О самых сумасбродных идеях академика Сахарова предпочитают умалчивать

30 лет назад, 14 декабря 1989 года умер Андрей Сахаров – отец советской водородной бомбы и икона правозащитного движения. Его жизнь до сих пор вызывает разнообразные, порой противоположные оценки, но его философские построения о будущем человечества предпочитают не вспоминать. В них много такого, что может поколебать восприятие академика Сахарова как одного из символов демократии. Есть несколько Андреев Сахаровых, разрушающих цельное представление о нем как о человеке, ученом, диссиденте, правозащитнике, политике и философе. Есть автор не только водородной бомбы, укрепившей суверенитет СССР, но и спорной идеи размещение крупных зарядов у американского побережья, чтобы вызвать мощное цунами, которое снесло бы основные города США. Предполагалось это сделать как раз для того, чтобы избежать экономически разрушительной для Советского Союза гонки вооружений. Есть диссидент, находившийся в разные периоды своей жизни в сложных отношениях с государственной системой СССР. Есть правозащитник, поддерживавший без какого-либо разбора всех, кто выступал против советской власти, включая ярых националистов, разрушителей единого государства. И есть кабинетный ученый, философ-теоретик, доведший до письменного совершенства умозрительную теорию конвергенции – основу его взглядов. В советское время его теоретические работы о будущем человечества читали единицы, а теперь об этих теориях принято либо вовсе не вспоминать, либо некритично оценивать их как пророчества о грядущем космополитическом веке. Теория конвергенции была придумана не Сахаровым, но именно советский опальный академик и нобелевский лауреат стал наиболее известной фигурой, ее популяризировавшей. Вкратце она сводится к тому, что социалистическая (коммунистическая) и капиталистическая идеологии и системы должны постепенно сблизиться и в итоге слиться в нечто единое, взаимно аннигилировав все плохое, что в них есть, и оставив только все хорошее. Таким образом наступит вечный мир во всем мире и процветание человечества, основанное на свободном обмене информацией и передаче максимума власти на низовой уровень. Первопричиной, почему это все должно произойти, Сахаров считал угрозу взаимного уничтожения человечества в результате ядерной войны, поскольку дальнейшее противостояние двух идеологий и систем неизбежно к этому вело. Никаких конкретных, практических решений, как конвергенция (слияние) двух систем может произойти, он изначально не предлагал. Это была чисто умозрительная, «кабинетная» философская теория. Такое часто случается с теоретиками, размышления которых не подразумевают владения конкретикой. Сложно себе представить, что правительства СССР и США вдруг сели бы в какой-то комнате и решили начать «сближения систем», определив, что в их идеологии плохое (надо отсечь и выбросить), а что хорошее, и надо это хорошее перенять и встроить в собственную систему. И так до полного слияния. Также нереально представить и то, что конвергенция систем могла бы начаться само собой просто в силу каких-то естественных причин, например, проблем с экологией или высадки инопланетян. Небольшую брошюру Сахарова «Теория конвергенции», изданную на Западе во второй половине 1980-х, мало кто читал. Советское, а теперь и российское правозащитное и диссидентские движения подобными теориями мало интересовались, потому и философские рассуждения Андрея Сахарова всегда оставались за рамками его культа. Также и более ранняя, 1974 года, работа «Мир через полвека», которую либералы также просто игнорируют, а небольшая группа философов считает чуть ли главным пророчеством, описывающим XXI век. В практическом плане эта теория доходила до создания мирового правительства, но на уровне мировой конфедерации с максимальной передачей суверенитета на локальный уровень. Если бы эти рассуждения оставались только кабинетной теорией, не было бы и смысла обсуждать это сейчас. Но Сахаров на Первом Съезде народных депутатов СССР предложил начать прямо сейчас и с СССР. Он предложил создать Европейско-Азиатский союз, в котором все субъекты, независимо бы от их размера, истории и государственной принадлежности наделялись бы равными правами. «Я предлагаю переход к федеративной системе национально-конституционного устройства. Эта система предусматривает предоставление всем существующим национально-территориальным образованиям, вне зависимости от их размера и нынешнего статуса, равных политических, юридических и экономических прав, с сохранением теперешних границ. Со временем возможны и, вероятно, будут необходимы уточнения границ...» Здесь запись обрывается, поскольку на идее пересмотра границ Горбачев просто выключил ему микрофон. Карабах полыхал ровно в это время и интеллигентские разговоры об «уточнении границ» с целью создать что-то наднациональное и глобальное на деле и в реальном времени влекли за собой артиллерийские обстрелы и танковые атаки. Дело даже не в том, что подобные планы означали бы моментальный распад пока что еще единой страны и войну всех против всех. Это абсолютно кристально чистое, кабинетное теоретизирование, которое ни при каких обстоятельствах не могло быть воплощено на практике. Наивное преставление интеллектуала-технократа о том, как надо преобразовать материальный мир. Неприятно осознавать, что академик Сахаров не имел реального представления, как функционирует политика, экономика, социальная система любого государства, а не только, мягко говоря, несовершенного Советского Союза. Давайте прямо сейчас в одностороннем порядке саморазрушимся ради создания через пятьдесят лет мирового