Красная армия в Берлине. "Победители снабжают продовольствием лучше, чем прежние власти"

Один из самых величественных памятников в честь подвига Красной армии в Великой Отечественной войне был создан к четырехлетней годовщине Победы. В 1949 году в Трептов-парке, где покоятся тела примерно 5000 советских военнослужащих, погибших в битве за Берлин, торжественно открыли монумент советскому воину-освободителю, который держит на руках спасенную немецкую девочку. Скульптор Евгений Вучетич использовал для композиции реальную историю: перед атакой на берлинский аэродром Темпельхоф 30 апреля 1945 года сержант 79-й гвардейской стрелковой дивизии Николай Масалов неожиданно услышал детский плач. Попросив товарищей прикрыть его огнем, он бросился на крик и увидел ребенка, которого ценой своей жизни укрыла от пуль эсэсовцев родная мать. Советскому воину сопутствовала удача — передав трехлетнюю девочку санитарам, он через несколько минут вместе со своим подразделением устремился вперед, приняв участие в одном из последних боев войны в Европе. Николай Масалов, впоследствии почетный гражданин Берлина, стал символом освободительной миссии СССР, символом победы над нацизмом. Автомат заменили на меч Проект памятника утвердил Иосиф Сталин. При этом он предложил заменить автомат в руке советского воина на стилизованный меч, который пронзает поверженную фашистскую свастику. Еще одним символом стал постамент: мемориальный комплекс создали из гранита, который свозили из разных покоренных стран в гитлеровский рейх для увековечивания "всемирной победы нацизма". Однако история посмеялась над подобными замыслами. На торжественной церемонии открытия монумента 8 мая 1949 года четвертый комендант советского сектора Берлина генерал-майор Александр Котиков сказал, что "этот памятник в центре Европы, в Берлине, будет постоянно напоминать народам мира, когда, как и какой ценой была завоевана Победа". История не сохранила имени спасенной немецкой девочки, но известно, что при создании эскизов памятника позировала знаменитому скульптору-монументалисту Евгению Вучетичу дочь генерала Котикова Светлана. О деятельности самого Александра Георгиевича на посту военного коменданта известно не так много, однако мы знаем, например, что в августе 1948 года около 200 тыс. германских рабочих на предприятиях Восточного Берлина получили по его приказу регулярное питание. Эти пайки вошли в историю как "Котиков-Эссен", или "еда Котикова". Одна из площадей Берлина в сентябре 1982-го получила название Kotikowplatz (в конце 1991 года была переименована в Petersburger Platz). Первый комендант Гораздо больше известно о первом советском коменданте города — генерал-полковнике Николае Берзарине. В ходе штурма 5-я ударная армия под его командованием первой достигла окраин Берлина, а 24 апреля Николай Эрастович приказом маршала Жукова был назначен военным комендантом города, приняв всю государственную власть. Если последний приказ командующего обороной и последнего коменданта Берлина генерала Гельмута Вейдлинга, написанный после того, как "фюрер покончил с собой, оставив на произвол судьбы всех, кто присягал ему на верность", предписывал всем немцам "немедленно прекратить всякое сопротивление", то первым распорядительным документом советского коменданта в немецкой столице стал приказ об организации бесплатных детских молочных кухонь. Вторым — о выдаче, также бесплатной, продовольствия гражданскому населению. Генерал Берзарин сделал очень много в непростых условиях первых мирных дней в совершенно разрушенном городе при дефиците всего самого необходимого для того, чтобы восстановить порядок в разрушенной немецкой столице, снабдить население продовольствием, спасая тем самым людей от голодной смерти. Военные власти занимались восстановлением снабжения города газом, электроэнергией и водой. К середине мая 1945 года удалось выпустить на маршруты автобусы, восстановить работу взорванного и затопленного по приказу Гитлера метро. По инициативе Берзарина в Берлине вновь открылись школы и театры. К сожалению, деятельность коменданта была недолгой — на 55-й день пребывания в должности он разбился в автокатастрофе: управляя своим мотоциклом, он на полной скорости врезался в грузовик. Несмотря на огромную власть и ответственность, девять боевых орденов, 41-летний Герой Советского Союза не чувствовал