Власов и пустота

Русский коллаборационизм — одна из самых слабо изученных и по большому счёту табуированных тем Великой Отечественной войны в нашей стране. В последнее время определённый всплеск интереса к ней возник после инициативы властей пражского городского округа Ржепорые поставить памятник власовцам, которые в мае 1945 года оказали поддержку восставшим местным жителям. Прага откровенно симпатизирует русским коллаборационистам, которые выступали с антисоветскими и антибольшевистскими лозунгами. В декабре 2019 года совет Ржепорые одобрил установку мемориала. Комментируя это решение мэр совета Павел Новотны заявил, что «в отличие от красноармейцев, с власовцами у нас не было никаких конфликтов». На этом фоне в российском медиапространстве развернулась баталия. Федеральные СМИ и прогосударственные издания принялись доказывать, что власовцы якобы не освобождали чешскую столицу — это сделали исключительно части Красной армии. В свою очередь либеральные и оппозиционные националистические ресурсы принялись чуть ли не героизировать участие 1-й пехотной дивизии полковника-перебежчика Сергея Буняченко в боях с немецким гарнизоном Праги Причина полярных взглядов на роль власовцев в пражском восстании заключается не только в пропагандистской направленности подавляющего большинства материалов. Гораздо уместнее говорить о нехватке данных и серьёзных научных исследований по русскому коллаборационистскому движению. Почти все материалы в СМИ на эту тему опираются на советскую историографию, которая отличается крайней тенденциозностью во многих вопросах. Именно информационной вакуум является ключевой преградой для понимания произошедшего в начале мая пражского бунта власовцев, которые в немецких мундирах подняли оружие против своих бывших сеньоров из вермахта и СС. «Русская Планета» попыталась непредвзято взглянуть на природу русского коллаборационизма и развеять основные мифы о нём. Без боевого духа и адекватной идеологии Всех русских коллаборационистов принято автоматически записывать в так называемую «Русскую освободительную армию» (РОА). В реальности это было по большей части номинальное образование. За небольшой отрезок своего существования оно не провело ни одного крупного учения и не приняло участие ни в одной более-менее значимой операции. Даже освобождение Праги 1-й пехотной дивизией, помогавшей местным повстанцам, сложно назвать каким-то впечатляющим сражением в сравнении с другими битвами ВОВ, где шли по-настоящему ожесточённые бои за каждый дом, улицу и траншею. Солдаты РОА не проливали реки крови и не проявляли чудеса мужества ни в схватках с РККА, ни в столкновениях с немцами. Сложно дать точную оценку боеспособности частей РОА. С одной стороны, «Русская освободительная армия» состояла в основном из военнопленных бойцов РККА, получивших боевой опыт. В целом солдаты умели владеть оружием и с ними проводились полевые занятия. В свою очередь офицеры-перебежчики получили некоторый опыт управления войсками ещё в боях с вермахтом. Однако насколько слаженно работали механизмы РОА? Историки склоняются к точке зрения, что русские коллаборационисты не представляли собой реальной боевой силы. По крайней мере совершенно однозначно можно сказать, что уровень подготовки частей РККА был выше, причём значительно. Победоносная Красная армия рождалась в океане крови и в чудовищных муках, но к 1944 году она вполне уверенно била немцев, не допуская с их стороны крупных контрударов. Ничем подобным власовцы похвастаться, конечно же, не могли. Подразделения РОА носили пышные бравурные наименования, призванные подчеркнуть связь с императорской армией и одновременно с немецкими хозяевами. Например, в 1944 году были сформированы гренадёрские части, в том числе 30-я гренадёрская дивизия СС Также у власовцев были собственные ВВС и войска Комитета освобождения народов России (КОНР). Однако, как указывалось выше, в основном это были номинальные военизированные образования, которые не выдержали бы ни одного серьёзного контакта с авангардом наступающих сил РККА. Ещё одна вероятная причина низкой боеспособности русских коллаборационистов — это отсутствие боевого духа и адекватной идеологии, которая объясняла бы смысл существования их движения. По «мотивации» власовцы заметно уступали своим украинским и прибалтийским «коллегам», стремившихся «вернуть государственность», пусть даже и под немецким протекторатом. Идейная платформа РОА и КОНР зиждилась в основном на антибольшевистских идеях и махровом антисемитизме, который в те годы по умолчанию навязывался всем союзникам Третьего рейха. В пропагандистских листовках и на специальных занятиях бывших военнопленных РККА убеждали в