Фронтовик литературы: памяти Владимира Бушина

Умер Владимир Бушин — писатель, публицист, человек, бросивший вызов засилью всезнающих «образованных филистёров», увлечённо помножающих на ноль собственную историю. Недруги пытались приклеить ему ярлык консерватора и чуть ли не почвенника-черносотенца, но Владимир Сергеевич кроме «либералов» подвергал критике и «патриотов» — за их лоялизм и пахнущие кислой капустой мистификации. Один из самых неутомимых адвокатов социалистической эпохи, он прожил долгую и достойную жизнь. Он был почти ровесником СССР, родившись через год с небольшим после его образования и уйдя от нас в 28-ю годовщину ухода Михаила Горбачёва с поста советского президента, ставшего точкой в существовании первого в мире государства рабочих и крестьян. Сегодня, 27 декабря, в Центральном доме литератора проходит прощание с литератором и интеллектуалом. NEWS.ru рассказывает чем запомнился Владимир Бушин и почему его наследие важно. «Письмо 74-х» против «Письма 42-х» На свет Владимир Сергеевич появился 24 января 1924 года в Подмосковье. За несколько дней до начала Великой Отечественной войны Бушин закончил школу, а на фронте оказался в 1942-м. Успел он повоевать как с немцами (прошёл путь от Калуги до Кенигсберга), так и с японцами в Маньчжурии. На фронтах Второй мировой вступил в большевистскую партию, оставаясь верным её идеалам несмотря на смены политических фасадов в стране. Во время войны в газетах стали появляться стихи Бушина, после демобилизации он поступил в Литинститут имени Горького, который окончил в 1951 году. Публиковался в «Литературной газете», «Литературной России», журналах «Дружба народов» и «Молодая гвардия». Выпустил несколько книг публицистики, поэзии и прозы. Среди них стоит отметить издание «Эоловы арфы» — это историческая повесть, посвящённая Карлу Марксу и Фридриху Энгельсу, рассказы о которых Владимир Сергеевич начал печатать с 1959 года. Казалось бы, тематика книги типична для литературы СССР, поощряемая и одобряемая. Однако герой этой публикации отнюдь не был приспособленцем и карьеристом. Для него корпус текстов про основоположников научного социализма не был пропуском в число избранных, а, скорее, отражением профессиональных и политических интересов. К тому же в конце 1970-х после того, как он обратил внимание на недостатки романа «Путешествие дилетантов» Булата Окуджавы (с которым Владимир Сергеевич в годы Перестройки оказался по разные стороны баррикад), его некоторое время, по собственному утверждению, даже отказывались публиковать. Значительную часть сверстников Владимира Бушина забрала с собой Великая Отечественная война, поэтому для него не были пустым звуком раздражающие темы реабилитации фашизма и пересмотра итогов Второй мировой. Уже в советские годы он уделял большой интерес вопросам фальсификации истории, внеся вклад в борьбу с ней задолго до того, как это стало мейнстримом. Громко о данной теме было сказано в знаменитом «Письме 74-х» в 1990 году — «Письме писателей, деятелей культуры и науки России Президенту СССР, Верховному Совету СССР, Верховному Совету РСФСР, делегатам XXVIII Съезда КПСС», одним из подписантов которого стал Владимир Бушин. В «Письме 74-х» отражались и такие вопросы, как русофобия, «общественная дестабилизация» обстановки в СССР различными силами, а также «реабилитация сионистской идеологии». Из этого видно, что сам по себе документ был выражением весьма пёстрой и эклектичной позиции «коммуно-патриотического» блока, который сегодня назвали бы «охранительским», хотя с современными реалиями перестроечная сцена корреспондирует весьма условно. Политические расклады 1980-х — начала 1990-х во многом сводились к противостоянию тех, кто был, грубо говоря, за сохранение СССР и кто за его демонтаж под различными предлогами. К первым относились как левые силы, противостоявшие декоммунизации и курсу на выкорчёвывание политических, социальных и культурных завоеваний октября 1917-го, так и