Как пара петербуржцев открыла в своей квартире музей звукотехники XX века с шпионскими устройствами и первыми магнитофонами
В комнате обычной жилой квартиры на Большом проспекте Петроградской стороны открылся мини-музей звукотехники XX века: в нем есть шпионские устройства, первая репортерская аппаратура, магнитофоны, которые записывают звук на проволоку, пластинку и рулон, советский любительский станок 1950-х для нарезки пластинок «на ребрах» и многое другое – всего около 120 экспонатов, некоторые из них можно увидеть в действии. Его создатели – семейная пара Максим Смирнов и Полина Шур. «Собака.ru» Максим рассказал, как создавалась коллекция, почему она – только вершина айзберга и зачем всем стоит изучать технику прошлого. О себе Я – регулировщик радиоэлектронной аппаратуры, работаю на производстве. Но мне интересны вещи пограничные, на стыке технических и гуманитарных наук: история техники, ее влияние на наш быт, психологию, связь музыки и развития связанной с ней аппаратуры. Полина – переводчица и до встречи со мной интересовалась старыми вещами в целом, но приборами не увлекалась. Как начали собирать технику В Петербург я переехал с семьей в 1991 году из Душанбе в 17 лет, там я уже занимался радиолюбительством, у меня была пара старых приемников – один очень редкий довоенный 6Н-1, мы потом нашли такой же в Петербурге. В 1990-е я начал собирать военную радиотехнику, ее тогда было много, она довольно интересная, сильно отличается от бытовой. Первую радиостанцию Р-108 я купил в комиссионке, следом был электропатефон с мусорки. 15 лет назад мы познакомились с Полиной и количество находок начало расти в геометрической прогрессии, мы начали собирать бытовую и измерительную технику, телеграфы, телефоны, появились библиотека и фонотека. Где находят старинные аппараты Полина мне рассказала, что старые аппараты она в огромном количестве видела на помойках в своем садоводстве – оно было не простое, а научно-техническое, Орехово 67-69 км, в нем жили инженеры. Народ же старую технику сначала везет на дачу, а потом, когда она совсем запылится, выбрасывает. В нулевых там валялись удивительные вещи, редкие аппараты. Главное было – успеть быстрее сборщиков металлолома. В какой-то момент у нас получилось договориться с одной дворничихой, она была адекватная, непьющая, поэтому у нас установились нормальные товарно-денежные отношения – она нам отдавала найденные приборы, мы ей немного за них платили. Многое нам дарят, когда узнают, что мы собираем старые аппараты. Однажды, например, через знакомых на нас вышла женщина, муж которой работал ведущим инженером на заводе ЛОМО и тоже собирал радиоаппаратуру. Он умер, а она перед продажей квартиры разрешила нам разобрать его технику и забрать все, что покажется интересным – мы занимались этим целый год. На антресолях в самом дальнем углу мы нашли самодельный аппарат для записи музыки на пластинки – вроде тех, что делали на рентгеновских снимках. Сейчас мы, конечно, по помойкам не ездим – это бессмысленно, все, что можно было выбросить, выбросили. К тому же, пришло понимание ценности – многое выставляют на продажу на том же Avito. На Удельном рынке у нас первое время были интересные находки, а потом все товары были изучены, а если появлялось что-то хорошее, за это просили серьезные деньги. В интернете стало интереснее, на eBay и ассортимент шире, и цены ниже. Все, что выпускалось в СССР, нам известно, за рубежом несравнимое разнообразие. К тому же, там не было квартирного вопроса – все хранилось столетиями, при этом аппараты в очень хорошем состоянии. Как решили открыть музей В какой-то момент смысл коллекционирования теряется. Притащу я сейчас какой-то аппарат, пусть даже очень редкий, запихну на полку и его никто не увидит. И все приборы, как каменный уголь, будут прессоваться. Поэтому начиная с 2009 года мы пытались сделать мини-музей. Тогда мы несколько месяцев разбирали собранное и выбирали самые интересные бытовые радиоприемники. Но потом стало не до этого – начались проблемы, нам пришлось ходить по судам из-за разбирательства по поводу квартиры. Приборы в это время стояли под замком, хотя мы и продолжали их собирать. Но упорядоченная выставка снова превратилась в склад. Мы вернулись к систематизации два года назад, это серьезная работа. Мы выбрали около 120 экспонатов, звукотехники у нас больше, взяли только самое интересное, эффектное и в хорошем состоянии. Патефоны, например, выставлять совсем не стали, потому что их и так все видели. А вот проволочные и дисковые магнитофоны, шпионская техника, аппарат, который пишет грамзапись не на пластинку, а на ленту – это уже диковинки. Мы хотели показать разнообразие техники, ее развитие, тупиковые ветви. Это только вершина айсберга, сколько у нас всего аппаратов, сказать сложно. У нас еще примерно столько же радиоприемников, плюс армейская техника и измерительные приборы. Режим работы и цена Сейчас мы пока не знаем, нужно ли это людям, будет ли им интересно и если будет, то что. В прошлом году к нам приходила знакомая с ученицей. Девочка совсем не представляла, зачем все эти коробочки нужны – так мы поняли, что аппараты по возможности нужно включать. Мы будем проводить экскурсии сами за донейшн для маленьких групп в два-три человека только по выходным, записаться можно через группу «ВКонтакте» или Facebook. Конечно, у нас есть мечта заниматься только дальнейшим развитием музея, но пока сложно сказать, возможно ли это. Почему показывать эти аппараты важно Раньше на любой аппарат люди копили деньги, тщательно выбирали, относились к нему почти как к домашнему любимцу, собирались вокруг него всей семьей, хвастались перед друзьями. А потом он устаревал и его выбрасывали. Для меня каждый прибор – это история любви и предательства. Эти аппараты как живые – у каждого свой характер, они все разные. XX век – это век электроники. Нельзя изучить его историю, понять психологию людей, не зная, какие устройства их окружали, с какими гаджетами они работали и жили. Так что хорошо бы это увидеть, еще лучше – посмотреть, как это работает. Например, патефон нужно было сначала завести, потом поставить пластинку, поменять иглу. Одна сторона звучала всего три минуты, то есть вся пластинка – это шесть минут звука, а они были редкими и очень хрупкими. И жизнь, соответственно, была у людей совсем другой.
