Эту царицу считают всероссийской кровавой барыней. Но она могла дать нашей стране свободу

«Это царствование — одна из мрачных страниц нашей истории, и наиболее темное пятно на ней — сама императрица». Так охарактеризовал десятилетнее правление Анны Иоанновны, племянницы Петра I, знаменитый историк Василий Ключевский. Всевластие вороватых временщиков-иностранцев во главе с Бироном, массовый террор в отношении русской элиты, всеобщее воровство и страх — именно в таких зловещих тонах мы до сих пор видим то время. Почему на самом деле подобное представление не совсем справедливо, а немецкое засилье и бироновщина — это исторический миф? Кто оболгал аннинскую эпоху, которая на самом деле едва не стала началом конституционного строя в России? Чем правление Анны Иоанновны похоже на российскую современность? Обо всем этом «Ленте.ру» рассказал доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского филиала Высшей школы экономики и Европейского университета в Санкт-Петербурге Евгений Анисимов. «Лента.ру»: Правление Анны Иоанновны началось с «затейки» с кондициями — законодательных ограничений власти российского монарха, которые Анна Иоанновна сначала охотно подписала. Могли бы эти кондиции стать реальным шансом на освобождение от самодержавия или даже прообразом первой русской конституции вроде Великой хартии вольностей? Евгений Анисимов: Хороший вопрос. Я считаю, что если бы в 1730 году «затейка» верховников (членов Верховного Тайного совета — Прим. «Ленты.ру») удалась, то Россия сейчас бы насчитывала почти три столетия парламентаризма. Несколько недель междуцарствия января-февраля 1730 года были удивительным временем в нашей истории. Сотни представителей правящего класса России свободно спорили и обсуждали различные проекты ее будущего государственного устройства. И заметьте — это всего лишь через пять лет после смерти Петра I, перед которым все они трепетали! Сам Петр затеял европеизацию дворянства скорее в прикладных целях, чтобы познакомить его с новейшими западными технологиями и навыками. Однако, как показали события 1730 года, даже поверхностное знакомство с Европой очень быстро отразилось на сознании и мироощущении дворянского сословия России. Вы полагаете, что дело могло дойти даже до парламентаризма? Я думаю, что члены Верховного Тайного Совета не предполагали остнавливаться на кондициях. Во всяком случае, об этом говорят планы князя Дмитрия Голицына, которые для того времени были просто революционными. Нынешние парламентские демократии многих европейских стран тоже выросли из таких вот «затеек» вроде Великой хартии вольностей в Англии, о которой вы упомянули. Хотя и там еще очень долго власть короля оставалась сильной, а парламент и в XVIII веке слушал его стоя. Когда в Российском государственном архиве древних актов мне позволили ознакомиться с кондициями, надорванными Анной Иоанновной пополам, я осознал, что держу в руках первую российскую конституцию. Безусловно, 1730 год в российской истории стал той точкой бифуркации, когда все могло пойти совсем по-другому. Насколько я понимаю, план с кондициями подразумевал олигархическую конструкцию, то есть ограничение самодержавия властью членов Верховного Тайного Совета. Но существовало еще и множество дворянских проектов будущего государственного устройства. Совершенно верно — их было не меньше двенадцати и, как ни странно, почти все они сохранились. Именно тогда стало пробуждаться самосознание российского дворянства, безмерно уставшего от жесткой эпохи тирании Петра I. Действительно, зимой 1730 года одни дворяне предлагали государственное устройство по шведскому образцу, а другие — по польскому. Другое дело, что в российских условиях они вряд ли были жизнеспособны, что и показала дальнейшая судьба этих государств в XVIII веке. При этом английский вариант правления даже не рассматривался, хотя, как мы теперь знаем, в дальнейшем именно он оказался наиболее выигрышным. Но все-таки большинство дворян, съехавшихся в феврале 1730 года на коронацию Анны Иоанновны, выступало за сохранение самодержавия. Власть верховников-олигархов казалась им гораздо худшим злом, чем абсолютная монархия. Но почему? Отчего все эти проекты потерпели крах? Во-первых, это связано с неверием