себя солидным человеком и любил гонять по улицам. Свидетельством уважения берлинцев стал тот факт, что хоронить военного коменданта пришли 10 тыс. немцев. Когда в сентябре 1999 года в российско-германском музее "Берлин — Карлсхорст" готовилась специальная экспозиция, посвященная жизни генерала Берзарина и его деятельности на посту коменданта, директор музея историк Петер Ян, отдавая должное высокопоставленному советскому военному, заявил: "Я родился близ Берлина и фактически являюсь берлинцем с шестого месяца жизни. Конечно, меня особенно интересует все, что связано с историей родного города. А в ней трудно найти более драматический период, чем конец апреля — начало мая 1945 года. Поэтому не может не привлекать внимание фигура человека, который в это время принял под свое "командование" целый город, руководил жизнью оставшихся в нем двух миллионов обывателей". Несмотря на массовые случаи переписывания истории во многих западных странах и бывших советских республиках в угоду современным политическим реалиям, сноса памятников советским воинам-освободителям, подобных фактов нет в ФРГ, а имя Берзарина осталось не только в российско-германском музее, но и в памяти миллионов немцев. В 1975 году ему присвоили звание почетного гражданина Берлина, сохранившееся и поныне с перерывом на 1992–2002 годы. Кроме того, имя Николая Эрастовича носит площадь в районе Фридрихсхафен (Bersarinplatz), а также мост в административном округе Марцан-Хеллерсдорф (Nikolai-Bersarin-Brücke). НКВД против "Вервольфа" По одной из версий, не подтвержденной никакими документами, гибель генерала Берзарина связана с деятельностью отрядов "Вервольфа", и об этой организации следует сказать несколько слов. Специальное немецкое ополчение было создано для ведения партизанской войны в тылу наступающих войск противника. До капитуляции германское командование успело провести во многих подразделениях занятия по начальной военной подготовке, использованию местности для ведения боевых действий, диверсионной тактике боев в глубоком тылу. Все это так, однако для нашего командования, войск НКВД, тыловых служб отряды "Верфольфа" не стали серьезной проблемой. Дело в том, что советские оккупационные войска вели себя в Германии вполне лояльно по отношению к немцам, несмотря на все зверства нацистов в Белоруссии, на Украине, в России, диверсанты не получили действенной поддержки на местах, что в целом позволило достаточно быстро справиться с "Верфольфом". Иначе было на территории Судет и Силезии, где происходило массовое переселение, а точнее депортация немцев из их собственных домов согласно решению Потсдамской конференции. Естественно, это встречало массовое недовольство местного населения, и отряды "мстителей" получали необходимую поддержку. Все же более организованное сопротивление немецких отрядов в первое послевоенное время встретили американцы, англичане и особенно французы. Последние, оказавшиеся по настоянию Сталина в числе стран-победителей, в июне 1940 года подписали унизительную капитуляцию перед Гитлером. Как следствие, французские оккупационные власти откровенно мстили немцам, несмотря на отсутствие массовых репрессий в 1940–1944 годах. В частности, существовал институт заложников, чего не было в советской зоне оккупации. Подобные действия рано или поздно приводили к появлению таких самостийных отрядов, которые автоматически зачислялись в "Вервольф". Гуманизм победителей В случае советских войск директивы Верховного Главнокомандования, приказы командования фронтов и армий были однозначны: выявленные случаи мародерства и насилия пресекались (в отличие от гитлеровского вермахта, где ряд приказов прямо предписывал жестокое, варварское отношение к неполноценным народам, т.