Кейтель: «Мы недооценили силу Красной армии…»

Оно было настолько успешным, что уже 8 декабря Гитлер подписал директиву №39 о переходе к обороне на всем советско-германском фронте. Через месяц боев начальник Генштаба сухопутных войск вермахта Франц Гальдер записывает крайне неприятный для германского командования вывод, сделанный фельдмаршалом Вальтером фон Браухичем: «Своеобразие страны и своеобразие характера русских придает кампании особую специфику. Первый серьезный противник». А потом был Сталинград. В последний день 1942 года, подводя итоги 6-недельного наступления наших войск под Сталинградом, Совинформбюро сообщило: «Ход войны показал, что стратегический план немецкого командования, состоявший в том, чтобы захватить Сталинград, отрезать центральную европейскую часть Советского Союза от волжского и уральского тыла, окружить и взять Москву, был построен на песке, без учета своих реальных сил и советских резервов». Автор знаменитой «Землянки» поэт Алексей Сурков весной 1943 года так описал состояние погруженной в чудовищные тяготы войны страны: «Больше года война пытала нас, советских людей, железом и кровью, болью потерь и унижением отступлений. И радостно мне писать эти строки спустя 22 месяца, в дни, когда ветер боевого счастья повернул с востока на запад, когда за нашей спиной сверкает незакатное солнце Сталинграда, освещающее трудную, но неизбежную дорогу на Берлин…» Да, действительно в районе Сталинграда, по сути, решалась судьба всей войны. Впереди будут и Курская битва, и форсирование Днепра, и взятие Берлина, и освобождение Европы от коричневой чумы. Но крупнейшее в истории войн, да и вообще в истории человечества сражение, которое завершится полным разгромом огромной фашисткой группировки в начале февраля следующего 1943 года, покажет всему миру мощь страны в ее стремлении отстоять свою независимость в борьбе с сильнейшим противником. Разгром врага, означавший его изгнание с советской земли, начался 19 ноября 1942 года. В этот день фашисты в полной мере ощутили силу наших войск. Операция под кодовым названием «Уран» обрушила на них шквал огня невиданной силы в виде десятков тысяч мин и снарядов. Фронтовая статистика свидетельствует, что в результате огневого шквала были уничтожены 160 вражеских минометных и артиллерийских батарей, разрушены свыше 300 блиндажей и оборонительных сооружений. В библиотеке московского Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына вас могут познакомить с любопытной книгой, вобравшей в себя 140 документов. Называется она «Вермахт на советско-германском фронте». Это толстенный, увидевший свет еще в 2011 году фолиант, созданный при поддержке Института истории РАН и центрального архива ФСБ. В нем впервые собраны судебные материалы из архивных уголовных дел пленных офицеров, генералов и адмиралов вермахта. Их признания рисуют полную картину того, что произошло в самом логове до того непобедимой, поставившей на колени всю Европу армии. Вот, к примеру, запоздалое признание начальника генштаба вермахта Вильгельма Кейтеля: «Мы недооценили силу Красной армии под Сталинградом — иначе мы бы не втаскивали в город одну дивизию за другой. Однако в то время Сталинград был настолько соблазнительной целью, что казалось невозможным отказаться от него». «Самое страшное для немцев воспоминание – Сталинград, — это слова одного из создателей книги, старшего научного сотрудника Института российской истории РАН Владимира Макарова. — Ни об одной битве вы не услышите столько слов, свидетельствующих о том, как катастрофа под Сталинградом повлияла на немцев. Я познакомился с документами из архива Института российской истории РАН – там подборка таких фактов, что волосы дыбом встают. Это было остервенение с двух сторон, когда никто не хотел уступать. В сознании всех участников битвы она оставила неизгладимый след. И когда немцев спрашивали о событии, наиболее запомнившемся им в той войне, они все называли Сталинград». Показания командующего 51-м корпусом 6-й армии генерала артиллерии Вальтера фон Зайдлитц-Курцбаха и командующего 2-й танковой армией генерал-полковника Рудольфа Шмидта - неоспоримые свидетельства глубочайшего психологического стресса, испытанного в Сталинграде солдатами фюрера. 25 января 1943 года именно Зайдлитц-Курбах обратился к командующему группировкой немецких войск Фридриху Паулюсу с предложением капитулировать, а получив отказ, разрешил своим командирам полков и батальонов сложить оружие. Сам же Зайдлитц-Курбах через несколько дней сдался в плен вместе со штабом корпуса. Судьба его сложилась довольно удивительно. 13 июля 1943 года по инициативе И.