Как враг уничтожал культурные ценности в годы Великой Отечественной войны
17 ноября 1942 года все центральные газеты Советского Союза опубликовали оперативную сводку Совинформбюро, начинавшуюся со слов: «Преступная клика Гитлера уничтожает культурные богатства Советского Союза». В сводке сообщалось о том, что в районе Моздока был захвачен в плен обер-штурмфюрер 4-ой роты батальона особого назначения германского министерства иностранных дел Норман Ферстер, который обратился к советским властям с заявлением. Мало ли немецких солдат и офицеров попадали в плен к бойцам Красной Армии, но не о каждом пленении сообщалось в центральных газетах СССР. Чем же обер-штурмфюрер СС удостоился такой чести? Летом 1942 г. З0-я кавалерийская дивизия вела тяжёлые бои с наступающими немецкими частями в районе Северного Кавказа. К вечеру 11 октября 1942 г. в районе, где дивизия заняла круговую оборону, внезапно появился небольшой отряд немецких бронемашин и автомобилей с пехотой. Можно предположить, что колонна сбилась с маршрута и оказалась в районе боевых действий. Бой был коротким. Артиллеристы дивизии обстреляли колонну, части машин удалось уйти. Одна из них оказалась подбита, уцелевшие немцы заняли оборону в воронке рядом с автомобилем. Командиру взвода разведки штаба дивизии лейтенанту И. Разорёнову была поставлена задача ликвидировать их. Разведчикам удалось захватить двух пленных. Ими оказались доктор юридических наук оберштурмфюрер СС Норман Ферстер и ротенфюрер СС Фриц Кноте из 4-й роты батальона особого назначения «Группы Кюнсберг». При первом допросе Ферстер сообщил, что их 4-я рота к боевым частям не относится, а входит в состав особого подразделения, занимающегося вопросами этнографии, изучением культурой и развития цивилизации. Он оказался словоохотлив и выказал готовность дать показания о деятельности «Группы Кюнсберг», в которой он проходил службу. На следующий же день Ферстер был доставлен самолётом в штаб корпуса. Безусловно, что для советских разведывательных и идеологических органов пленение Ферстера было большой удачей. Информация о действиях немецких спецподразделений, занимавшихся грабежом культурных ценностей, в начальный период войны носила весьма отрывочный характер и носила больше эмоциональный оттенок. Во время работы в архиве мне удалось обнаружить направленный из Главного разведывательного управления РККА в Управление агитации и пропаганды ЦК ВКП (б) на имя Г.Ф. Александрова, письмо датированное 24 октября 1942 года. В письме сообщалось о пленении офицера СС и приводились данные его биографии. Вот некоторые её странички. Ферстер родился в Саксонии в 1913 году, его отец был владельцем небольшой фабрики, учился будущий офицер СС в Женеве и Лондоне, получил хорошее юридическое образование. В 1933 г. он стал референтом германского генерального консульства в Вене. С мая 1942 г. началась его служба в группе Кюнсберга. Сообщалось, что в своих показаниях Ферстер дал ценные сведения о численном составе батальона, назвал фамилии его руководителей, дислокации частей, цели и задачи проведённых операций. Всё это было ране не известно. Хотелось обратить внимание читателя на даты. Ферстер был пленён 11 октября 1942 года, его «разработка» проводилась в предельно сжатые сроки. Через тринадцать дней о нём уже сообщили в Центральный комитет партии (сам этот факт говорит о том, что его пленение нельзя было отнести к рядовым случаям). А уже 17 ноября весь мир знакомился с его «подвигами». О чём же сообщил обер-штурмфюрер СС. Вот краткие выдержки из газетной публикации 17 ноября 1942 года: «В Царском селе рота захватила и вывезла имущество Большого Екатерининского дворца. Со стен были сняты китайские шелковые обои и золочёные резные украшения, наборный пол сложного рисунка увезли в разобранном виде. Из дворца императора Александра вывезена старинная мебель и богатая библиотека в шесть-семь тысяч книг на французском языке и свыше пяти тысяч книг и рукописей