том, что СССР управляют евреи, а Иосиф Сталин их «ставленник». Вот, что говорилось в одной из брошюр: «Сталин заставит русский народ переносить любые жертвы, любые муки, но он никогда не ущемит интересов советского еврейского кагала». Власовские пропагандисты оправдывали Холокост и отрицали зверства нацистов над мирным русским населением (как известно, большая часть жертв ВОВ — это гражданские). В листовках утверждалось, что Красная армия сражается за правящую еврейскую верхушку, которая рассчитывает «распространить свою кровавую власть на другие страны» Показателем абсолютной идейной пустоты русского коллаборационизма является отсутствие чёткого представления о будущем России, за которую якобы необходимо сражаться. Власовцы переняли атрибутику дореволюционной России и Белого движения (Андреевский флаг на шевронах и триколор), но не предложили внятной концепции государственного устройства, хотя в период 1943-1944 годов проводились соответствующие конференции и собрания. В целом русские коллаборационисты занимались не очень грамотной пропагандой национальной исключительности с опорой на верность Третьему рейху (как главной антибольшевистской силе). В свою очередь антисемитизм РОА и КОНР носил скорее показной характер. Он взывал к дикой бытовой ненависти к евреям и пещерному национализму. Данные идеологемы (при некоторых исключениях) никогда не были свойственны массовому русскому самосознанию. Возмездие за измену Немцы не доверяли русским коллаборационистам. Это видно по тому, насколько долго происходило формирование РОА. Номинально «Русская освободительная армия» появилась в первой половине 1943 года, но какое-то подобие армейского соединения она обрела лишь к концу 1944 года, когда Германии приходилось отчаянно латать дыры на восточном фронте. РОА и ВС КОНР выполняли в основном полицейские функции, причём долгое время нацисты не поручали им проведение масштабных карательных операций даже в тылу против мирного населения. Не привлекались власовцы и к уничтожению еврейского населения (в отличие от украинских, польских и прибалтийских приспешников Гитлера, которые показали себя весьма исполнительными силами на службе Третьего рейха). Большой крови на русских коллаборационистах нет. Власовцы наверняка осознавали неизбежный крах нацизма. Радикальный антибольшевизм и помощь пражанам в мае 1945 года служили вполне понятной цели — спасение через сдачу в плен на милость англо-американским силам. Например, Андрей Власов считал неминуемым столкновение Запада и СССР. По существу, он был прав, хотя явно недооценил возможности сталинской дипломатии. В ходе Ялтинской конференции (4-11 февраля 1945 года) Москва активно пользовалась авторитетом главной державы-победительницы и добилась от союзников уступок, связанных с зонами влияния в Европе и отказом от покровительства советским коллаборационистским формированиям. Американцы и британцы безропотно сдали всех деятелей РОА и КОНР, включая Власова. 1 августа 1946 года они были казнены Советская историография по понятным причинам усердствовала в демонизации русского коллаборационистского движения. Например, на солдат РОА неразумно пытались повесить ярлыки кровавых палачей, замалчивая при этом ради «дружбы народов» жуткий античеловеческий характер украинского национализма в период ВОВ. Носившие гитлеровскую форму власовцы не запятнали себя массовыми расправами. Геноцид гражданских немцы доверяли более послушным и кровожадным исполнителям. Несмотря на это, русские коллаборационисты, безусловно, являются самыми настоящими предателями Родины, а их пропаганда была лживым и омерзительным отображением альтернативной реальности, где Третий рейх преподносился как источник свободы для народов России. Переход на сторону врага, уничтожавшего к тому же преимущественно мирное население, невозможно оправдать какими-либо политическими и идейными соображениями. Хуже нацизма для России ничего не было. Условно «правильные» поступки РОА и КОНР (вроде пражского восстания) продиктованы главным образом шкурными интересами коллаборационистов. Власовцы понимали, что на Родине их ждёт смерть как изменников и пособников нацистов. Воюя с Красной армией и немцами, они хотели продемонстрировать свою готовность присягнуть новому антисоветскому сеньору в лице Великобритании и США. Деятельность власовцев являлась преступлением против своего народа, совершенное в переломный для него период истории. Вполне возможно, что если бы СССР проиграл войну Третьему рейху, то русские исчезли бы как нация или были бы онемечены. Поэтому, как представляется, русские коллаборационисты внутри прекрасно осознавали справедливость возмездия за измену, на которую они пошли.