в возможности демократии, даже дворянской. С неверием в существование иного политического режима, кроме самодержавного. Демократия в глазах тогдашнего общества ассоциировалась со всеобщим воровством и олигархическим произволом. К сожалению, такое представление господствует у нас и поныне. Во-вторых, правящая верхушка страны (те самые верховники) оказалась неспособной найти общий язык и договориться с основной массой дворянства. Сановники-олигархи из двух родовитых семейств, засевших в Верховном Тайном совете, не смогли убедить дворян, что действуют во благо государства, а не исходя из своих корыстных интересов. Слишком плохая репутация сложилась у них к тому времени, слишком много они уже наворотили. Свидетельствует ли эта печальная история о политической незрелости правящего класса послепетровской России? Смотря что считать незрелостью. И верховники, и немало дворян совпадали в одном — самодержавие в России необходимо ограничить. Все они слишком хорошо помнили недавнее правление Петра I, от которого были в ужасе. Но общий фундамент под всеми этими проектами найти так и не удалось. Верховники сначала пытались утаить от дворянства «затейку» с кондициями, затем начали переговоры с его представителями, но проявили себя слишком эгоистично и не сумели проявить необходимую политическую гибкость. Мало кто думал об интересах страны, все стремились получить свою выгоду, — за что и потом и поплатились в грядущее царствование Анны Иоанновны. Ведь поначалу она была согласна на любой вариант, лишь бы выбраться из своего курляндского захолустья (Курляндия — герцогство в западной части современной Латвии — Прим. «Ленты.ру»), куда много лет назад ее отправил родной дядя Петр I. Вы упомянули Петра I. То есть вся «затейка» с кондициями стала результатом осмысления правящим классом России его правления по принципу «никогда больше»? Именно так. Эту ситуацию можно сравнить с избранием на царство Василия Шуйского в 1606 году, когда его власть была существенно ограничена. И это неудивительно — после террора Ивана Грозного, правления Годунова и Лжедмитрия I огромные массы русского общества просто устали от капризов самодержавия. Хотя сменившая Шуйского «семибоярщина» — власть олигархов Смутного времени — впоследствии едва не привела страну к полной катастрофе. Ведь тогда общество поначалу сплотилось и спасло Россию от гибели, как показывает история с ополчением Минина и Пожарского, но потом отошло в сторону и снова передало власть правящей элите. К сожалению, в России трещина между властью и обществом всегда была, остается она и сейчас. В феврале 1730 года появился реальный шанс ее преодолеть — но, увы, не получилось. Считается, что восстание декабристов привело к психологической травме Николая I, который потом тридцать лет после этого подмораживал Россию и довел ее до Крымской войны. Можно ли по аналогии сказать, что «затейка» с кондициями тоже сильно впечатлила Анну Иоанновну и повлияла на характер ее будущего правления? Отчасти это так. Завуалированное бегство Анны Иоанновны из Москвы, где тогда находился двор, в Санкт-Петербург и ее политика в отношении российского дворянства в некотором смысле стала следствием суеты вокруг кондиций при восшествии на трон. Какая политика? Анне пришлось существенно смягчить драконовские законы Петра I, от которых дворянство просто стонало. При нем государева служба была бессрочной, а она сократила ее до 25 лет, вдобавок изменив систему наследования имений (Петр ввел майорат — порядок, при котором все доставалось только старшему сыну). Эти смягчения были вызваны еще и тем, что дворяне научились обходить петровские законы, а правительство Анны все видело, но ничего не могло поделать. Вы упомянули о фактическом бегстве Анны Иоанновны из Москвы в 1731 году. Именно благодаря ей Санкт-Петербург почти на два столетия остался столичным городом? Да, если бы не она, то Санкт-Петербург еще тогда бы потерял свой столичный статус и остался всего лишь одним из многих провинциальных приморских городов нашей страны наподобие Новороссийска или Таганрога. Я вообще считаю, что только из-за этого поступка Анне Иоанновне в Санкт-Петербурге следует поставить памятник. Почему Анна уехала из Москвы? Она поначалу ощущала