«Ты что, чечен, хочешь от меня?». Как собиратель раритетов Ельцина встречал

Музей на колёсах Светлана Болотникова, «АиФ-Северный Кавказ»: Айнди Исаевич, недавно вы приезжали на День края в Ставрополь, показывали экспонаты Алхан-Юртовского музея. Часто бываете в других регионах России? Айнди Салтымуратов: Я постоянно в разъездах. Меня приглашают в школы, техникумы, вузы по всей стране. Провожу уроки мужества и патриотизма, рассказываю о ценностях нашего народа: о человечности, милосердии, уважении, духовной чистоте, справедливости, этикете. Многие ведь мало что о нас знают, мыслят стереотипами. Первый такой опыт появился в 2005 году. Работники культуры Чечни отправились по России на поезде дружбы, который проехал от Калининграда до Южного Сахалина и за 74 дня побывал в ста городах страны. Я встречался с жителями разных регионов, показывал свои экспонаты, читал лекции. После этого мою выставку стали называть музеем на колёсах. Думаю, надо было такой поезд раньше запускать. Отношение к нам во время поездки менялось на глазах. Мы рассказывали, как мы веками бок о бок живём с русским народом, как уважаем друг друга. - Музей у вас семейный? - Можно сказать, создан династией Салтымуратовых. Во многом благодаря моей жене Серафиме Пантеелевне, с которой мы прожили вместе 49 лет. Она русская, родом из Белгорода. Я в молодости там работал, женился и привёз её в Чечню. Без неё у меня ничего не получилось бы. Она интересовалась нашей культурой, уважала чеченские обычаи и нравы. Многое для музея сделали её родители. В 1995 году, в первую чеченскую, я всё имущество музея погрузил в КамАЗы и вывез в Майкоп, где живёт моя сестра, и в Белгород, к тестю и тёще. Спасал от войны и семью, и экспонаты. А потом родители жены дали нам 2,5 млн рублей на восстановление музея, когда в 1996 году я поехал назад. - Вам удалось всё сохранить? - И нам, и музею сильно досталось во вторую чеченскую. Всех ранило осколками: и меня, и жену, и дочерей. Их у нас четверо. Одна — инвалид первой группы с 1990 года: потеряла возможность ходить из-за неправильного лечения. Музей тоже серьёзно пострадал. Но не от обстрелов и бомбёжек - часть экспозиции похитили вооружённые люди. «Мира хочу» - Вы же встречались с Борисом Ельциным? - Это было в 1996 году. Я тогда занимал должность заместителя министра культуры, и глава республики Доку Завгаев взял меня на встречу с президентом России. Знал, что я не стушуюсь, ведь мне в своё время доводилось общаться и с генсеком Леонидом Брежневым, и с космонавтом Владимиром Комаровым, и с именитыми артистами - Львом Лещенко, Иосифом Кобзоном, Юрием Антоновым. Правда, ещё в советские годы. Ельцин приехал после бомбёжек Грозного, и ни одна чеченская женщина приветствовать его не хотела. Пришлось одеть горянкой мою русскую коллегу из минкультуры Ирину Евтушенко. Ельцин мне не понравился. Он выпивший был. Подошёл, спросил: «Ты что, чечен, хочешь от меня?». Я сказал, что мира хочу. Но когда я езжу со своим музеем по регионам страны, я рассказываю не об этом, конечно. А о том, как воевали русские и чеченские солдаты в Великую Отечественную войну, как защищали нашу землю и наших детей. В 1942 году в Алхан-Юрте несколько месяцев был расквартирован 286-й артиллерийский полк. Я собрал информацию о солдатах, которые в нём служили, и выпустил альбом с фотографиями и документами. Среди них были и ставропольцы. Человек 30 я нашёл, ездил к ним в гости и их привозил к себе. - Они ещё живы? - Не все. В Ставрополе живёт бывший замполит этого полка Николай Гольтяпин. Мария Пивоварова, которая была дочерью полка, обосновалась в Одессе. Ей сейчас 89 лет. Я бывал у неё. Переписываюсь со многими ветеранами и с теми, кто долгое время работал в Чечне. Ставрополец Иван Сотников когда-то был начальником рай- оно в Урус-Мартане. А в 2000-м году дал приют нашим жёнам, детям, дедушкам и бабушкам, покинувшим Чечню из-за военных действий. Приезжал на вокзал и забирал