Феномен литературной мистификации

Литературная мистификация – один из интереснейших феноменов искусства. Строго говоря, к нему можно отнести две обширные группы произведений: те, которые выдаются за фольклорные тексты, то есть народное творчество, и те, авторство которых приписывается какому-либо лицу: воображаемому или реально существующему, например, историческому. Если же разбирать понятие более буквально, нужно обратить особое внимание на то, что в слове "мистификация" нет никакого мистического или эзотерического значения, в данном случае мистификация – это намеренное введение в заблуждение. Кого же вводят в заблуждение авторы, которые тем или иным способом обращаются к приёму литературной мистификации? Конечно, в первую очередь, читателей – но не только. Кого же ещё? Давайте разбираться. Фото: yandex.by Для начала следует понять, чем же литературная мистификация отличается от плагиата и литературного псевдонима. С первым всё достаточно просто: плагиат – это присвоение себе авторских прав на чужое произведение, а литературная мистификация – это всегда уникальное, авторское произведение, которое, соответственно, плагиатом быть никак не может. Почему же некоторые люди думают, что эти понятия как-то связаны? Скорее всего, это связано с тем, что одни из самых известных литературных мистификаций – это произведения, выдаваемые за народное творчество, то есть фольклор. К таковым относятся широко известные фальсификации "Велесова книга" и "Краледворская рукопись". Для того, чтобы разобраться в том, как же фальсификации выдают за фольклор, и как они впоследствии становятся мистификациями, остановимся подробнее на "Велесовой книге". Краледворская рукопись. Фото: 24warez.ru "Велесова книга" создана в промежутке между ХIХ и ХХ веками. Хоть учёные и не могут установить точное авторство и точную дату написания книги, все специалисты, изучавшие её – лингвисты и историки, - считают её подделкой, созданной в новейшее время. Это связано с тем, что в книге очень примитивно имитируется праславянский язык, а также содержится много фактических ошибок, связанных с её содержанием. Существует две основные версии происхождения "Велесовой книги". По одной, её написал достаточно известный в своё время и живший в начале ХIХ века собиратель древностей А. И. Сулакадзев – до этого он подделал не одну рукопись, хотя в его коллекции встречались и подлинники. По второй версии, её автором является Ю. П. Миролюбов, который и опубликовал "Велесову книгу", выдав за свою находку. Тем не менее, несмотря на очевидные доказательства фальсификации "Велесовой книги", она и по сей день остаётся одной из важнейших книг для неоязычников – их верования во многом основываются именно на ней. Сторонники теории о том, что "Велесова книга" - настоящий сборник утерянных древнеславянских легенд и преданий, считают, что уже упомянутый возможный автор, Сулакадзев, был просто первым хранителем произведения, а Миролюбов спустя век нашёл утерянные таблички и просто переписал текст. Таким образом, данная литературная мистификация, выдаваемая за реальное и при этом очень древнее произведение, достаточно сильно повлияла на современную культуру и продолжает влиять в настоящее время. Фрагмент "Велесовой книги". Фото: cont.ws Чем же литературная мистификация отличается от литературного псевдонима? Ответ на этот вопрос тоже кроется в самом определении понятия литературной мистификации. Как уже было сказано, мистификация – это намеренное введение в заблуждение. При этом литературный псевдоним – достаточно распространённая практика в литературе: авторы по той или иной причине издаются не под настоящими именами. Здесь, конечно, нет никакого введения в заблуждение: так, например, настоящая фамилия Анны Ахматовой – Горенко, и история возникновения её псевдонима широко известна. Из-за того, что её отец не одобрял её занятия поэзией и не разрешал публиковаться под настоящей фамилией, она взяла фамилию прабабушки и уже под этим псевдонимом вошла в историю русской литературы. Ещё один пример литературного псевдонима, только уже из современной русской литературы – Борис Акунин. Скрывающийся под этим псевдонимом Григорий Чхартишвили объяснял, что его фамилия слишком сложна для читателей и работников книжных магазинов. При этом до сих пор доподлинно неизвестно, почему писатель выбрал такое имя для своего псевдонима: по одной версии, имя Б. Акунин должно отсылать читателя к российскому анархисту Михаилу Бакунину. Другая версия связывает происхождение псевдонима писателя с тем, что Григорий Чхартишвили также занимается переводами с японского языка, а слова "Аку-нин" с японского переводятся как "плохой человек". Впрочем, сам писатель никак не комментирует свой выбор, позволяя читателям лишь догадываться. В обоих перечисленных случаях авторы просто публикуются не