зыбкость своей власти? На то были две причины. Во-первых, из-за событий 1730 года Москва, когда-то родная и любимая для Анны Иоанновны, вдруг стала враждебной и чужой. Это как с ее дядей Петром I, который в свое время тоже сбежал из Москвы, опасаясь бояр и стрельцов. Во-вторых, для ее фаворита Бирона, приехавшего из Курляндии, Москва казалась диким азиатским городом. Впрочем, такое впечатление она тогда производила на многих европейцев. В-третьих, за первый год царствования в Москве произошло несколько инцидентов, которые Анна и ее окружение трактовали как попытки покушения на нее. У царствования Анны Иоанновны весьма дурная и мрачная репутация. Справедлива ли такая оценка ее правления и с чем это связано? Не совсем справедлива, а такая репутация имеет две причины. Во-первых, Анна действительно многим не нравилась — из-за своих странных привычек и вульгарных манер, из-за пристрастия к Бирону. Во-вторых, подобная репутация во многом стала результатом целенаправленной пропаганды эпохи Елизаветы Петровны. В истории России так часто бывает, когда властитель все неудачи своего правления сваливает на предшественника. Получается, это Елизавета сознательно построила миф о «лихих 1730-х»? Конечно, тут это сравнение как нельзя уместно. В правление Елизаветы Петровны всеми силами и средствами внушалось, что до нее в России был исключительно страшный и мрачный режим. В XIX веке этот миф подхватил Кондратий Рылеев, а затем Иван Лажечников, написавший свой знаменитый «Ледяной дом». Художественная литература XIX века, описывающая «ужасы бироновщины», в итоге повлияла и на наше восприятие аннинской эпохи. Изучая нашу историю, я пришел к любопытному выводу — в России вообще никогда не любили своих правителей. Исключением тут могут быть лишь несчастный Иоанн Антонович, провозглашенный императором в младенчестве, свергнутый через несколько месяцев и просидевший в тюрьме всю оставшуюся жизнь, а также убитый по приказу собственной жены Петр III. Раз вы уже сказали про пресловутую бироновщину, то давайте про нее и продолжим. Историк Ключевский писал, что при Анне Иоанновне немцы «посыпались на Россию, как из прохудившегося мешка». Было ли в действительности немецкое засилье и почему вы называете бироновщину мифом русской истории? Миф о немецком засилье при Анне Иоанновне во многом появился из-за того, что ее фаворитом стал немец из Курляндии. Потом это стало историографическим штампом, который подхватил и Ключевский, всегда умевший красиво выразиться. Но я сам долго и кропотливо изучал документы XVIII века. Оказалось, что при Петре I немцев при российском дворе было гораздо больше, чем при Анне Иоанновне. Сказать, что Бирон проводил антирусскую политику, тоже никак нельзя — при нем Россия последовательно осуществляла экспансию в сторону Польши и Турции. К тому же именно Анна Иоанновна устранила в армии неравноправное положение русских офицеров по сравнению с офицерами-иностранцами — правило, введенное еще Петром I. Откуда тогда возник миф о немецком засилье в правлении Анны? Во-первых, этот миф стал результатом аберрации массового сознания в XIX-XX веках, когда Германия стала единой и отношения с ней, мягко говоря, складывались по-разному. Но в XVIII веке немцы при русском дворе никак не могли объединиться в консолидированную группировку, поскольку происходили из различных, и зачастую враждебных, германских государств и княжеств. Бирон был курляндцем, братья Левенвольде — лифляндцами, Миних был выходцем из Ольденбурга, Остерман — из Вестфалии. По своим моральным и деловым качествам они мало чем отличались от «литвина» Ягужинского, потомка кабардинских властителей князя Черкасского или русских Головкина, Ушакова и Волынского. Они все были временщиками, невзирая на свое этническое происхождение. Во-вторых, миф о немецком засилье тоже стал результатом елизаветинской пропаганды, стремящейся максимально очернить предыдущее царствование. Перекочевав на страницы исторических романов, он прочно закрепился в нашем сознании. Бирон был недобрым и неприятным человеком, но вовсе никаким не злодеем. До уровня Малюты Скуратова герцог явно не дотягивал. Получается, что не было никакого противостояния «русской» и «немецкой» партий при дворе Анны