по 15 беженцев к себе домой, кормил и поил их, помогал устроиться. Даже мёртвые стреляли - Как вообще получилось, что вы заинтересовались историей? - Мой дедушка оставил отцу кинжал с поясом 1867 года. Отец мне его передал в 1960 году. Я поклялся носить его, пока не умру. Открыл собственную мастерскую с кузницей и сам начал делать оружие. Выковал 150 сабель и кинжалов. Сделал ещё и шашку, трёхкилограммовую. На ней надпись по-русски: «Богатыри не перевелись». - А когда создали музей? - Материалы о родном Алхан-Юрте начал собирать в 1960-х годах. Как-то ехал с классиком чеченской литературы Магометом Мамакаевым в поезде, он спросил, откуда я родом. И когда я ответил, спросил: «А ты знаешь, что Алхан-Юрт по колено в крови?». Он имел в виду бой 1919 года, в котором погибли 485 жителей нашего села. Предложил создать музей в память о них. - С чего вы начали? - Когда мы вернулись из депортации, 126 участников тех событий были ещё живы. Я начал собирать их воспоминания. В 1919 году армия Антона Деникина преследовала красноармейцев, они скрылись в селе Гойты. Наш Алхан-Юрт стоял у белых на пути, местные жители оказали им сопротивление. Когда погибали мужчины, место на поле боя занимали женщины: с кинжалами шли врукопашную на деникинцев. Известен такой эпизод: Мейма Сулейманова схватила винтовку убитого мужа, чтобы продолжить бой, но тоже получила пулю. Женщина умерла, осев возле стены дома, но палец остался на курке винтовки. К ней подъехал белогвардеец, дёрнул за винтовку, и она выстрелила ему прямо в лоб. Полковник Павел Шатилов в своих мемуарах потом написал, что даже мёртвые алхан-юртовцы стреляли. А Деникин после этого случая потребовал сжигать чеченок. В том бою погибли 83 женщины. В 1924 году за этот подвиг наше село наградили орденом Боевого Красного Знамени. Вручать его приезжали лично видные деятели ВКПБ Михаил Калинин, Семён Будённый, Серго Орджоникидзе. Они привезли вдовам погибших деньги и материю на платья, кукурузодробилки, а также 10 карабинов. Тогда же поставили пятиметровый памятник всем погибшим в тех событиях. Там были, кстати, не только чеченцы, но и ингуши, поляки Торчинский, Левандовский, Лазолвацкий, русские Анисимов, Фёдоров, Носов, и даже китаец Ки Су Ши. Сейчас на этом месте 18-метровый обелиск. Всего в Гражданскую войну наше село потеряло 746 человек, в Отечественную войну - 129 человек, в Афганистане погибли шесть человек и в двух чеченских войнах - 311 человек. Есть у нас много заслуженных тружеников сельского хозяйства. Обо всех этих людях я собрал воспоминания, документы, фотографии, и когда дети приходят в музей, я рассказываю им об их дедах и прадедах. Раритеты – за свой счёт - Сейчас в вашем селе живут только чеченцы? - В Алхан-Юрте живут 12 тысяч представителей 12-ти национальностей. Отсюда родом 14 судей, 11 прокуроров, 280 офицеров. 167 жителей награждены за отвагу, 211 - за боевые заслуги, 198 человек получили медаль «Красная Звезда». - Все эти цифры вы помните наизусть? - И не только эти. Когда Махмуд Эсамбаев в 1999 году представлял меня мэру Москвы Юрию Лужкову, он назвал меня чеченской ходячей энциклопедией. Я ведь каждый день провожу экскурсии. Ко мне приезжают туристы из разных регионов России и из-за рубежа. - Власти как-то вас поддерживают? - Музей занимает второй этаж в Доме культуры, и у нас есть пять ставок, которые финансируются из бюджета. Всё остальное - за свой счёт: витрины, шторы, раритеты. У меня в музее 1625 экспонатов. В том числе весы Саввы Морозова, подсвечник Николая Романова, патефон с пластинками, который до сих пор работает. Всё это я купил на заработанные своими руками средства: мастерил и продавал стулья, столы и другие изделия. Сейчас мне предлагают сделать музей государственным, поставить нового человека у руля. Говорят, возраст у меня уже не тот, чтобы работать. Зато я знаю об Алхан-Юрте больше семидесяти тысяч фактов, и всё, что есть в этом музее, собрала моя семья.