза, всегда была «миром миров» и «культурным гигантом», особенной цивилизацией, которая отличалась и от Запада и Европы, и от Азии. И уже сам этот факт вселял в представителей Запада сомнения, подозрения и неуверенность. В своей книге «Происхождение русофобии в Великобритании» (1950), ставшей уже классикой, историк Джон Глисон обнаруживает глубокие корни русофобии в универсальных моделях человеческой психики, которая создает собственные искаженные представления о народах и странах, ей неизвестных, как правило, воспринимая их как угрозу: «Недостаток сочувствия вызывает недоверие, подозрения подогревают ревность, союз трансформируется в конкуренцию. Вот в какую почву благонамеренные патриоты (…) посеяли семя, из которого выросла русофобия». Такова «основа всех международных отношений», как полагает британский историк, и «их плоды — судьбы человечества». Современный Запад, кстати, в международной политике не признает такие категории, как «сочувствие», «союз» или «дружба». Он признает только одно — голые интересы. И собственные интересы, естественно, Запад ставит выше всех остальных. Коллективное психическое заболевание? Значение слова «фобия» двояко: это и патологический страх, и патологическая ненависть, но, как правило, они сочетаются друг с другом. Остановимся здесь на минуту. «Русофобия на Западе»? На самом деле русофобия и распространена только на Западе. Ни в какой другой части мира ничего о ней неизвестно. «Азиаты, африканцы, арабы, южноамериканцы никогда не были русофобами», — отмечает швейцарский журналист Ги Метан, автор еще одной замечательной книги о русофобии. «У китайцев и японцев, соседей России, возникали проблемы с ней, и поэтому они с ней воевали. Но они не русофобы, и этот дискурс никогда у них не получал распространения». То есть, выражаясь точнее, русофобия «всегда связана с северным католичеством или протестантским полушарием». Разумеется, русофобия есть и в России, но и туда ее импортировали с Запада как обязательную и неотъемлемую часть «западничества». Речь идет о форме «автошовинизма», которая процветает в российских кругах самозваных «интеллектуальных элит», то есть тех, кто во всем ориентируется на Запад и кто сам безуспешно пытается стать частью этого Запада (кстати, такой же феномен наблюдается и в Сербии, где подобных людей называют «другими сербами»). На самом деле русофобия существует единственно и исключительно «в голове того, кто наблюдает, а не в поведении или качествах жертвы». Русофоб находится под фатальным влиянием предмета своей ненависти. Он его пугает и глубоко восхищает. Поэтому русофобия, как и антисемитизм, является определенным психическим заболеванием. Это на самом деле серьезное заболевание, которое помрачает рассудок больного, временно или навсегда, делая его невменяемым. Тут стоило бы дать слово специалистам, которые изучают массовые психические недуги. Но и без того ясно, что русофобия явно тесно связана с паранойей, или же русофобия сама по себе является определенной формой паранойи. Помимо «еврейского заговора», существует еще одни (с таким же планетарным охватом) — это «русский заговор». Заявления, которые делает некая Паула Черток, славист и специалист по русской культуре, отрицающая существование русофобии, более чем типичны: «Мы (американцы) наблюдали, как русские проникают в наши жизни, наши институты и нашу политику, и мы почти ничего не предприняли». Если заменить в этом высказывании всего два слова, то под ними мог бы подписаться любой антисемит в Германии 30-х годов прошлого века: «Мы, немцы, наблюдали, как евреи проникают в наши жизни, наши институты и нашу политику, и мы почти ничего не предприняли». Русские идут! Важно и вот еще что. Русофобия не является временным историческим феноменом. Ее нельзя привязать к какой-то историческому периоду или конкретному историческому событию, что делает ее крайне интригующим и загадочным историческим явлением. Оно не связано с фактами и игнорирует все рациональные аргументы. Русофоб насмехается, обвиняет или оскорбляет, говорит на повышенных тонах, на языке грязных и низких страстей. Постпред РФ в ООН Василий Небензя на экстренном совещании по инцеденту в Солсбери. 