е. к славянам). Сделать это было непросто, поскольку советские солдаты прошли с боями немалый путь, освобождая свою землю, видели буквально выжженную землю, а уже на территории Польши неоднократно встречали "фабрики смерти", где в концлагерях гитлеровцы сжигали сотни тысяч людей, прежде всего евреев. Жители-немцы, вероятно, свою вину хорошо понимали. Вступив в пригороды Берлина, политотдел 8-й гвардейской армии 25 апреля 1945 года сообщал в Москву: "При встрече с нашими бойцами и офицерами женщины поднимали руки вверх, плакали и тряслись от страха. Убедившись, что наши с ними ничего делать не собираются, немецкие мужчины и женщины начинали проявлять услужливость, лебезить. Но так делают не все. Жители наиболее богатых особняков, как правило, не показываются на улице, шторы на окнах не открывают, запирают ворота… Многие жители стараются угостить наших бойцов, а когда мы переправлялись через канал, к офицерам подошли двое местных жителей — немец и словак — и робко вызвались помочь…" О том, как вели себя советские войска на занятой территории и об отношении к ним со стороны многих берлинцев, можно получить представление из одного из донесений политуправления 1-го Белорусского фронта, датированного второй половиной мая 1945-го. В документе цитируются слова жительницы Берлина Элизабет Шмеер: "Нам говорили нацисты, что если сюда придут русские, то нам не поздоровится. Получилось совершенно иначе: побежденному народу, армия которого так много причинила несчастий России, победители дают продовольствия больше, чем давало прежнее правительство. В это трудно поверить. На такой гуманизм, видимо, способны только русские". Ей вторил врач из берлинского района Тиргартен Иоганн Шмуллер: "Мы поражены невиданными темпами восстановления жизни в городе и умелым руководством русских. За такой короткий срок русские успели сделать столь много". "Решительно пресекались и карались" В целом на Западе несколько десятилетий было принято положительно оценивать роль Красной армии на заключительных этапах войны в Европе и вклад в разгром нацизма в целом. Можно утверждать, что многое изменилось после выхода в 2002 году книги британского журналиста и историка Энтони Бивора "Падение Берлина. 1945", которую через два года перевели и издали в России. Эта работа, точнее одна ее глава, вызвала резкие протесты со стороны посольства России в Лондоне, многих российских военных историков, потому что в ней утверждалось, будто изнасилования советскими солдатами немецких женщин носили массовый и групповой характер, жертв насчитывалось чуть ли не 2 млн. Да, случаи, подобные описанным Бивором, действительно имели место, но они не носили массового характера, масштабных бесчинств бойцов и командиров просто не было. При этом мы можем и должны сочувствовать бедствиям и страданиям беженцев, стариков, детей любой национальности. Участник войны, недавно скончавшийся президент Академии военных наук, имевший доступ к многочисленным архивам, генерал армии Махмут Гареев заявил: "Конечно, проявления жестокости, в том числе и сексуальной, случались. Их просто не могло не быть после того, что фашисты натворили на нашей земле. Но такие случаи решительно пресекались и карались. И они не стали массовыми. Ведь, как только мы занимали населенный пункт, там сразу создавалась комендатура. Она обеспечивала местное население продовольствием, медицинским обслуживанием. Порядок контролировала комендантская патрульная служба. Лично я участвовал в освобождении Восточной Пруссии. Говорю как на духу: о сексуальном насилии тогда даже не слышал". "На подступах к Берлину нам были спущены директивы и приказы вышестоящего командования войскам. В них было четкое требование лояльно относиться к мирному немецкому населению, строго пресекались грабежи и изнасилования. Эти требования в войсках строго выполнялись", — вспоминал впоследствии и минометчик капитан Анатолий Мужиков. Тут уместно рассказать и вот о чем. На Западе не любят говорить о том, что с первых дней высадки в Нормандии далеко не все военнослужащие союзников отличались рыцарским поведением. Жестокость отдельно взятых десантников поражала самих их сослуживцев. Проведя специальное расследование, испанские журналисты из издания ABC установили, что на военном мемориале Уаза-Эна, находящемся на севере Франции, есть скрытый от глаз участок, где были захоронены 96 солдат, казненных по приговору американского военного суда за изнасилование детей и убийство женщин. Но ведь далеко не всегда провинившихся солдат казнили: сотни и тысячи подвергались арестам и другим видам наказаний. Война, особенно такая, как Вторая мировая, — крайне жестокая вещь. Однако то, как достойно в своей подавляющей массе вели себя советские солдаты, ставшие свидетелями неописуемых зверств на оккупированных нацистами территориях, заставляет еще раз испытать гордость за отцов и дедов, победивших в самой чудовищной войне в истории и сумевших сохранить в себе поразительную человечность.