Война без пафоса. О чём говорит дневник партизана Дзяковича
В Великую Отечественную войну, как известно, солдатам и офицерам РККА запрещалось вести дневники. Подобное табу действовало из соображений сохранения военной тайны (он мог попасть в руки врагу) и цензуры (органы госбезопасности и политруки обязаны были читать, если не мысли, то письма, пресекая «нежелательные настроения» в войсках). В результате в нашей стране личный взгляд на войну мы можем наблюдать исключительно через призму мемуаров. Но воспоминания — далеко не самый достоверный источник информации. Сознанию человека по прошествии лет свойственно искажать события, приукрашивать отдельные моменты и превозносить роль собственной персоны. К большому сожалению, подобные манипуляции авторы мемуаров часто допускали вполне сознательно. Например, крупным советским полководцам было свойственно перевирать фразы товарищей, приписывать себе громогласные заявления и участие в принятии стратегически важных решений. При этом разговор о поражениях и провалах редко получался откровенным, с акцентом на собственную ответственность Поэтому ценность дневников в период ВОВ как исторического источника несопоставима с мемуарами и различными записями задним числом. Автор таких тетрадок при всём желании не успевает отлакировать описание своих поступков и оценку событий, происходящих вокруг него или непосредственно с ним. Правило запрета на ведение дневников по понятным причинам не распространялось на гражданское население и партизан. Одним из дневников, который заполнялся на протяжении почти всего периода ВОВ, стали тетрадки Анатолия Николаевича Дзяковича — подпольщика, воевавшего с немцами в Белоруссии. Он носил с собой маленькие листочки, на которых фиксировал происходящие события. Естественно, что в суровых условиях войны было трудно вести нормальный полноценный дневник. Записи у Дзяковича короткие, местами — обрывистые, но при этом достаточно информативные. Часть пометок наносилась на бумагу в периоды, когда автор находился в тяжёлом физическом состоянии. Дзякович родился в Киеве 11 сентября 1910 года. В 1936 году получил высшее химическое образование в Саратове. В мае 1941 года как военнообязанный в звании лейтенанта был направлен на военные сборы, где получил должность заместителя начальника химической службы полка. В середине июня был откомандирован в Белоруссию, где и встретил вражеский удар. Первая запись Дзяковича датирована 1 октября 1941 года. Она посвящена уничтожению деревни Шамовки (Логойский район Минской области). 2 октября он сообщает об ураганном огне немецкой артиллерии и авиации. Подразделение 13-й армии, в котором он воевал, попало в окружение и понесло большие потери. Тем не менее, он вместе с товарищами продолжал сопротивление. «От поднятой земли настали сумерки. Вся связь уничтожена. Мы разбиты вдребезги. От дивизии на шоссе Москва — Смоленск вырвалось едва 300 человек. Патрон достали на 3 суток, без пищи, без сна. Будем оборонять шоссе», — написал Дзякович 7 октября подразделение Дзяковича вырвалось из окружения и взяло путь на Вязьму. Описание злоключений бойцов Красной армии, пытавших избежать немецкого плена, очень ёмкое, но при это даёт исчерпывающее представление о ситуации того времени. «Сделали 3-х часовой отдых. Съели по маленькому кусочку... Это первая пища за 5 дней… Совсем нет сил. За 20 часов прошли 6 км. Болота. Шли по шею в воде. Сушиться негде. Едим только сырые грибы… Как будут волноваться дома, что от меня нет вестей. Говорят, в окружении находится 5 армий… Болят ноги. Реку Угру переходили вброд 4 раза. Вода холодная, на берегах лед. Сушиться негде. Было несколько стычек с немцами». Далее тетрадки обрываются. 2 декабря 1941 года Дзякович рассказал, что при переходе через линию фронта был ранен и контужен, два дня находился без сознания. В итоге он попал в лагерь военнопленных в Могилёве. Описание ужасов лагерного существования тоже короткое, но чрезвычайно драматичное: «В середине ноября умирал от голода. Опух. Не мог надеть сапог. Половые органы до колен. Простился с семьей и с жизнью. Помог доктор: устроил работать на кухню… Когда проходила опухоль, 17 раз в ночь мочился. Очень много пленных — до 500 в день — мрёт от голода. Некоторые таскают под руки мёртвого и получают на него как на живого» По его словам, лагерь охраняла полиция из украинских националистов. Надсмотрщики велики себя очень жестоко. Красноармейцев и гражданское население убивали и избивали за различные проступки. Сами немцы активно мародёрствовали: одежду и обувь погибших пленных меняли на сельхозпродукцию, хорошую — оставляли себе. Дзякович в итоге воспользовался падкостью и продажностью оккупантов. Он начал вырывать у мёртвых золотые зубы и коронки. Такая суррогатная валюта позволила ему и двум его товарищам Михаилу и Алексею купить документы, выбраться из лагеря и доехать до Жлобина (Гомельская область), где Дзякович устроился работать техноруком кирпичного завода. 