14 марта 2018У русофобии есть своя открытая, более или менее известная история, а также есть история тайная, которая переполнена исторической ложью, политическими интригами, дипломатическими закулисными играми и покрытыми мраком операциями спецслужб. Исторических примеров тому множество. Некоторые из них весьма свежие (дело Скрипаля). Кто-то нажимает курок, и охоту на ведьм можно начинать. В атмосфере погрома и линча виновник известен заранее. Кто в моменты всеобщей истерии, когда заседает суд праведных, вспомнит, что в процессе против обвиняемого нужны доказательства? Приговор уже вынесен — еще во вступительном слове. Ничем не доказанные обвинения превращаются в факт, который понятен сам по себе: русские безнаказанно убивают в Великобритании; русские сбивают гражданский самолет; русские вмешиваются в выборы… «Путин — убийца и кровожадный диктатор». Убивает ли он жертвы собственными руками? Для подобного обвинения появилась эффектная формула «хайли лайкли», то есть русские, «весьма вероятно», виновны, «так как нет ни одного другого правдоподобного объяснения». И вот уже бьют в набат: «Русские идут!» Русские уже высаживаются на острове или вот-вот высадятся. Российский писатель Захар Прилепин приводит один весьма характерный пример, цитируя современный роман английского писателя Джулиана Барнса. Жена героя романа намочила носки на пляже. И вот что проносится в голове у героя в этой ситуации: «Ты ругалась, потому что намочила носки, а я подумал, что бы ты сказала, если бы сломала ногу или если бы высадились русские…» Найдите ошибку Русские никогда не высаживались на британском острове, по крайней мере до сих пор. Британцы, как и французы или немцы, несколько раз воевали с русскими, но в самой России. Пример — Крымская война. «Во время Гражданской войны (в России) они совершили прямую агрессию и почти „высадились" вместе с французами в Мурманске и Архангельске, открыв против Москвы Северный фронт», — напоминает Прилепин. В то время как в XVIII и XIX веках русских неустанно упрекали в невиданной кровожадности и экспансионизме, англичане параллельно создавали свою колониальную империю, наплевав на «аборигенов» и гордясь тем фактом, что в их империи «солнце никогда не заходит». За это время территория Британской империи увеличилась в 20 раз по сравнению с площадью Англии. Еще яснее: «Россия, которую так ненавидели из-за ее агрессивной „экспансивности" увеличилась едва ли на 25 процентов за счет территорий в Бессарабии, на Кавказе, в Туркестане и Манчжурии» (Ги Метан). Как отмечает этот швейцарский автор, соотношение масштабов территориальной экспансии Запада и Россия составляет 1:1000. «Найдите ошибку». У английского колониализма, как и у колониализма их западных соседей: французов, голландцев и немцев, продолжительная криминальная история. На самом деле это самые позорные, исписанные кровью страницы истории Европы. Колониальные империи выстроены на грабежах, жестокой резне и геноциде. Почему англичане не «переоценивают» эту мрачную страницу своей истории, собственной «истории бесчестия», которая продолжалась и в ХХ веке и продолжается в XXI, а требуют подобных шагов исключительно от других? Почему Запад упорно продолжает играть роль нравственной совести человечества? Здесь мы явно имеем дело с лицемерием. За нравоучениями скрываются весьма приземленные, эгоистические и банальные интересы. Если бы речь шла о совести, то Запад (прежде всего, англичане, американцы и французы) переживал бы тяжелый моральный кризис из-за преступлений, который сам же совершил. Ги Метан считает, что за русофобскими стереотипами и постоянными обвинениями в адрес России «во всех бедах человечества» скрывается и еще кое-что — неосознанное желание Запада «оправдать евроамериканский колониализм и свалить все на других». Ложные представления о России, которые популяризируют западные русофобы, не что иное, как проекция собственного скрываемого зла.