на русском языке». И далее: «Богатые трофеи достались нам в Украинской Академии наук, где хранились редчайшие рукописи персидской, абиссинской, китайской письменности, русские и украинские летописи, первые экземпляры книг, напечатанных русским первопечатником Иваном Фёдоровым». Это только маленькая выдержка из «подвигов» батальона особого назначения «СС» на территории нашей страны. Прежде чем говорить о личности пленного офицера, надо ввести непосвященного читателя в курс дела, и, собственно говоря, пояснить, о каком это батальоне идет речь. Ведь их были десятки — особых батальонов, спецкоманд, зондеркоманд. История создания особого батальона «СС» относится к 1940 году. Когда по инициативе министра иностранных дел Рейха Иоахима фон Риббентропа была создана особая команда под руководством барона фон Кюнсберга, в задачи которой входило изъятие из научных учреждений, институтов, библиотек, архивов оккупированных стран, ценных материалов и документов с целью реквизиции и вывоза их в Германию К сотрудничеству с группой Кюнсберга привлекались видные специалисты архивного, музейного и библиотечного дела Германии. В число сотрудников входили генеральный директор государственных музеев в Берлине профессор Кюммель и главный их хранитель доктор Мейер. В августе с 1941 г. рейхсфюрер СС назначил Кюнсберга начальником особого подразделения сил СС и присвоил ему чин майора. По личной инициативе Кюнсберга возглавляемое им подразделение вошло в состав войск СС. Весьма примечательна дата реорганизации группы в батальон особого назначения сил СС. Как уже было обозначено ранее, это был август 1941 г. До этого времени людьми Кюнсберга был накоплен колоссальный опыт по разграблению европейских культурных ценностей. Новые захваченные территории после нападения на СССР требовали не только расширения этой деятельности, но и обретения более солидной «крыши», чем МИД Германии. Такой «крышей» стало руководство войсками СС, имевшее неограниченные возможности и полномочия. Весьма любопытно, что на Нюрнбергском процессе руководители Рейха пытались хоть как-то обелить свою деятельность. Риббентроп, говоря о Кюнсберге, заявил: «Кюнсберг является человеком, который получил поручение собирать важные документы, которые могут иметь значение для нас, и реквизировать их. Я одновременно хотел бы сказать, что у него было поручение заботиться о том, чтобы при этом не производилось ненужных разрушений памятников искусства и т.д.». Совершенно понятно, что это высказывание идёт вразрез с тем, что опубликовала советская пресса 17 ноября 1942 года. Осуществляя поиск документов, имеющих отношение к книжным потерям России в годы Великой Отечественной войны, я ознакомился с показаниями Ферстера и надолго забыл про них, если бы не одно «но». При изучении документов Центрального государственного архива России, мною был обнаружен весьма любопытный документ, имеющий прямое отношение к «герою» моего повествования. Оказывается, показания Ферстера тщательно изучались в Германии сразу же после их публикации. Да не просто изучались, а были подвергнуты экспертизе в институте криминалистики полиции безопасности. И вот, в результате различных экспертиз появилась на свет весьма пространная аналитическая записка унтерштурмфюрера СС фон Хена. Весьма любопытно название записки «Относительно опубликованного 17 ноября 1942 года агентством ТАСС письма, якобы исходящего от оберштурмфюрера доктора Ферстера». Весь многостраничный документ составленный Хеном, был посвящен доказательству того, что публикация в советской прессе, а следовательно, и сами показания, являются фальшивкой. Для всего документа характерна попытка представить нацистов освободителями русского народа от «большевистской заразы», а грабеж и уничтожение культурных ценностей нашей страны как «неустанную заботу» об их сохранении. Аналитическая записка Хена была, скорее всего, подготовлена для служебного пользования и, к сожалению, нет возможности