Иоанновны? Конечно, нет. Обо всем этом я подробно писал в книге «Куда ж нам плыть? Россия после Петра Великого». На самом деле происходили обычные придворные интриги и склоки, мало имеющие отношение к национальным интересам нашей страны. Система власти в России была устроена по патрон-клиентской модели. Это, кстати, у нас до сих пор сохранилось. Как Анна Иоанновна после восшествия на престол приблизила к себе курляндцев, так и Ельцин ввел во власть выходцев с Урала, а Путин — своих друзей из Санкт-Петербурга. То, что русский Волынский тогда вознамерился отодвинуть курляндца Бирона от власти, еще не дает основания считать его пламенным патриотом. Но если бироновщину нужно считать мифом, то в книге «Куда ж нам плыть…» вы пишете, что Анна была полностью зависима от Бирона и дня не могла без него обойтись. Это касается исключительно их личных интимных отношений, происходивших в императорской опочивальне. Тут я свечку не держал и ориентируюсь только на сохранившиеся документальные свидетельства. Не секрет, что Бирон даже позволял себе кричать на Анну, и часто не стеснялся делать это публично. Обо всем этом было широко известно. Из материалов Тайной канцелярии императрица знала, что в русском народе неодобрительно относились к ее сожительству с женатым мужчиной. Точно так же позднее простые люди смотрели на любовные увлечения Елизаветы Петровны. В статье «Женщины у власти в XVIII веке как проблема» я привожу типичные высказывания обывателей, сохранившиеся в допросных листах Тайной канцелярии: «Мы, грешницы, бл…ем, но и Всемилостивейшая государыня с Разумовским живет блудно». При этом Анна Иоанновна была ханжой и всячески демонстрировала напускную набожность. Она дружила с настоятелем Троице-Сергиевой лавры Варлаамом, ставшим ее духовником, а фактического главу Святейшего синода Православной Российской церкви Феофана Прокоповича держала на расстоянии, несмотря на все его попытки сблизиться с ней. В качестве доказательства немецкого засилья часто приводят жестокую расправу с семейством Долгоруких и Волынским. Об этом, например, писал Валентин Пикуль в романе «Слово и дело». Не стоит по сочинениям Пикуля судить о нашем прошлом. На самом деле оба этих дела были типичными для российской истории. Во-первых, клан Долгоруких в 1730 году проиграл в борьбе за верховную власть, поэтому расплата с ним была неизбежна. Анна ее лишь отсрочила до той поры, пока укреплялась на троне. Во-вторых, Долгорукие выражали определенные настроения московской знати, которую Анна после «затейки» с кондициями побаивалась. Все-таки императрица не простила Долгоруким эту историю? Нет, не простила. Кстати, князь Дмитрий Голицын тоже в итоге плохо кончил. В-третьих, сами Долгорукие дали повод к своему уничтожению. Бывший фаворит Петра II Иван Долгорукий, будучи в ссылке, много болтал по пьяному делу и привлек к себе внимание Тайной канцелярии. Оказавшись в застенке, он повел себя так, как никогда нельзя вести себя на допросе: Иван стал рассказывать даже то, о чем его и не спрашивали. О чем именно? Например, о попытке подделать завещание Петра II в 1730 году в пользу его несостоявшейся невесты, сестры Ивана. Об этой истории Анна Иоанновна даже и не знала. В результате в 1739 году после долгих пыток Ивана колесовали, а трех его дядей из клана Долгоруких обезглавили. Зачем так жестоко расправились не только с ними, но и с кабинет-министром Артемием Волынским? В «Слове и деле» Пикуля есть такой эпизод, когда его ведут на эшафот с окровавленным ртом, и присутствующие при этом европейские дипломаты с ужасом понимают, что некогда всесильному Волынскому перед казнью просто отрезали язык. Пикуль, наверное, не знал, что в других европейских странах в то же время казнили не менее жестоко. Например, в Англии и в XVIII веке применялся особый способ казни — потрошение. Что касается России, то здесь дело было не в жестокости. Смысл казни состоял в том, что наказывался тот орган, с помощью которого было нанесено оскорбление государю и государству. Если человек разбивал икону, то ему фосфором жгли руку, если говорил срамные слова в адрес монарха — то урезали язык. Эту казнь применяли и при Елизавете Петровне, и только Екатерина II прекратила такую варварскую практику. Известное