«Белая гвардия»: роман о Рождестве
Символика тут самая разнообразная — это и наступление нового года (даже двух — петлюровского и большевистского), и чудесное спасение семьи Турбиных. Впрочем, в той же мере эта символика касается и семьи Булгаковых. Вообще хронология романа, как отмечали многие булгаковеды, довольно существенно отличается от исторической. Булгаков вообще очень вольно обращается с пространством и временем, что заметно практически во всех его произведениях. Даже знаменитая квартира из «Собачьего сердца» была не семи, а пятикомнатной, причём прототип профессора Преображенского — дядя писателя Николай Покровский — одну из комнат сдавал как врачебный кабинет для своего брата (для солидности у них были два адреса — с Пречистенки и с Чистого переулка). Обоснование необходимости именно семи комнат студент Булгаков мог слышать от своего преподавателя неврологии в Киевском университете Михаила Лапинского — в его доходном доме на Маловладимирской (сейчас — Гончара) были именно семикомнатные квартиры. Такая же ситуация и с «Белой гвардией». Начнём с самого начала — смерть матери Турбиных была отнесена автором на весну 1918 года, тогда как историческая Варвара Михайловна Булгакова умерла только в 1922 году. Разумеется, проводить прямую параллель между семьями Турбиных и Булгаковых было бы неправильно, но сама дата не случайна — в мае 1918 года Варвара Михайловна вторично вышла замуж за друга семьи доктора Ивана Воскресенского, и Михаил Афанасьевич этот брак очень не одобрял. По Булгакову, бои под городом идут всего три дня, в то время как в реальности артиллерийские обстрелы города начались 21 ноября, похороны офицеров дружины Льва Кирпичёва, описанные в романе, 27 ноября, а взят был Киев 14 декабря. Этот момент — переломный во всём повествовании. В романе не описывается ни взятие власти Центральной Радой, ни штурм города отрядами Муравьёва, ни последующая оккупация немцами. Хотя, насколько можно судить, именно первое взятие Киева большевиками было наиболее кровавым (петлюровцы пленных гетманских офицеров отправили в Германию, и большая часть из них вернулась в различные части Белой армии). Кстати, второй приход большевиков был ничуть не лучше — во всяком случае сам Михаил Булгаков освобождению Киева от петлюровцев не очень-то радовался, а предпочёл спрятаться от ЧК и/или мобилизации в курортной Буче. Итак — декабрь 1918 года. Алексей Турбин идёт вступать в мортирный дивизион, Николка Турбин — в пехотную дружину. Реальные Михаил и Николай Булгаковы (младший брат писателя действительно был юнкером Алексеевского инженерного училища, участвовал в октябрьских боях 1917 года) тоже вступили в дружины и удивительным образом выжили. Михаил действительно приехал слишком поздно — его дружина уже была распущена, и он сразу же вернулся домой. Без приключений. Иное дело доктор Турбин — он столкнулся с петлюровцами, был ранен и только днём позже привезён домой Юлией Рейсс. С Николкой и Николаем всё было сложнее. Николка защищает Киев и становится свидетелем гибели полковника Най-Турса. Николай принял участие в бегстве. Ему не довелось оказаться в отряде, который вёл в бой, а потом распустил генерал Фёдор Келлер — прототип Най-Турса. Вместе со многими другими защитниками города он остался около Педагогического музея, был там взят в плен и в здании этом заперт, но потом ему удалось бежать. Маршрут бегства доктора Турбина отчасти совпадает с маршрутом Николая Булгакова. В книге Николка предстаёт перед Еленой убитым — это тоже не случайно. В момент написания книги Михаил Афанасьевич не знал о судьбе своих братьев и имел основания считать их погибшими (и Николай, и Иван служили в Белой армии). Собственно, в семьях Булгаковых и Турбиных случилось обыкновенное рождественское чудо — двое братьев, несмотря на смертельную опасность, сумели выжить и встретить с семьёй Рождество. Уцелели и друзья семьи, тоже принимавшие участие в гетманской авантюре. У Булгаковых это произошло более буднично, а у Турбиных — не без вмешательства крестной силы. «Турбин стал умирать днем двадцать второго декабря». К этому дню относится и сцена молитвы Елены Турбиной — сцена очень глубокая и прочувствованная, совершенно не соответствующая образу Булгакова-врача, чуждого религиозности. Татьяна Лаппа, первая жена писателя, эту сцену не поняла, и некоторые исследователи именно с этим связывают то, что текст романа он посвятил не ей… Кстати, Алексей Турбин выздоравливает неестественно быстро — через 47 дней после прихода Петлюры, т.е. 30 января он ходит с палкой, а уже буквально через несколько дней (Красная армия взяла Киев 5 февраля) он мобилизован и бежит (!) от петлюровцев по современной улице Сагайдачного… Видимо, в ранней версии окончания романа Булгаков описывал всё же себя, а не Турбина. А вот про Рождество у Булгакова ничего не сказано. Рождественское чудо уже произошло.