правительства, что и установит мир во всем мире. Этого не хотел никто, а не только Горбачев и союзное правительство. Этого не хотели ни новые элиты в национальных республиках, увлеченные вполне прагматичными идеями создания собственных национальных государств с собою, любимыми во главе, ни лидеры Межрегиональной группы, ни тем более консерваторы. Наивные теоретизирования академика Сахарова потому и сейчас редко кто вспоминает – они не соответствовали реальности настолько выпукло и резко, что от них не знали куда деваться. Всеми уважаемый человек с героической биографией, нобелевский лауреат, икона демократических преобразований вдруг демонстрирует полную беспомощность в практической политике, перенося в нее утопические идеи мироустройства. Сейчас же подобные идеи можно записать в разряд «пророчеств» о всем хорошем против всего плохого. Он ведь действительно просто хотел мира во всем мире, а не тотального разрушения отдельно взятого Советского Союза, ради укрепления обороноспособности которого и потратил большую часть жизни. Другой вопрос: каким виделся ему этот «мир во всем мире». Через тридцать лет легко развить и дополнить идеи Сахарова, высказанные как в «Мире через полвека», так и в брошюре «Теория конвергенции», что кое-кто и делает. Да, создание мировой конфедерации в тех же кабинетных рассуждениях ведет к разрушению национальных государств и пересмотру мировой этики, из которой исключалось бы понятие патриотизма и национальной идентичности. Для Сахарова это была технократическая власть, а не власть наднациональных корпораций. И почему-то считалось, что в США так же озабочены доброй волей, как и советская интеллигенция. Дополнительно передача суверенитета на максимально более низкий местный уровень приводит к теории самодостаточности личности, «множественности правд». Не к анархизму с полным отрицанием государства, а к либертарианству, крайней форме именно что капитализма без даже намека на «конвергенцию». Это в чистом виде глобалистская, космополитическая теория, которые стали модными после окончания Второй мировой войны. Сахаров воспринимал эти идеи с некоторым отставанием от мировой тенденции в силу закрытости советского общества, но быстрее, чем многие другие в СССР, поскольку имел доступ к спецхрану. При этом в вступительном слове к «Теории конвергенции» он прямо указывает, что эти идеи укладываются в рамки провозглашенного Горбачевым «нового мышления». Это тактическая уступка, не отменяющая основных положений теории конвергенции. Идея мирового правительства, состоящего из ответственных интеллектуалов, существовала еще с эпохи Возрождения. Все они страдали от разной степени утопичности, а иногда и просто подгонялись под существовавшей в той или момент расклад политических сил. Другое дело, что выкладки академика Сахарова были настолько нереалистичны, что о теории конвергенции тут же дружно забыли даже те западные теоретики, кто развивал ее задолго до него. Это общая проблема: сапоги должен точать сапожник. Физик-теоретик, всю жизнь проживший в изолированном мире закрытых городов и институтов, куда посторонняя мышь не прошмыгнет без спецпропуска, обладал лишь очень общими представлениями о том, как устроен мир за оградой. Иммануил Кант также никогда не выезжал из родного Кёнигсберга, но написал аналогичный по содержанию трактат «К вечному миру». Там тоже про «союз держав» ради вечного мира. Сахаров на Канта не ссылается, хотя наверняка читал. Но кабинетное теоретизирование вполне разумно в математике и физике, но не в практической политике. Представлять же сейчас академика Сахарова как «пророка XXI века» с его интернетом и созданием искусственного разума было бы уж слишком притянуто. С другой стороны, понятно, почему сейчас никто из апологетов правозащитной и диссидентской составляющих многообразной личности Андрея Дмитриевича Сахарова старается всуе не упоминать об основах его мировоззрения. Говорить сейчас о конвергенции систем, о создании мировой конфедерации, упраздняющей национальные государства и национальный же патриотизм, не слишком современно. Да, есть группы застывших в времени «евангелистов федерализма», полагающие, что автономность личность в компьютерную эпоху влечет за собой и этическую и государственно-политическую автономию этой самой личности. Результат: самодостаточность высказываний любого персонажа в социальных сетях как непреложной истины, разрушение традиционной семьи и прочие прелести либертарианства. Но десятки миллионов, голосовавших за Дональда Трампа, против этого, что уже ставит под вопрос теорию конвергенции. В России подобные взгляды свойственны уж совсем небольшой группе лиц. И потому мировоззренческие взгляды академика Сахарова остаются на периферии обсуждений. Можно предположить, что проживи Андрей Дмитриевич еще сколько-нибудь, он вряд ли смог бы заразить своими идеями даже своих ближайших соратников и приверженцев – прагматичных и уверенных в себе членов Межрегиональной группы. Они боролись за власть, за вполне конкретное развитие событий в Советском Союзе, а не за абстрактный мир на планете без ядерного оружия и с правительством интеллектуалов во главе Всемирной Конфедерации на основе автономизации личности. Считанные попытки воплотить утопию в жизнь типа анабаптистского «земного рая» в Мюнстере в середине XVI века сопровождались очень кровавыми подробностями. Потому и личность, и наследие академика Сахарова воспринимается фрагментарно, без анализа основы его взглядов. Ну, есть где-то эти книги и брошюры – ну и Бог с ними. Правозащитник, диссидент, ученый, но не наивный теоретик мироустройства. Ведь это так портит восприятие его личности.