установить, подлежали ли она широкой огласке. Через много лет возвращаясь к найденному документу, я отчётливо понял, что он мне напоминает. А напоминает он публикации и измышления наших западных «партнёров» по поводу трактовки событий и итогов Второй мировой войны. Простите, господа, за сравнение, но недалеко вы ушли от унтерштурмфюрера СС. Кстати, фамилия фон Хена всплыла неожиданно в 90-е годы. Когда российским исследователям стали доступны документы немецких спецподразделений, занимавшихся грабежом наших культурных ценностей, то были обнаружены документы, подписанные унтерштурмфюрером СС фон Хеном, который занимался вывозом ценностей в пригородных дворцах Ленинграда. А дальше — больше. Уже в наши дни, в апреле 1998 г., в газете «Коммерсант» появилась интересная заметка под заголовком «Сын немецкого офицера вернул в Россию ценности». Вот некоторые выдержки из неё: «Картина и икона, которые были вывезены из России во время Второй мировой войны, вернулись на родину. «Портрет женщины в темном платье» кисти неизвестного русского художника 1830-х годов и икона «Спас Вседержитель» начала XX века провели 55 лет в Германии, в мюнхенском доме унтер-офицера вермахта Хена. Герр Хен, воевавший под Ленинградом и Новгородом, как и многие другие немецкие солдаты и офицеры, прихватил «на память» картину и икону». Дальше сообщалось о том, что сын умершего офицера наткнулся на вещи с запиской «Gatschina, 26.6.1943» уже после смерти отца. Тогда он написал письмо Б.Н. Ельцину с предложением принять в дар вещи, вывезенные из России. Совпадения очевидны, из них можно сделать выводы, что фон Хен — унтерштурмфюрер батальона особого назначения СС и унтер-офицер вермахта Хен — одно и тоже лицо. Ни автор статьи из газеты «Коммерсант», ни сотрудники Министерства культуры, принимавшие культурные ценности, не представляли того, что эти вещи были не просто прихвачены на память немецким офицером, а являлись частью трофеев эсэсовца, профессионально занимавшегося разграблением наших культурных ценностей. И опять на несколько лет личность Ферстера исчезла из поля моего зрения. Возникла она совершенно случайно, когда уже в другие времена удалось ознакомиться с документами немецких военнопленных, имеющих отношение к уничтожению и вывозу наших культурных ценностей. Среди прочих дел ко мне в руки попала папка с личным делом Нормана Ферстера. Знакомство с личным делом офицера «СС» позволяло пролить свет на некоторые факты из его биографии. Стало известно, что членом НСДАП он стал в 1933 году во время учебы в Лондоне. Название защищенной им диссертации говорит само за себя: «Юридическая защита национал-социализма в Германии и аналогичные меры правящих партий других стран». Из всего этого было совершенно очевидно, что он был не просто нацистом, а нацистом «с научной составляющей». После пленения Ферстер до 1949 года находился в одном из лагерей для военнопленных. 11 ноября 1949 г. военным трибуналом войск МВД Сталинградской области за участие в разграблении советских культурных ценностей он был осужден на 25 лет. После рассмотрения кассационной жалобы приговор был оставлен в силе. Тогда Ферстеру было 36 лет, и выйти из заключения он должен был уже пожилым человеком. Но судьба распорядилась иначе. В Личном деле хранились письма родителей на имя И.В.Сталина с просьбой помиловать сына. Вот одно из них (оригинал перевода) : «Пауль и Гертруда Ферстер. Пениг Саксония Лейцигер штрассе 42 10. 