правоконсервативные, опасавшиеся скатывания к катастрофе России как таковой. На другом краю были те, кто открыто выступал за смену государственных фасадов и замену остатков планирования в экономике капиталистическим рынком (в литературе это были подписанты «Письма 42-х», одобрившие разгон Верховного совета Борисом Ельциным в 1993 году). Большинство «рыночников» к концу 1980-х фактически были официозом, имея своих единомышленников на самых высоких постах в партии и правительстве, а «коммуно-патриоты» — своего рода «оппозицией». Но уже к концу 1990-х последние разбежались по разным углам, и Бушин по факту остался приверженцем социалистических идей, а не «охранительских», о чём давал понять в своих текстах. К примеру, он энергично высмеивал «мистического патриота» Александра Проханова и его сторонников языком их же методологии. А в одной из последних публикаций, возвращаясь к теме переписывания истории Второй мировой войны, прямо указывал, что начали это не условные «рептилоиды», а сам Кремль. Надо прямо и внятно сказать, что эта отрава, фальсификация истории войны, вычёркивание из неё великих имён, клевета на них — именно здесь, в России, в Москве, в Кремле, и началась. Без этого почина на Западе, обязанном нам своим спасением, едва ли на такое решились бы. Да, началось именно в Кремле, на ХХ съезде партии, с доклада Хрущёва, который уверял, что недоучившийся семинарист «воевал по глобусу». А дальше пошло-поехало. Ведь жаждущих поживиться посредством безопасного и даже поощряемого вранья всегда хватало, — рассуждал Бушин. Советский «битник» Несмотря на большой возраст, Владимир Сергеевич писал жадно и много, как бы опасаясь не успеть сказать всего, что хотелось. За последние годы в свет вышло несколько его книг по истории, а также сотни статей. Дерзость и злость множества его текстов создаёт ощущение, что он цветущий молодой человек. Но ушёл он в 95. Немного не дожив до 96-ти. Не прерывая яростного письма, — вспоминает про него писатель и депутат Госдумы Сергей Шаргунов. Несмотря на то, что Владимир Сергеевич считал себя сталинистом (что неудивительно для человека коммунистических взглядов), своей повседневной работой против фальсификаторов и мистификаторов как «либерального», так и «патриотического» толка он фактически доказывал правоту тезиса, изложенного известным противником Иосифа Джугашвили — Львом Троцким. Как не прийти в конце концов к выводу, что нормальная голова образованного филистёра есть сорный ящик, куда история попутно сбрасывает шелуху и скорлупу своих разновременных достижений: тут и апокалипсис, и Вольтер, и Дарвин, и псалтырь, и сравнительная филология, и дважды два, и стеариновая свечка. Постыдная окрошка, более унизительная, чем пещерное невежество, — описывал Троцкий современную ему интеллигенцию в книге 1921 года «Литература и революция». Как считает литературный критик и писатель Алексей Колобродов, Владимир Бушин и после 1945 года оставался «весёлым старым солдатом, для которого война — привычка». Всю свою сознательную жизнь он боролся с «образованными филистёрами», головы которых с перестроечных времён заполнены «окрошкой» из «Архипелага Гулаг» и иных текстов Солженицына, журнала «Огонёк» конца 1980-х, смеси программ «500 дней» и «600 секунд», цитат из «Собачьего сердца» Булгакова и прочих ингредиентов, сомневаться в верности которых равносильно вероотступничеству для сектанта. В этой связи Бушин был представителем советского «разбитого поколения» — своеобразного аналога и одновременно противовеса одноимённого американского культурного феномена. Если там это по разному угорающая от безысходности низовая богема, то у нас — немногочисленные «весёлые солдаты», сражающиеся за диктатуру фактов. Но их оппоненты остаются властителями умов, «разбивающими» своим воинствующим невежеством неудобную правду. Однако кого это волнует? Ведь каждый утюг сегодня без сомнения скажет: Ленин заложил бомбу под российскую государственность, а Сталин — развязал Вторую мировую.