по фильму «Гардемарины, вперед!» дело Анны Бестужевой тому, наверное, лишнее подтверждение. Да, через несколько лет после казни Долгоруких и Волынского — уже при Елизавете Петровне — Анну Бестужеву били кнутом, урезали язык и отправили в ссылку. В фильме показано, что она передала палачу крест с драгоценностями, но не упоминается, что взамен тот урезал ей лишь кончик языка. Это было очень важно даже с точки зрения физиологии. При изучении документов российского политического сыска XVIII века я обнаружил страшный факт — оказывается, без языка человек постоянно захлебывался слюной и не мог полноценно спать. То есть на всю оставшуюся жизнь жертва такого наказания оказывалась обреченной на постоянные мучения. Почему все-таки Артемий Волынский, один из наиболее влиятельных людей в России того времени, быстро впал в опалу и в итоге погиб под топором палача? Это из-за планов государственного переустройства, которые он предлагал Анне Иоанновне? Нет, истинной целью этих проектов во многом было тщеславие и желание отодвинуть Бирона от власти. Изображать его русским патриотом, мужественно боровшимся с немецким засильем, совершенно неправильно. Волынский был, мягко говоря, своеобразным человеком: грубым, честолюбивым и своенравным. Свое стремительное возвышение он воспринял не как результат милости Бирона, перед которым ему до определенного времени приходилось холуйствовать, а как свою личную заслугу. Став кабинет-министром, Волынский слишком много возомнил о себе, слишком рано им обуяла гордыня. Знаете, этим Волынский очень напоминает сталинского председателя Госплана Николая Вознесенского, расстрелянного в 1950 году по «Ленинградскому делу». Близость к вождю слишком сильно вскружила голову этому молодому и амбициозному управленцу, и Маленков сразу его уничтожил, как только почувствовал исходившую от Вознесенского опасность. Если мы стали сравнивать различные эпохи российской истории, то расскажите о роли Тайной канцелярии при Анне Иоанновне. В советском фильме «Демидовы» есть сцена, когда брата главного героя по приказу Бирона арестовывают посреди дороги, — и тот навсегда пропадает в застенках Тайной канцелярии. И здесь сразу возникает аллюзия со сталинскими «воронками» и лубянскими подвалами. Справедливо ли говорить о массовом терроре в аннинскую эпоху и была ли Тайная канцелярия при Анне Иоанновне чем-что вроде НКВД XVIII века? В свое время я изучал эту тему, после чего написал книгу «Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII веке». Конечно, до советских карательных органов Тайной канцелярии было далеко. Достаточно сказать, что в ее штате при Анне Иоанновне числилось 15-20 человек — это меньше, чем в современном отделении полиции. Конечно, она продолжила традиции политического сыска XVII века, принявшие особо свирепые формы при Петре I. Но всего за десять лет правления Анны Иоанновны через Тайную канцелярию прошло не более десяти тысяч человек, из них в Сибирь отправилась максимум одна тысяча человек. Это много или мало? При тогдашнем населении России в 18 миллионов человек это совершенно ничтожное количество. Число политических дел аннинской эпохи не превысило двух тысяч, в то время как в первое десятилетие правления Елизаветы Петровны эта цифра возросла до 2 478, а во второе — до 2 413. Хотя при Анне Иоанновне политический сыск в России был более жестоким, чем при Елизавете. Елизавета после прихода к власти вообще отменила смертную казнь. Это так, но приговор «кнутом бить нещадно», широко применявшийся в елизаветинскую эпоху, фактически означал то же самое. Опытный палач несколькими ударами кнута мог сломать человеку позвоночник или забить до смерти. Поэтому, возвращаясь к Анне Иоанновне, ни о каких массовых репрессиях в ее правление говорить не приходится. Но несколько громких политических дел этой эпохи, закончившихся гибелью Долгоруких, Голицына, Волынского и Хрущева, оказали тягостное влияние на российское общество и надолго сковали его страхом. А в фильме «Демидовы» мы тоже имеем дело с аберрациями нашего сознания. Его авторы смотрели на события XVIII века глазами людей, помнящих об ужасах советского XX века. К тому же они снова там повторили старые мифы про бироновщину и немецкое засилье. Внешняя