В. Сталина был создан Национальный комитет «Свободная Германия», куда вошли пленные немецкие солдаты, офицеры, генералы вермахта, а также коммунисты, эмигрировавшие в СССР. В сентябре того же года к Комитету примкнул и «Союз немецких офицеров» (СНО), президентом которого стал Вальтер фон Зайдлитц-Курбах. Затем сюда вступил и плененный генерал-фельдмаршал Фридрих Паулюс. До весны 1945 года к СНО присоединились около 4 тыс. бывших офицеров и генералов вермахта. Но когда руководство СНО стало рассматривать свою организацию как прообраз правительства будущей демократической Германии, что совсем не входило в планы советской стороны, «Союз немецких офицеров» был распущен, а генерал Зайдлитц-Курцбах осужден как военный преступник. В своей кассационной жалобе на решение Военного трибунала войск МВД московского округа, определившего ему наказание сроком 25 лет, он свидетельствовал: «Не имея возможности схватить меня, Гитлер подверг репрессиям мою жену и четырех дочерей. Жена и две дочери были арестованы и брошены в концлагерь. Третья, 10-летняя дочь исчезла неизвестно для какой цели и куда. В апреле-мае 1944 года я был приговорен Гитлером к смерти. Все фельдмаршалы германской армии дали после этого приговора присягу верности Гитлеру, которая кончалась словами: «Пусть имя Зайдлитца будет навеки покрыто позором». Зайдлитц был посмертно реабилитирован Главной Военной прокуратурой только в 1994 году. В проведении допросов фельдмаршала Паулюса, Геринга, Кейтеля, а также немецких генералов принимал участие писатель, журналист и историк Лев Безыменский, сын известного советского поэта Александра Безыменского. С мая 1942 года он служил на Юго-Западном фронте офицером радиодивизиона особого назначения. В декабре того же года стал работать военным переводчиком в разведотделе штаба Донского фронта, которым командовал Рокоссовский. В книге, изданной после войны, «Операция «Миф» он так описывает состояние Гитлера, когда ему доложили о поражении в Сталинграде. «1 февраля около десяти часов вечера. Гитлер в сопровождении Шмунда и Гюнше пошел в зал для совещаний к телефону. Он шел, волоча ноги, и устало опустился в кресло у стола. На столе была разложена карта Сталинграда. Он сердитыми глазами посмотрел на карту и резким движением руки сбросил ее со стола. Гюнше подал Гитлеру телефонную трубку, а себе взял наушники, чтобы слушать разговоры Гитлера с Цейцлером. Цейцлер кратко доложил, что котел под Сталинградом максимально сжат русскими со всех сторон и что Паулюс навряд ли выстоит эту ночь. Гитлер спросил, где находится Паулюс. Цейцлер ответил, что точно не знает. Думает, что на своем командном пункте. Цейцлер, кроме того, сообщил Гитлеру о полученной радиограмме Штреккера, командира 11-го армейского корпуса, в которой он извещал, что при появлении русских немцы сами себя взорвут. «Благодарю», — ответил Гитлер Цейцлеру, положил трубку и тут же приказал Шмундту сообщить Паулюсу, что он произведен в фельдмаршалы. …Около 6 часов утра фельдфебель Данике, писарь Йодля, передал для Гитлера две открытые радиограммы из Сталинграда. Содержание первой радиограммы: «Противник стоит непосредственно перед нашими позициями. Мы выходим из боя». Вторая радиограмма: «Русские врываются. Мы все разрушаем». Через четверть часа в коридор вышел Гитлер в шинели с поднятым воротником, бледный, сгорбленный, с потухшими глазами. Утром на совещании, которое было назначено на 11:30, в обстановке гробовой тишины Гитлер подходит к столу, бросает беглый взгляд на карты и опускается в кресло. Он просит присутствующих оставить его с Кейтелем, Йодлем и Цейцлером. — Известно что-либо о Паулюсе, Цейцлер? — спрашивает Гитлер. — Нет, не известно, — отвечает Цейцлер. Гитлер тихим голосом произносит: — Сегодня ночью у меня было чувство, что Паулюса русские взяли в плен. Поэтому я хотел задержать сообщение в печати о присвоении ему звания фельдмаршала. Немецкий народ не должен знать, что немецкий фельдмаршал попал в плен к русским. Борьбу и гибель 6-й армии нужно представить народу так, что генералы с оружием в руках плечом к плечу с солдатами сражались в окопах и погибли на своем посту. Мне нужен миллион новых солдат». Похоже, после Сталинграда в умы воюющих против Красной армии, если верить их показаниям на допросах, стало приходить отрезвление. Характерно признание бывшего командующего 2-й танковой армией генерал-полковника Рудольфа Шмидта, которого допрашивал британский офицер: «Русский солдат, собственно, всегда дрался хорошо. Командование таким, каким я его знаю до 1943 года, было очень упорным, неподвижным и неумелым в использовании быстро меняющейся обстановки. Особенно оно страдало в то время неспособностью использовать собственные успехи, оно могло бы иначе достичь многого. Но уже в начале 1943 года стало заметно, что оно кое-чему научилось. «Самый великий полководец всех времен» Гитлер слишком облегчил дело для него. Всякая ошибка, которая могла быть совершена, совершалась им, и всех, которые кое-что смыслили, он изгонял из армии. Более поздние успехи, начиная со Сталинграда, несомненно, воодушевили русских командиров и вселили в них уверенность, так что в будущей войне они должны быть очень значительными противниками». …Вице-адмирал Ганс-Эрих Фосс был свидетелем последних дней Гитлера. Вот слова, сказанные тогда ему фюрером: «Если бы я мог предвидеть, что произойдет, я бы никогда не напал на СССР!» При этом Гитлер признал талант Сталина: «Я не представлял себе, что за короткое время, что большевики были у власти, они смогли так перевоспитать народ»... Сегодня, как никогда ранее, русофобы всех мастей испытывают Россию на прочность, пытаясь оспорить высокий авторитет страны, завоеванный ею в ходе жестоких боев Великой Отечественной войны. Поставить под сомнение монолитность населяющих ее народов, вбить между ними клин. Наверное, теперь самое время для них вспомнить и суровую осень 41-го под Москвой, и, по сути, обескровленную армию врага в битве под Сталинградом, и падение Берлина. Вспомнить и успокоиться: наша страна доказала, что она умеет себя защищать…