1 января 1942 года беглец оставил невесёлую новогоднюю запись: «Думал о семье и встрече нового 41-го г. Ни жены, ни ребят (детей. — РП) уж, видно, не придется видеть. Настроение похоронное. Гибнет и личная жизнь, и Россия. А ведь к этой войне готовились многие годы. А немцы ходят и радуются: «Весной Русь капут» Одна из наиболее трогательных записей касается холокоста. Дзякович не верил сообщениям о массовом уничтожении евреев в белорусских городах, но в середине апреля 1942 года лично стал свидетелем убийства несчастных в Жлобине. В то же время красноармеец недоумевал из-за того, что евреи, осознавая, какая им уготована участь, не пытались поднять в лагере восстание и перебить хотя бы охрану. Оккупация, жестокость немцев и их пособников, расстрел евреев, общий рост антигерманских настроений, личные мотивы борьбы с вермахтом побудили Дзяковича присоединиться к партизанскому движению. Свыше полугода он с товарищами пытался завязать контакты с подпольщиками. Уход в леса произошёл только во второй половине мая 1943 года. 26 мая состоялось первое боевое крещение Дзяковича как партизана — при поддержке крестьян была уничтожена линия связи немцев. По свидетельствам красноармейца партизаны постоянно меняли места дислокации. В основном их лагеря располагались в труднодоступной болотистой местности. В качестве жилья использовались шалаши из еловых веток, не способные защитить укрывшихся от дождя постояльцев. Также подпольщики страдали от сырости и бесконечных комариных атак, что усугубляло гнойные воспаления и кожные заболевания. Сам Дзякович тяжело переболел карбункулом. Дневник позволяет сделать вывод о том, что нацисты активно и весьма успешно охотились за партизанами. Разведывательно-диверсионные отряды нередко попадали в засаду и регулярно отлавливали шпионов из числа местных жителей. Тетрадки Дзяковича заканчиваются записью 28 июня 1944 года («Соединились с Армией»), когда советские войска выдавили вермахт почти со всей территории Белоруссии. Дневник уникален поразительным, но естественным смешением в нескольких фразах самых разных событий, описывающих беспощадный и многоликий быт войны: «Плавлю тол (для изготовления взрывчатки. — РП). Из взятых в плен пленных одного расстреляли, остальных приняли в отряд. Всю ночь видел во сне жену, детей и себя». «Сегодня меня внезапно озарила мысль, что Володьке четвертый год, Галочке седьмой. Как мне хочется их видеть. На Подольской взорвался поезд. Паров[оз] и 2 вагона. Результат неизвестен». «Ночью сожгли 3 моста на шоссе Кр[асный] Б[ерег] — Паричи. Получил 10 писем, читать не дают, требуют пол-литра. Поеду шукать. Вызывают в штаб». «Убил Стриганова Семёна — гестаповца. Пуля вошла в переносицу и разорвала череп. Утром в Казим[ировской] Слободке были нем[цы], перехват не удался, перестрелка на 1 км удалась». «После 18 часов хода зашли в Землянки, это верст 60. А везде стоит глубокая осень. Деревья почти голы. Утром замерзает вода. Спать очень холодно. Еще раз перечитал письма моей любимой. Боже мой, как домой хочется». Дневник Дзяковича содержит бытописание войны со всей её грязью, мерзостью, предательством, трагедиями, тоской по родным и подвигами. Эта и есть неприглядная, лишённая глянца, патриотического пафоса и пропаганды окопная правда, которой так не хватало в проходившей через цензуру советской прозе. Огромное значение этот документ имеет и сегодня. Он позволяет потомкам прочувствовать ужас войны, глубже понять, чем руководствовались советские люди в то тяжелейшее время, как они терпели чудовищные испытания. Красной линией в тетрадках Дзяковича проходит соседство низкого и высокого, доброго и жестокого. В одном флаконе его дневника — смерть, боль, страх, ненависть и любовь.