1951 г. Его превосходительству генералиссимусу Сталину. Москва — Кремль. Прошение. Ваше превосходительство. По поводу годовщины Октябрьской революции мы, старые и тяжелобольные родители, умоляем от всего сердца о возвращении нашего сына. Ферстер Норман родился 25 января 1913 года в городе Дёбельн, находится в плену с 1942 года и располагаем сведениями о его репутации, доказывающей его хорошее поведение и отношение активиста. Согласно справке врача мы на 100% неработоспособны и с полным доверием обращаемся к великодушию и доброте Вашего превосходительства. С нетерпением Пауль и Гертруда Ферстер». Поступило 10 октября 1951 г. В личном деле имелись документы, подписанные активистом лагерного антифашистского комитета. Из них стало известно, что Ферстер примкнул к антифашистам и стал постоянным автором стенной газеты, активно выступал с просветительскими лекциями. Всей своей деятельностью Ферстер доказывал «окончательный разрыв с прошлым». Всё могло быть. В последние годы мы часто становимся свидетелями того, как меняются взгляды и убеждения людей в зависимости от обстоятельств, и этим уже никого не удивишь. Правда остается лишь вопрос: изменились ли бы взгляды и убеждения автора диссертации о юридической защите национал-социализма, если бы не было плена, и финал войны был бы иным? В документах, подписанных лагерным начальством, подтверждалось, что Норман Ферстер нарушений лагерного режима не имел и работал разнорабочим на земляных работах. Отмечались его производственные успехи по выполнению производственных норм на 140%. И отбывать бы перековавшемуся нацисту, землекопу-ударнику, полный срок заключения, добиваясь новых производственных успехов, если бы в дело не вмешалась большая политика. В сентябре 1955 года в Москве начались переговоры между делегацией ФРГ во главе с канцлером Аденауэром и советским правительством. Канцлер просил освободить немецких военнопленных «задержанных в СССР». Советская сторона обозначила этих «задержанных» как военных преступников. Канцлер четко дал понять, что без решения вопроса о возвращении военнопленных невозможно установление дипломатических отношений между ФРГ и СССР. 28 сентября 1955 г. был подписан Указ Президиума Верховного Совета СССР «О досрочном освобождении германских граждан, осужденных судебными органами СССР за совершенные ими преступления против народов Советского Союза в период войны». В 1955—1956 годах из разных мест заключения в ГДР и ФРГ были возвращены около 9 тысяч военнопленных, причем 749 из них возвращались как военные преступники. 13 февраля 1955 года Норман Ферстер был «передан по акту» уполномоченному немецкой стороны в городе Херлесхаузен. Этот город известен тем, что в нём находится кладбище советских военнопленных. Как сложилась судьба бывшего офицера СС в послевоенной Германии — неизвестно. Дождались ли сына родители, писавшие письма Сталину, остался ли он сочувствующим идеям антифашизма или примкнул к своим бывшим товарищам, когда-то носившим черную форму? Об этом история умалчивает. Не умалчивает история только о том, что во время войны, благодаря Ферстеру и ему подобным, наряду с колоссальными людскими утратами, наша страна потеряла ценности сотен музеев, архивов, библиотек. Были уничтожены и разграблены национальные святыни нашего народа, музеи, связанные с именами П.И.Чайковского Л.Н.Толстого, А.С.Пушкина, И.Е.Репина и др. Вся их вина перед нацистами состояла в том, что это были памятники национальной культуры. Мало было физически уничтожить большую часть народов, населяющих территорию нашей страны, надо было уничтожить и корни национальной культуры. По-разному сложились судьбы тех, кто уцелел после блицкрига на Восток. Одни жалели об утраченном величии былого Рейха, другие проклинали войну, отнявшую у них родных и близких, да и саму молодость. Всё это в конечном счёте для нас не столь важно. Важно то, что ничего нельзя забывать. Особенно сейчас, когда уходят от нас те, для кого Великая Отечественная была частью жизни. Сейчас, когда делаются неуклюжие попытки пересмотреть итоги войны, когда то в одной, то другой стране, освобожденной советским солдатом от чумы фашизма, оскверняются памятники нашим погибшим. Как важно, чтобы те, кто живет сейчас в нашей стране, и кто будет жить в ней после, знали о жертвах, о горе и страданиях нашего народа в военные годы. И помнили об этом не с целью мстить кому-то за горе и страдания своих отцов и дедов, а для того, что бы это никогда не повторилось.
