Как с братьями воюют - В Донбассе слабая надежда на мир

- Люто ли бьются укропы с сепарами? – Они хоть и сепары, но тоже укропы. А нас называют карандашами. Почему?.. Не знаю. Лютости нет. Хотя это дело индивидуальное. Да и контингент неоднородный. Есть добровольцы, призывники. Иностранцы, грузины некоторые ещё в Абхазии воевали в 90-х. Я отношусь к тем, кто по другую линию фронта, как к противнику – и убивал. – Как оказались в армии? – Пошёл добровольцем. Прошёл подготовку на полигоне «Десна». Готовили нас американцы. Удивило, что в курс входило метание ножей и топоров. Думал, это в прошлом. Стал снайпером. Выдали мне «мосинку» (винтовка системы Мосина, разработка конца позапрошлого века. – Авт.). Я её, правда, и разукрасил, и дооборудовал так, что не узнаешь. Ложе за свои деньги купил. Но всё равно больше чем на километр она не работает. Позже мне волонтёры подарили американскую винтовку, новую. Она на два с половиной километра прицельно бьёт. Потом перешёл в артиллерию. В бригаду к землякам из города Кропивницкого. Там хорошие отношения, не издеваются. – А бывает по-другому? – Ещё как. Это мёртвые героями становятся. Памятники, доски мемориальные. В министерстве обороны по канадскому образцу оборудовали специальный зал славы. Перед ним каждое утро называют погибших в этот день и салютуют. А к живым часто как к быдлу относятся. – А быт, оплата? – Не голодаем, но и разносолов нет. Как в армии. Доплата на передовой 12 тыс. гривен (400 евро). Во второй линии – 4 тысячи. С окладом у офицера-передовика получается тысяча евро. У бойца – 650. Неплохо по украинским меркам. Хотя немцам в Афгане за каждый день по 250 евро платят, и оклады у них не нашим чета. Но желающих получать «боевые» немного. Молодые косят от армии. Полно дедов. По условиям особого периода можно брать на службу до пенсионного возраста. Офицеров жуткий некомплект. Сержантов переводят в лейтенанты и ставят взводными. Прапорщица-тыловичка в майора превратилась. – Почему при отсутствии бое­столкновений на передовой потери чуть ли не каждый день? – Потому что война не прекращается. Снайпера работают. Диверсионно-разведывательные группы с «сапогом» (гранатомёт. – Авт.) на транспорт охотятся. Соответственно идёт охота на них. Несчастных случаев полно. Ну и обстрелы. Окопы хоть и перекрыты плитами, но при прямом попадании снаряда они превращаются в могильные. – Обстрелы систематические или спонтанные? – Всякие. Сидит человек восемь месяцев на переднем крае. Его через три должны менять, но некем. Вот и запулит от тоски. Ответили – понеслось. Перед выборами в Раду пришла телеграмма от президента, чтобы и из пистолета никто на огонь не отвечал. – Вам приходится опаснее всех. Случались снайперские дуэли, как в Отечественную? – Нет. Но я всегда один выходил, хотя в двойке положено. Так надёжнее, никто тебя не обнаружит, не подставит. А дуэли с тобой ведут мощным и точным оружием. Мина упала в 5 метрах – получил контузию. – Не надоело? Убитые не снятся? – Нет пока. Но надоело. Разочаровался, жена недовольна. Ухожу. И не я один. Но сейчас некоторые решили ждать скорого мира в окопах.