политика Анны Иоанновны запомнилась двумя войнами — с Польшей и с Турцией. В своей книге «Куда ж нам плыть…» вы очень интересно рассказали о Войне за польское наследство, где Россия вмешалась во внутренние дела Речи Посполитой под забавным предлогом «защиты польской конституции» и шляхетской демократии. Но как вы оцениваете итог войны с Турцией, которая должна была стать реваншем за позорный Прутский поход 1711 года, когда Петр I едва не попал в плен? Война вроде бы окончилась вничью, но почему Белградский мир в России назвали «срамным?» Из-за того, что несколько походов русских войск в Крым оказались малоуспешными? Польская и турецкая кампании были продолжением внешней политики Петра I на дальнейшую экспансию Российской империи, на ее непрерывное расширение. В Петербурге тогда это называли решением польского и турецкого вопросов. Результаты войны с Турцией оказались малоутешительными, прежде всего из-за бездарности командования русской армии. Миних и другие наши военачальники недооценивали боевой потенциал противника и были во власти устаревших шаблонов и стереотипов о тактике и стратегии ведения боевых действий. В результате первый поход на Крым генерала Леонтьева закончился полным провалом — русская армия даже не дошла до Перекопа, повторив неудачи Василия Голицына 1687-го и 1689 годов. Потом дважды в Крым вторгался фельдмаршал Миних, но его рейды больше напоминали такие же разорительным набеги, которые в течение столетий осуществляли крымские татары на Русь. Потом еще одну вылазку на полуостров осуществил генерал Ласси, но из-за растянувшихся коммуникаций, болезней среди солдат и недостатка в провианте он вынужден был оставить Крым. Война 1735-1939 годов по сути для России окончилась ничем — ей так и не удалось закрепиться на Черном море. В Белграде при подписании мирного договора русские интересы представляли союзники-австрийцы, для которых они были второстепенными. Но анализ боевого опыта русской армии в этой войне очень пригодился Российской империи во времена Екатерины II. Через три десятилетия после Миниха сначала Румянцев, а потом и Суворов, добились на той же самой территории блестящих военных побед с минимальными потерями за счет внедрения новаторских приемов в стратегию и тактику боевых действий. Изменилось и отношение России к Крыму, на протяжении предыдущих веков представлявшегося для нее главной язвой на южных рубежах. Каким образом? Ставка была сделана на поглощение Крыма, а не на отправку туда карательных экспедиций. Стратегия русской армии при Екатерине строилась на том, что необходимо разбить основные силы Турции, вечно стоявшей за спиной крымских ханов. Причем, главные сражения Россия стремилась навязать туркам там, где ей это было удобно — где-нибудь между предгорьями Балкан и Карпат. В результате без турецкой помощи Крымское ханство уже не представляло никакой опасности, и генерал Василий Долгорукий успешно завоевал его в 1771 году. Спустя двенадцать лет это позволило Екатерине II без особого труда присоединить Крым к Российской империи. Вы называете Анну Иоанновну всероссийской помещицей с грубоватыми манерами и суеверным старомосковским благочестием. Можно ли сказать, что аннинское правление стало рецидивом допетровского времени, а сама она оказалась человеком переходной эпохи, будучи одновременно и наследницей старомосковских порядков, и новшеств Петра I? Совершено верно. Этим Анна Иоанновна напоминает нашего нынешнего властителя Владимира Путина. Его тоже можно считать порождением и брежневской эпохи, и ельцинского времени. У него сохранились многие советские черты, но одновременно появились характерные особенности постсоветского человека. Анна Иоанновна была рождена московской царевной, но много лет прожила за границей (хотя и в Курляндии), поэтому в ее сознании переплелись многие свойства и явления как Московского государства, так и Российской империи. Ее уже нельзя было затащить обратно в душный терем — императрица живо интересовалась европейской модой, балами и даже охотой. Но в ее манерах, бытовых привычках и взглядах на жизнь еще очень много оставалось от человека XVII века. Это во многом предопределило характер ее царствования как противоречивой и переходной эпохи в истории России.