Хотите жить – ройте землю. Воспоминания дочери «врагов народа»

30 октября в округе отмечалась одна из самых трагических в истории региона дат – День жертв политических репрессий. Корреспондент «Аиф-Югра» встретился с жительницей Ханты-Мансийска Верой Молчановой. Она – дочь «врагов народа». «Мама прожила до 84 лет, но тот ужас, который ей пришлось пережить, будучи сосланной в Сибирь вместе с родителями, она не забывала, а теперь эта боль и скорбь перешла мне», - сразу призналась Вера Степановна. Жизнь до и после... В 1931 году родители мамы Веры Степановны жили в Емуртлинском районе на юге Тюменской области. Хороший дом, скот, земля, труд днем и ночью для того, чтобы обеспечить себя. Жили не богато, но в достатке. Женщины работали дома, мужчины в поле. А потом грянула коллективизация, необходимо было сдавать все свое нажитое добро в колхоз. Но и это не помогло – семью признали кулаками и отправили на Север. «Им разрешили взять с собой сани, лошадей, несколько мешков овса, муки, кое-какую одежду. Ехали на обыкновенных открытых санях целый месяц до Увата, останавливались иногда в деревнях. Дорога тяжелая, мороз страшный, по пути умирали грудные дети, их даже не хоронили, оставляли на обочине дорог в снегу. В Увате ссыльных расселили по избам дожидаться навигации. А в мае река открылась, и на большом пароходе их повезли по Иртышу, останавливаясь, сгружали людей прямо на открытый берег и оставляли», – рассказывает наша героиня. Их семью высадили в отдалении деревни Кеушки Октябрьского района. Хлеб давали только тем, кто работал, в основном это были мужчины, они валили лес. И мама Веры Степановны, тогда еще 14-летняя девочка, стала опухать от голода, мачеха пошла к коменданту и попросила помочь. «Он отвез подростка в деревню Кеушки, мама едва дошла до первого попавшегося дома. Постучала, открыли, в избе жила семья ханты, она попросилась к ним в няньки. Эти люди оказались очень добрыми, относились к ней хорошо. Хозяин был охотником, сдавал государству пушнину, взамен получал продукты. У них была корова, поэтому на хорошем питании мама быстро поправилась», –рассказывает югорчанка. Про «золотые» руки Мама нашей героини как настоящая крестьянка умело смогла вести домашнее хозяйство, прекрасно шила. В семье, где работала, была швейная машинка, юная девушка обшивала всю родню. Кстати, это умение потом помогало не раз: всю одежду на себя, мужа, свекровь, на своих детей она могла шить самостоятельно. «Семью моего отца, как и семью мамы, сослали, – вспоминает Вера Степановна, – выселили в то место, где сейчас стоит поселок Кедровый, на голый берег. «Хотите жить – ройте землю, стройте землянки», сказали им. Семья отца работала на заготовке леса. Если они выполняли норму, им выдавали 500 граммов хлеба. Вот и все пропитание на семью. Бабушка рассказывала, что первый год они жили в землянках, за это время умерло много людей от голода и болезней. Кто-то пытался бежать, но замерзал по дороге. В это время начал строиться Ханты-Мансийск, поэтому молодежь забирали в город для строительства. Отца тоже привлекли, он жил в барках в ЦРМе, там и познакомился с мамой, а позже они поженились. Она работала на рыбокомбинате в Самарово, а отец –плотником. Во время войны отцу колхоз дал бронь – освобождение от призыва в армию как крайне необходимому для работы человеку. Но им с мамой и другими односельчанам приходилось очень много работать на лесозаготовках и на ловле рыбы. Так как был план, который необходимо было выполнить любой ценой. Никому поблажек не было. В сырой земле... «В середине девяностых мне пришли документы о реабилитации родных, там была опись имущества. Смотрите, что написано: постель, сапоги, подушки, тулуп, мука, три лошади, мелкий скот, три коровы. Вот за какое богатство их сослали, – со слезами на глазах рассказала Вера Степановна. – Когда мы начали собирать документы на восстановление имущественного долга, почему-то в справке не были указаны дом и земля. И что тогда подавать в суд? Вот справки о посмертной реабилитации моей репрессированной семьи... А что с этого? Все они лежат здесь в сырой земле».