под настоящими именами, литературная мистификация же – это когда автор намеренно придумывает образ автора произведения, заставляя всех считать, что такой человек действительно существует. Борис Акунин. Фото: minval.az В истории русской литературы есть очень яркий пример такой литературной мистификации: поэтесса начала ХХ века Черубина де Габриак. Эту личность создала Елизавета Ивановна Дмитриева вместе со своим литературным покровителем Максимилианом Волошиным. Именно он посоветовал Дмитриевой отправить свои мистические и никогда ранее не опубликованные стихи в поэтический журнал "Апполон" под именем Черубины де Габриак, а потом часто упоминал в светском обществе эту загадочную поэтессу из знатного испанского рода. Он рассказывал о Черубине своим друзьям, известным поэтам и литературным деятелям, настолько часто, что все быстро поверили в существование этой девушки, а редактор журнала "Аполлон", С. Маковский, даже умудрился влюбиться в неё, ни разу в жизни не видев. При этом, Дмитриева сознательно поддерживала созданный образ автора в своих стихах, добавляя в них вымышленные биографические детали. Волошин же на основе этих деталей создал биографический рассказ под названием "История Черубины", который, к несчастью, был устным и при его жизни опубликован не был, однако существует его машинописный вариант. В этом рассказе Волошин изложил историю рождения, смерти и возрождения Черубины под новым именем. Мистификация была раскрыта, и Дмитриева надолго ушла из литературы, а имя Черубины да Габриак не использовала больше никогда. В данном случае мистификация была совершена для того, чтобы произведения Дмитриевой выглядели более интересными, чем они есть на самом деле, ведь даже самые обычные стихи, помещённые под таким загадочным и экстравагантным именем, должны были вызвать у публики неподдельный интерес. Черубина де Габриак. Фото: progorod59.ru В современной же русской литературе можно также выделить яркий пример литературной мистификации: Макс Фрай. История возникновения этой мистификации достаточно проста: в 90-е годы российским авторам-фантастам было войти на книжный рынок, а загадочное и звучащее по-иностранному имя "Макс Фрай", несомненно, привлекало внимание читателей. Книги этого писателя начали выходить в 1996 году и представляли собой (как представляют и до сих пор) жанр фэнтези. К 2001 году Макс Фрай стал одним из самых издаваемых российских писателей, хоть его настоящего имени никто не знал. При этом в самом известном цикле писателя , "Лабиринты Ехо", повествование ведётся от лица главного героя по имени Макс, что и послужило первой причиной слияния образа автора и образа рассказчика в головах читателей. Также автор, скрывающийся за этой личностью, Светлана Мартынчик, часто пишет в своём блоге и даёт интервью от мужского лица, а в сборнике "Как мы пишем" вообще говорит от лица своего героя, при этом отвечая на вопросы о литературном процессе. Этим она сознательно способствует слиянию образа главного героя своего основного цикла с образом автора. Получается, что в данном случае литературная мистификация, созданная для того, чтобы легче войти на книжный рынок, настолько закрепилась не только в книгах автора, но и в его собственном сознании, что Макс Фрай стал для Светланы Мартынчик как будто отдельной личностью. И книги Макса Фрая пишет сам Макс Фрай, несмотря на то, что такого человека не существует. Этот приём не только поспособствовал популярности книг Макса Фрая, но и позволил Светлане Мартынчик создать уникальный образ, который можно развивать с каждой новой книгой все больше и больше, то есть создать уникальную личность, всегда находящуюся в развитии. Фото: ru.wikiquote.org Таким образом, мы возвращаемся к вопросу, поставленному в начале статьи: кого же, кроме непосредственно читателей, вводят в заблуждение авторы, так или иначе прибегающие к приёму литературной мистификации? Исходя из разобранных выше случаев, можно ответить, что себя самих. Выдавая свои произведения за произведения народного творчества, как в случае с "Велесовой книгой", авторы хотят укрепиться в научной сфере, подтвердить свои научные догадки и теории внезапно найденным "источником", оставить таким образом свой след в истории. Создавая же отдельную личность для того, чтобы опубликовать свои произведения без проблем, авторы руководствуются не только жаждой славы и денег, но и, наверное, таким образом преодолевают внутренний творческий блок. Ведь от лица вымышленного персонажа можно писать всё, что душе угодно, а своё собственное имя над произведением накладывает определённые ограничения на его содержание. Таким образом, литературная мистификация помогает писателям творить, не боясь, и не беспокоясь о том, что о них подумают другие люди, а также создать повышенный интерес к собственным произведениям у читателей.